Мать
Агенда
Том 4
Апрель 1963
6 апреля 1963
Прогресс физического телесного сознания, становящегося безличностным, вызывает интересные последствия, но их невозможно объяснить людям — они не понимают. Например…
(молчание)
У меня есть телесное сознание, но это не сознание вот этого тела [Мать касается своего тела]: это сознание Тела — которое может оказаться чьим угодно. Я сознаю, например, вибрации расстройства (чаще всего они приходят в форме внушения расстройства), чтобы увидеть, будут ли они приняты и окажут ли они свое воздействие. Возьмем, к примеру, внушение кровоизлияния, или подобное внушение (я заговорила о кровоизлиянии, потому что есть конкретный случай). Телесное сознание, находясь под влиянием Свыше, отказывается принять подобное внушение. И тогда разворачивается сражение (все это происходит внизу, в клетках и в материальном сознании) между тем, что можно назвать «волей кровоизлияния», например, и реакцией клеток тела. Все это выливается в настоящую битву, настоящее сражение. Но вдруг как бы появляется некий генерал, который провозглашает порядок и восклицает: «Что это такое!»… Ты понимаешь, этот генерал сознает высшие силы, высшие реальности и божественное вмешательство в Материю; и, перепробовав такие средства, как воля, реакция клеток, ощущение покоя и тому подобное, он внезапно ПРОНИКАЕТСЯ безграничной решимостью и отдает приказ — эффект чувствуется почти сразу же, и, мало-помалу, все приходит в порядок.
Все это происходит в материальном сознании. Физически это тело чувствует все — но только не кровоизлияние, понимаешь; оно испытывает все ощущения, то есть воздействия, сенсорные воздействия. Оно переживает все происходящее. Хорошо. Как только сражение закончено, я смотрю и говорю себе (я осматриваю все это, я вижу свое тело, порядком потрепанное, заметь), и говорю: «Что все это значит?» Но проходит секунда, и меня это больше не интересует.
Через несколько дней я получила письмо от очень близкого мне человека, который имеет горячую волю и держится за меня с действительно почти совершенной, исключительной верой. И в его письме? вся эта история: атака, кровоизлияние, и рассказ о том как вдруг он почувствовал, что существо ЗАХВАЧЕНО, сознание ЗАХВАЧЕНО чьей-то очень сильной волей, и что он слышал те самые слова, которые я произнесла ЗДЕСЬ. В результате: этот человек оказался спасен (он умирал), спасен, вылечен.
Письмо как раз дошло за это время.
Помню, как это случилось со мной… после чего я поняла, что мое тело повсюду!
Ты видишь, это не вопрос клеток именно этого тела, это вопрос клеток огромного числа людей, сотен людей, возможно, тысяч — всех, кто тем или иным образом ухватился за высшее Сознание. И, поскольку ум молчит (я умышленно держу ум совершенно спокойным, стараясь не отвечать ни на какие сигналы, постоянно идущие «снаружи», или отвечать почти подсознательно), так что нет ничего, что говорило бы: «О, вот это то, а это другое тело!» — это ВСЕ ТЕЛО. Людям трудно понять это. Это ВСЕ тело — это [Мать касается своего тела], это тело не больше мое, чем другие тела (разве, чуть больше «мое» в том смысле, что наиболее непосредственно испытывает на себе действие Силы). Но все, все ощущения, движения сознания, борьба, все это, это есть везде. И тут вдруг, в связи с этой историей, о! Я поняла грандиозное множество вещей — но мне было трудно, мой мальчик!… Трудно… потому что, действительно, после того переживания, если тело и не болело, то оно очень устало. А ведь его постоянно донимают подобные вещи! Все время, все время, все время, ты знаешь, все это приходит, брр! Падает сверху, брр! С одной стороны, с другой, со всех сторон. Так что мне надо держаться спокойно [жест молчаливой остановки посреди другой деятельности], а затем я даю им сражение.
(молчание)
Конечно, это тело имеет и собственные трудности (нет такого сообщества клеток, у которого не было бы своих трудностей при сегодняшних условиях жизни), я даже думаю, что способность оставаться спокойным (хотя бы немного) — это его единственная защита… но трудностей от это не меньше, поскольку для контакта даже не требуется физического присутствия! 66 … И, затем, какую грандиозную, необычайную силу надо ВОПЛОТИТЬ в этих физических клетках, чтобы они могли сопротивляться всему этому!…
Но и тут есть некоторый сдвиг (то, о чем я тебе уже как-то говорила: подобные переживания приходят неожиданно, я имею дело с неопределенными еще явлениями, это первое знакомство с ними 67 ). После урока, извлеченного из этой истории, вдруг что-то поднялось в этом телесном сознании — не в сознании ОДНОГО тела, а в общем телесном сознании — стремление, нечто такое чистое, такое нежное… такое нежное… вроде мольбы о том, чтобы, Истина и Свет, наконец, проявились бы здесь, внутри . Но не вот здесь, внутри [Мать касается собственного тела], а повсюду.
И тогда возник контакт 68 — был контакт — появился бледно-голубой Свет, очень нежный, сияющий, появилась Уверенность.
Это длилось всего одну секунду, но это было так, будто передо мной вдруг раскрылась новая глава.
Мой мальчик, ты единственный, кому я могу сказать об этом — больше никому, никому! Никто не может хотя бы понять. От этого еще труднее, потому что я все время окружена глупостью людских мыслей (глупостью в смысле непонимания), мыслей всех, кто меня окружает, кто думает, что я («я», то, что они называют «мною») больна и что… Я не могу ничего сказать! Если бы я не сказала тебе об этом сегодня, это так бы и ушло. Я никогда ничего не сказала бы. Что ж, вот так обстоят дела.
Если взглянуть на это с обычной точки зрения, это так… невероятно, это является такой… колоссальной работой. Естественно, все делает Всевышний, но выдержит ли тело? [Мать касается своего тела]. Я не знаю.
Если Он этого хочет, Он, конечно же, устроит так, чтобы тело выдержало. Но это все довольно ново…
(молчание)
Мой единственный способ — это буквально что-то вроде панциря молчания разума (обычного разума), так чтобы все мысли людей не приходили и не лезли ко мне все время, все время, все время. Но они подбираются снизу! Есть такие люди: как только они входят, я сразу же чувствую усталость — из-за их отношения. Но это срабатывает вовсе не мысль: это особая вибрация в моем теле.
С другими людьми, напротив, все идет хорошо.
И я не пытаюсь ни наблюдать, ни изучать, ни понимать — Бог знает (!), здесь нечего понимать: это очевидно.
Все время есть только одно: сохранять неприкосновенным и МОЩНО осознанным ощущение божественного Присутствия — вот и все. Это единственная забота этих клеток.
И время от времени [Мать смеется] они… как бы проводят какой-то небольшой консорциум между собой и говорят себе: «Никто не может вмешаться в Это 69 !» И они довольны: «Все их мысли бессильны перед Этим!»
Вот так, мой мальчик. Еще работка для тебя.
Это потрясающе. Потрясающе.
Да, да. У меня действительно ощущение чего-то… в конце концов, чего-то довольно нового. 70
16 апреля 1963
(У нас не сохранилось заметок ни о начале этой беседы, ни о «личных» вопросах, ни о развитии событий, в результате которых возникла эта ситуация, но по-видимому, Х, несмотря на нашу размолвку, пригласил нас к себе, чтобы продолжать занятия тантрической садханой.)
В сущности, что у меня может быть с Х? Если я поеду к нему, какая-то связь будет в любом случае?…
Он может оказать на тебя влияние, поскольку сначала ты был под его влиянием. Он может ментально влиять на тебя — он может погрузить тебя в свою атмосферу. Но он не может заключить и удерживать тебя в ней! Это невозможно, ты выше его хватки! Так что, если… (как бы выразиться?), если ты научишься воспринимать его силу, не замыкаясь на его мыслях, это будет очень хорошо. Или, скорее, воспринимать его силу, не впечатляясь его мыслью и не подпадая под ее влияние — его мышление довольно узко, но сила очень мощная.
Он вводит тебя в состояние покоя, это действительно так, но этот покой, как в банке, но все же покой, это настоящий покой, конкретная тишина, конкретная. Так что нужно (ведь он ощущается, я переживала его так часто)… если воспользоваться правильно этим покоем, тогда можно извлечь из него пользу, невзирая на его ограниченность. Необходимо, например, научиться сохранять этот покой в клетках (клетках мозга, если ты чувствуешь себя уставшим), не замыкаясь на этом. Надо не бороться, а просто оставаться обращенным вверх… Это очень трудно объяснить. Но, возможно, когда у тебя будет такое переживание, ты поймешь, что я хотела сказать.
Всегда есть вибрация более тонкая, чем его вибрация покоя, и эта вибрация должна оставаться свободной, не заключаясь в другую. Например, если что-то тянет и вызывает напряжение в голове, просто оставайся в этом покое (о! Он умеет делать разум неподвижным), впусти его в себя, но не концентрируйся полностью на нем: пусть то, что еще активно, развертывается, как обычно, в бесконечность. И только вибрации физического ума ты должен сохранять в покое.
Это трудно выразить на словах. Но если ты сможешь так делать, это будет очень хорошо, это дает хороший отдых.
Ты знаешь, мой опыт говорит, что у него жесткое ментальное молчание — оно жесткое, замкнутое — но мозг, физическая субстанция разума по-настоящему отдыхает, то есть, это молчание способно избавить от головной боли.
Это очень, очень материальная вибрация, и он ею хорошо владеет.
((следующая часть беседы, к сожалению, не сохранилась)
20 апреля 1963
D только что сказал мне, что ему рекомендовали медитировать с открытыми глазами (мне это знакомо: тогда где-то остается активность), и что если, ненароком, он закрывает глаза, то больше не может даже пошевелиться! Он остается сознательным, но становится совершенно неподвижным: не может подняться, не может двинуться, не может даже повернуть голову!
Это опасно.
Так что я посоветовала ему держать глаза открытыми: это поддерживает определенную активность. Если закрывать глаза, сразу же погружаешься в транс (полностью сознательно входишь в транс, и тело теряет способность двигаться). Это то, чему учил меня Теон: освобождать сознание тела и тренировать его действовать совершенно самостоятельно, так чтобы даже находясь в глубоком трансе, можно было вставать, писать, говорить, делать что угодно — пребывая вне тела, но сохраняя с ним связь. Но для этого требуется тренировка. Это не так просто, но этому можно научиться.
Я доводила это до такой степени, что даже когда связь обрывалась (бывало и такое), тело продолжало говорить. Это очень полезно.
Я сказала D, что позже научу его этому, потому что опасно быть вот так парализованным: если кто-то вдруг войдет, может произойти что угодно.
Только для этого надо немного поработать.
А я никогда в жизни не входил в транс, я даже никогда не терял контакт с внешним миром.
Ты никогда не видел свое тело [извне]?
Никогда. 71
С этой стороны оно лучше, чем с другой!
Я знала несколько человек, например I, которая работала с Дилип (у нее бывали видения и она танцевала): стоило ей войти в медитацию, все: даже при всем желании вернуться и начать двигаться, она не могла. Хорошо, что пришла Дилип, стала дергать ее за руки, разводить пальцы и трясти ее, тогда она пришла в себя. Понимаешь, подобные вещи никуда не годятся.
Лучше не входить в такое состояние.
Но все же это неспособность?
Это нехватка связи! Она не контролирует свое тело, вот и все. Со мной никогда такого не происходило, никогда.
Я имел в виду себя и подобных мне: говорит ли тот факт, что я никогда не вхожу в транс, об отсутствии способностей?
Нет. Я уверена, что ты входил в транс, потому что я это видела, но ты об этом не знаешь.
В медитации?
Нет, не в медитации: ночью.
Что касается меня, я знала, что у меня есть такая способность, потому что у меня была склонность падать в обморок — не очень-то часто, но такое было. Когда я была ребенком, и еще совсем ничего не знала, я падала в обморок два-три раза, причем обморок не был бессознательным — он был сознательным — и после небольшой практики (не практики обмороков!), оккультной практики, я уже видела себя, когда падала в обморок. Я видела себя даже раньше, но не знала, что это значит, я ничего не понимала. Но я видела себя со стороны. А потом, когда я падала в обморок, то первым делом старалась увидеть свое тело, распростертое в нелепом положении; тогда я стремительно возвращалась в тело, и на этом обморок кончался.
Очевидно, я родилась с некоторыми предрасположенностями [смех].
А мои медитации не…
О, они превосходны, мой мальчик! не говори плохо о своих медитациях, они превосходны. Редко я видела такой покой! Потому что я видела много медитаций с покоем, но обычно это был тяжелый покой тамаса. А такой покой, как у тебя, который поднимает и вводит в белое блаженство, это очень редко. Очень редко. Он приходит к тебе автоматически, без всяких усилий с твоей стороны, как естественное состояние. Не знаю, был ли он у тебя до того, как ты приехал сюда, ничего не знаю…
Нет, с тобой он носит очень конкретный характер. Когда я один, у меня какое-то смутное ощущение; а с тобой я закрываю глаза, но словно все вижу.
Дело в том, что когда ты один, тебе не хватает шакти [смех].
Да, это так.
Вообще-то, наибольшее, чего здесь достигали люди, имевшие большую практику, это blank — ты понимаешь, blank silence [молчание пустоты]. Это обширное, это неподвижное, это спокойное, это молчаливое, но это blank — так что, спустя некоторое время, это состояние надоедает! Оно не может длиться очень долго. Это молчание пустоты – то, чего обычно достигают индийцы… и они выходят из этого отупевшими.
Но с тобой это как выброс в белизну — в нечто светлое, но белое — то есть, это что-то СОДЕРЖИТ; очень светлое, очень белое и восхитительно неподвижное. И в этом блаженстве можно оставаться очень долго — это очень приятно.
Единственное, что я сделала с момента начала наших совместных медитаций, это расширение, потому что вначале это было несколько ограниченным. 72 Чрезвычайно трудно достичь этот белый покой вместе с полнотой; Шри Ауробиндо говорил (я ведь рассказывала ему обо всех таких переживаниях), всегда говорил мне, что иметь такое ПОЛНОЕ, конкретное и белое, чистое, совершенно чистое молчание, БЕЗГРАНИЧНОЕ… There are not many who can have it. [Это дано немногим.] Но должна сказать, что я порядком расширила твое молчание. Сейчас оно больше не ощущается замкнутым — я не люблю чувство замкнутости! Оно больше не чувствуется замкнутым: оно распространяется повсюду.
Это хорошо. Нет, не жалуйся на то, что имеешь, некоторые работают ЖИЗНИ, чтобы этого достичь.
Другое дело — врожденная способность выходить из тела, спонтанная способность выходить из своего тела. Транс, как ты его понимаешь, конкретный, совершенно материальный, чтобы достичь его, нужно научиться выходить из тела и возвращаться в него [по своему желанию]. Обычно людям стоит больших усилий выйти из тела, и они вовсе не знают, как в него вернуться! Тогда они оказываются в нелепых ситуациях.
У меня было два таких переживания. Первое в Тлемсене 73 , а второе — в Японии… Была эпидемия гриппа, этот грипп пришел с войны (1914 года) и обычно приводил к смерти. Люди, поболев три дня воспалением легких, уходили на тот свет. А в Японии никогда не бывало эпидемий (эта страна никогда не знала эпидемий), так что они были застигнуты врасплох; место было совершенно беззащитное, не готовое к такой беде — невероятно: за день умирали тысячи людей, это было невероятно! Был всеобщий страх, люди не осмеливались выходить из дома, не закрыв лицо маской. Тогда кое-кто, кого я не назову, сказал мне [Мать принимает грубоватый тон]: «Что все это значит?». Я ответила: «Лучше не думать об этом.» Он возразил: «Нет, это очень интересно! Надо думать, Вы, по крайней мере, можете установить, что это.» А я как раз собиралась выйти из дома; я должна была навестить одну девочку, жившую на другом конце Токио (Токио — самый протяженный город мира; требуется немало времени, чтобы пересечь его из конца в конец). И поскольку я не так богата, чтобы разъезжать на автомобиле, то, как дурочка, села в трамвай… Что за атмосфера! Атмосфера паники в городе! Ведь мы жили в особняке, окруженном большим парком, совершенно изолированно, а атмосфера города была ужасной. Кроме того, тот самый вопрос «Что это значит?» привел меня, естественно, в контакт с болезнью — я вернулась домой заболевшей. Конечно, я должна была подхватить болезнь [смеясь]. Я и вернулась с этой заразой.
Ощущение такое, словно вас ударили кулаком по голове, полное отупение. Позвали доктора. В городе уже давно не осталось лекарств — лекарств не хватало на всех, но мы считались «важными персонами» (!), так что доктор принес мне две таблетки. Я сказала ему [смеясь]: «Доктор, я не принимаю лекарств.» Он ответил: «Как! Я достал их с таким трудом!» Я возразила: «В этом все и дело: они очень нужны другим!» Затем, затем… внезапно (я лежала, конечно же, в постели, с первоклассной лихорадкой), внезапно я почувствовала, как меня охватывает транс — настоящий транс, который выбрасывает вас из своего тела — и поняла. Я поняла: «Это конец; если я не буду сопротивляться этому, это будет конец.» Тогда я начала осматриваться. Я смотрела и увидела существо, у которого бомбой было оторвано полголовы и которое еще не знало, что оно умерло; оно ко всем цеплялось, чтобы высасывать жизнь. И каждое из этих существ (одно было на мне и делало свое «дело»!) представляло один из смертельных случаев на войне. Каждое существо несло особую атмосферу — и весьма протяженную — человеческого разложения, чрезвычайно заразного, и именно это вызывало болезнь. Если было только заболевание, вызванное этой атмосферой, человек мог вылечиться, но если это было столкновение с одним из этих существ с половиной головы или половиной тела, то есть, оно было так жестоко и внезапно убито, что даже не успело осознать это и пыталось найти какое-нибудь тело, чтобы продолжить свою жизнь (атмосфера вызывала ежедневное заболевание тысяч людей, это было кишение, инфекция), что же, тогда человек умирал. Три дня – и все, иногда даже меньше: иногда умирали через день. И когда я увидела и поняла это, я собрала всю оккультную энергию, всю оккультную мощь, и… [Мать наносит удар кулаком сверху-вниз, как бы силой возвращаясь в свое тело] очнулась на кровати, пробужденная, и с болезнью было покончено. Не просто покончено: я оставалась достаточно спокойной и начала работать над очищением атмосферы… Мой мальчик, с того самого дня больше не было случаев заболевания! Это было настолько невероятно, что об этом даже написали в японских газетах. Только они не знали, в чем дело, но, начиная с того дня, вернее той ночи, новых случаев заболевания больше не отмечалось. И заболевшие раньше люди постепенно выздоравливали.
Я рассказала об этом нашему японскому другу, в чьем доме мы жили; я сказала ему: «Что же, вот чем была эта болезнь — это пережиток войны; вот как все происходило: вот так и вот так… Вот как я ее прикончила!» Ну и, естественно, рассказала о том, как я преодолела влияние этого существа, повернувшись и сражаясь… [разрушила образование]. Но какая сила потребовалась для этого! Необычайная.
Он рассказал об этом своим друзьям, те — своим, и так эта история стала общеизвестной. Было даже нечто вроде коллективной благодарности от города за мое вмешательство… Но все началось с того вопроса: «Что же это за болезнь? Вы можете это узнать, не так ли?» [Смеясь] А ну-ка, подхватите ее!
Но это чувство, что ты лежишь совершенно неподвижно, ощущение жертвы чего угодно — а ты совершенно без движения, неспособна ни на что… Ведь вы больше не в своем теле, вы не можете больше им распоряжаться. И такое ощущение свободы, когда вы можете вернуться в тело.
У меня был сильнейший жар, который, естественно, постепенно спадал — спустя несколько дней я была совершенно здорова; по сути, я вылечилась почти сразу.
Вот так, мой мальчик. 74
Так значит, ты поедешь туда… [к Х]
(молчание)
Что касается меня, я беседую со Смертью.
Это точно всеобщее состояние ума: состояние неверия, о! это ужасно! Если не знать, что за этим последует нечто совсем иное, было бы ужасно.
Какая замечательная вещь «Савитри», там все предвидено, все-все-все, нет ничего, что было бы не исследовано!
22 апреля 1963
(Письмо Сатпрема Матери
Рамешварам, понедельник, 22 апреля
Милая Мать,
Я приехал только вчера. Почти все свое время я провожу в борьбе с ужасным ощущением в моем сердце, моих мыслях и теле, таким сильным, что, если бы я мог, то вернулся бы сегодня же первым же поездом. У меня никогда не было здесь такого ощущения. Я чуть было не отправил тебе телеграмму, чтобы попросить твоей помощи. Я буду пытаться «держаться» здесь, сколько потребуют приличия, затем уеду отсюда как можно скорее.
С материальной точки зрения условия такие никудышные, что хуже не бывает — одним словом, полная убогость в полной грязи. Мое тело в неважном состоянии, но я надеюсь, что оно поправится. С ментальной и эмоциональной точки зрения = НОЛЬ. Остается лишь одна Вещь, без которой все рушится.
Я отчаянно нуждаюсь в тебе.
С любовью,
(Подпись: Сатпрем
(Ответ Матери
23 апреля 1963
Сатпрем, мой милый малыш,
Я только что получила твое письмо. Оно только подтвердило то, что я видела и ЧУВСТВОВАЛА. Две последние ночи были определенно плохими, и день — не лучше.
Конечно, тебе надо вернуться сюда как можно скорее.
Пошли телеграмму, как только примешь решение. Я стараюсь изо всех сил, чтобы ты чувствовал, что я с тобой.
С нежностью,
(Подпись: Мать
(Оотрывок из письма к Суджате
Утро понедельника, 22 апреля 1963
………
Я только что написал несколько слов Матери, чтобы сказать ей, что если бы я мог, я вернулся бы первым же поездом. По прибытию сюда у меня было ужасное ощущение, какого не было никогда раньше, это была почти паника. Все было ужасно пустым и далеким. Должно быть, я стал гиперчувствительным. Если бы я не опасался пойти на поводу у этого ощущения и если бы это не было грубостью по отношению к Х, я сегодня же уехал бы отсюда поездом. Нет слов по поводу новой «гостиницы» 75 : цементные стены, окруженные цементными стенами; план здания такой чудесный, что воздух в нем вообще не циркулирует, и, естественно, из окон не видно ни одной травники. Там великолепные стальные решетки и ажурные цементные панно, но нет даже элементарных удобств. Я категорически отказался входить в этот саркофаг, так что они поместили меня в соседний дом, купленный Х и используемый как гараж. Грязь полнейшая. Им даже не пришло в голову предложить мне циновку. Наконец, они принесли мне скамью, чтобы я на ней спал — я отказался… Вот такие бытовые условия. Надеюсь, что тело к ним привыкнет. Как только будет прилично откланяться, я сразу же «подниму якорь».
(Подпись: Сатпрем
25 апреля 1963
(Письмо Сатпрема к Матери
Рамешварам, 25 апреля 1963
Милая Мать,
Вчера я получил твою открытку от 23 апреля, и это совпало с улучшением «атмосферы» и даже с физическим улучшением. С момента своего приезда сюда я редко когда чувствовал так конкретно, постоянно и мощно твою Силу и твое Присутствие. Почти лишне говорить, что это единственная реальность — действительно, ЖИВЕТ только Это. Остальное — ложная тень. Я стремлюсь поскорее уехать отсюда, но Х говорит, что хотел бы сделать кое-какие изменения в моей джапе, так что мне приходиться дожидаться. Трудно поторопить Х, ты же знаешь. Я пошлю тебе телеграмму, как только это произойдет. Кстати, я испытал на опыте мощь неподвижности разума Х — она замечательна. Все остальное кажется мне очень бедным.
……
Все яснее и яснее я чувствую, живу и вижу, что реально только Это. Это всепоглощающе.
Мать, с благодарностью
я у твоих ног
Подпись: Сатпрем
(Отрывок из письма к Суджате
25 апреля 1963
………………….
Я жду, когда Х сделает кое-какие изменения в моей джапе, как он сказал мне; тогда я сразу же уеду отсюда. Последние два дня мое здоровье улучшилось. Нет той постоянной усталости, как раньше. Вечером я в одиночестве прогуляюсь по большим песчаным дюнам около Рамешварама, представляя себя в Аравии, и никаких громкоговорителей! Это как отдых в бесконечном покое.
………………….
Обезьяны украли мое зеркало, пока я принимал ванну, и после долгого любования собой в зеркале, они разбили его. Затем выбросили мою зубную пасту в колодец. Наконец, они были очень любезны, оставив мне мою бритву, опасаясь, вероятно, того, что без нее я буду выглядеть как они!
………………….
(Пподпись: Сатпрем
29 апреля 1963
(Письмо Сатпрема к Матери]
Рамешварам, понедельник, 29 апреля
Милая Мать,
В пятницу Х дал мне новую мантру, затем, на следующий день, сказал, что во время пуджи он получил «указание», что эта мантра мне не подходит, и он должен дать мне другую. В принципе, я должен получить эту мантру завтра, во вторник. Х сказал, что это будет мантра final and with effect [окончательная и действенная]. Я действительно надеюсь на это, я хотел бы покончить со всеми этими препонами, подготовками и задержками, получить Слово, как его называли Риши, и закрепиться на этом. Я хотел бы больше не возвращаться в Рамешварам и покончить со всеми этими уловками. Как бы там ни было, получив новую мантру, мне надо будет подождать еще три дня, чтобы Х увидел, дает ли она желаемый «эффект». Так что я не смогу уехать отсюда раньше четверга.
Надеюсь, что на этот раз все будет хорошо, и установится истинный Ритм.
Я очень сильно чувствую твою помощь.
С любовью,
(Подпись: Сатпрем)
66 Контакт с другими телами (которые, на самом деле, не «другие»).
67 См. «Агенду» от 16 марта 1963 г.
68 Жест соединения между Всевышним и эти общим телесным сознанием.
69 Это переживание Присутствия.
70 Есть магнитофонная запись этой беседы.
71 На самом деле это не точно. Сатпрем помнит несколько случаев, когда играя в детской комнате, он видел свое тело спокойно спящим на кровати – и стремительно возвращался в него.
72 Мать как-то сказала, что Сатпрем был в некой «белой коробке».
73 Мать собирается рассказать об опытах обрыва связи с телом, когда больше не возвращаются в свое тело (то есть, это смерть с медицинской точки зрения). Первый такой опыт был в Тлемсене, когда, в поисках «мантры жизни», Мать вышла из своего витального тела, и связь с телом была оборвана из-за гнева Теона.
74 Есть магнитофонная запись этой беседы. Следующая часть не сохранилась.
75 Подарок от бизнесменов Ашрама.