Мать
Агенда
Том 4
Июнь 1963
3 июня 1963
((Мать готовится прочесть по-английски письмо Шри Ауробиндо)
Ты понимаешь, когда я читаю?
Конечно! Но ты устанешь…
Нет, это меня не утомляет.
((Мать читает)
Разум тела
И есть также темный разум тела, самих клеток, молекул, частиц. Геккель, немецкий материалист, где-то говорил о воле в атоме, и современная наука, имеющая дело с неисчислимыми индивидуальными вариациями в поведении электронов, все больше подходит к тому представлению, что это не метафора, а тень, отбрасываемая некой тайной реальностью. Этот разум тела ощутимо реален; из-за своей темноты, механического цепляния за прошлые движения и из-за его способности легко забывать и его отвержения нового, он оказывается одним из главных препятствий к проникновению, permeation 100 Силы сверхразума и к трансформации работы тела. С другой стороны, если только его действенно обратить, он станет одним из самых ценных инструментов для установления супраментального Света и Силы в материальной Природе.
(XXII.340)
Это в точности соответствует моему переживанию.
Именно этот разум клеток захватывается мантрой или джапой и начинает автоматически повторять ее, и с такой настойчивостью! в смысле НЕПРЕРЫВНО. Это то, что имеет в виду Шри Ауробиндо, когда он говорит о помощи этого разума: разум клеток хранит свою «мантру» сколь угодно долго [Мать сжимает свой кулак, жест показывает, что это прочно и непоколебимо].
Несколько дней тому назад, когда я заканчивала одну работу, была ситуация, которая требовала усилия, почти борьбы, и тогда я услышала (это любопытно), я услышала, как клетки повторяют мою мантру! Это было как хор, и каждая клетка автоматически повторяла мантру… О! сказала я себе: «Вот как!…» И как раз после этого, на следующий день или через день, мне показали это письмо.
Это удивительно верно.
Я слышала это — я слышала как КЛЕТКИ повторяли мантру. Было трудно (действительно было трудно) и автоматически они повторяли мантру. Это было как хор, хор в церкви, с бессчетным количеством голосов, это было очень любопытно. Это было так, как если бы множество слабых голосов, но бессчетное количество слабых голосов все повторяло и повторяло один и тот же звук. Это произвело на меня впечатление церковного хора, состоящего из очень, очень, очень большого числа детей — это были крошечные голоса. Но звук был очень ясен, я была ошеломлена, он был очень ясным: звук мантры.
А это тот же разум, который используют тантристы? Когда ты, например, говоришь о «темно-синем свете» физического разума, это относится к тому же самому разуму клеток?
Я так не думаю.
Ведь тантрическая сила тоже действует через джапу, мантру, через пробуждение физического сознания.
Я думаю, что их сила относится к более высокому уровню [чем уровень разума клеток]. Ведь они воздействуют на мозг: эффект такого действия всегда здесь [жест ко лбу и вискам], оно охватывает это [тот же жест] — это даже болезненно!
Это касается мозга.
Но как их сила действует в Материи? Ведь они действительно обладают силой в Материи.
Но ведь это очень материально — мозг материален! Мозг лишь чуть-чуть менее механичен, чем разум клеток. Но это действие материально; это не высший разум, это точно: это разум, ограниченный телом [тот же жест к вискам]. Тот разум, о котором я говорю, телесный разум, находится ВЕЗДЕ, во всех клетках: он есть в каждой клетке; тогда как тот разум, с которым имеют дело тантрики, локализован в мозге. Тантристы воздействуют на мозг, их действие охватывает только лоб и нижнюю часть лица, не опускаясь даже до уровня горла. 101
*
* *
Как продвигается твое «черчение»? Все в порядке?
Да, я больше не устаю так, как раньше, но… В этой области, мне все кажется, таким механическим!
Все же я вложила туда Силу.
Я вложила туда Силу, потому что я могу ВИДЕТЬ твой янтрам вот так [Мать закрывает глаза и громко произносит:] 6, 12, 30…
Я это вижу, это существует.
Теперь это реально.
И там есть ритм — очень хороший ритм: 6, 12, 30, 48…
Ты видишь это, когда я об этом говорю?
Это стало реальным, могу тебя уверить.
*
* *
Чуть позже
Я видела вчера семимесячного ребенка… он мудрец.
Он смотрит своей душой. Когда я на него посмотрела, его глаза озарились.
Ни плача, ни крика, но он произвел что-то вроде шума — он протянул ко мне ручки, как если бы сказал «Ааах!» Тогда я взяла его на руки, и он прислонил свою голову к моему сердцу — он не закрыл глаза и остался восторженным.
Необычайно! Я никогда такого раньше не видела, это впервые.
Затем Чампаклал (это он его принес) не хотел относить его, пока он не прикоснется к моим стопам (я же думала, что это будет катастрофой): он положил ребенка на пол и наклонил вперед его голову — как только ребенок увидел мои стопы, он схватил их двумя ручками: каждая ручка схватилась за одну стопу!
Семимесячный ребенок!
И никакого крика или плача, только «Ааах!»
Этот ребенок никогда раньше не видел Чампаклала; Чампаклал взял его, ребенок не издал ни звука, никакого протеста: он держался вот так, совершено прямо, сидя на его руках.
Глаза! Глаза, которые уже смотрят внутрь. Когда я посмотрела в его глаза, сразу же возник отклик — отклик, который я редко видела в глазах людей здесь.
Он ничего не просил, он был доволен. И вдруг это «Ааах!». Я взяла его на руки — он сразу же прислонил свою голову сюда, к моему сердцу. И больше не шелохнулся.
Я не знаю, кто он.
Думала, что потом я это узнаю, но ничего подобного. Я не знаю. У меня только такое ощущение, что это не полная личность, это эманация кого-то, кто сознательно пришел, чтобы установиться там внутри. Но кто это… если бы мне сказали, что это Шри Ауробиндо, я не была бы удивлена. Как если бы Шри Ауробиндо сделал эманацию и вложил ее туда (я этого не утверждаю, я не знаю). Но это не просто кто-то или что-то. 102
Либо это одно из неинкарнированных существ, либо Шри Ауробиндо позволил себе эту прихоть!
Он совсем маленький, крошка, но голова не большая по сравнению с телом: сложен пропорционально. Он совсем крошка. Семимесячный.
Но очень хорошо сложен: хорошенькие ручки, хорошенькие ножки. Очень хорошо сложен.
Это нечто новое, я никогда не видела подобного ребенка, никогда.
Он пришел на землю в Америке (это уже знак), но его родители — индийцы. Зачат и полностью сформирован за девять месяцев в Америке. И родился в Америке. И провел первые четыре-пять месяцев своей жизни в Америке.
Его мать перед своим замужеством сказала мне: «У меня будет ребенок только тогда, когда я этого захочу и, надеюсь так, как я захочу.» Это не случайный ребенок.
А, надо работать!
8 июня 1963
Я думаю, это было вчера ночью (ночью не со вчера на сегодня, а позапрошлой, то есть, 6 июня): свыше трех часов без перерыва не было сознания чего бы то ни было — не было мысли, не было воли, не было действия, не было наблюдения, ничего. Все это остановилось. Например, то, что происходит, когда есть переживание в подсознательном и вы работаете там — все это, все-все остановилось. Это было как действие Силы. Без мысли, без идеи, ничего, кроме ощущения и некоего восприятия (самое лучшее слово для этого — awareness [отдавать себе отчет] Силы, но действительно грандиозной Силы, будто бы Силы земли — все сочетания сил с действием, пришедшем свыше и работающем там-внутри. Это проходило через меня (особенно вокруг головы вплоть до груди, но это было и во всем теле, оно было сферическим), это проходило и шло, шло и шло, в одном направлении, в другом, в третьем направлении, не счесть числа этим направлениям, и не было ничего, кроме движений Силы (было нечто вроде восприятия цветов, но не так, как обычно: это было как некое знание соответствия определенных вибраций определенным цветам), но это была МАССА бессчетных движений, почти… во всяком случае, неопределенных и одновременных . Поначалу я сказала себе [смеясь]: «Что происходит?». Затем я подумала: «Нет, это неважно, просто позволю этому происходить.» И это шло, шло и шло — три часа без перерыва.
Я не знала… я не знала больше ничего, не понимала больше ничего, не отдавала никакого отчета; была только Сила, она действовала, и какая Сила!… Это была Сила, которая пришла извне и действовала на все силы земли: на большое и маленькое, точно на маленькие точки и на что-то неохватное, и это шло, шло и шло — в той точке, в этой точке и одновременно везде... Полагаю, что если бы разум был как-то задействован в этом переживании, он бы свихнулся! Это производило такое впечатление, ты знаешь, потому что это было таким грандиозным, что… И все время, все время нечто в физическом центре (в физическом центре, то есть, в телесной базе) находилось в состоянии экстаза; этот экстаз был очень интересным — экстаз, сверкающий как алмаз — он был таким сладким, таким сладким, таким мирным! будто бы все время говорил телу: «не бойся [смеясь], не беспокойся, не бойся, все хорошо.» Было так, как если бы все время высшее Могущество говорило: «Не беспокойся, не беспокойся, пусть все идет как идет, пусть все будет так …» Это длилось свыше трех часов.
Я спрашивала себя: «Каким будет мое состояние, когда я встану? Совершенно потрясенным, потерянным… каким?» — Но оно было очень спокойным, ничего не изменилось, только нечто вроде… нечто смеющееся и говорящее: «Ах! МОЖЕТ быть вот так.»
И разум совсем молчал, абсолютно: были оборваны все связи со всем, что люди везде и все время посылают — все это совершенно ушло. Действовали только вселенские силы вместе с чем-то, что пришло свыше, оно их насыщало, оно их посылало. И, во всем этом, была точка — это было как точка в этой необъятности — сверкающая точка, абсолютный экстаз, в таком мире и покое! необычайный экстаз, умышленно говорящий: «Не беспокойся; ты видишь, как все идет, не беспокойся, не беспокойся», ведь это определенно превзошло все возможные индивидуальные пропорции.
Это впервые. Я обладала потоками силы, я воздействовала на землю, ко мне приходили силы, много чего приходило, но такого никогда еще не было: было одновременно все вместе. Это было одновременно везде, все одновременно, и этот внезапный Приток, это было… Несомненно, было нечто, что хотело, чтобы я держалась очень спокойно и не беспокоилась. Надо было, чтобы я держалась очень спокойно.
У меня было впечатление, что меня уведомили о чем-то, что сейчас происходит. Ведь обычно, ночью я отрешаюсь от всего и универсализируюсь — нет, не так, не «универсализируюсь», а отождествляюсь с Господом. Это мой способ отдыхать. Я делаю это каждую ночь, это время моего самого глубокого отдыха и покоя. Но в эту ночь меня уведомили о работе Силы. Часто приходят разные переживания (последнее время было несколько), но это, такое в первый раз, ведь … Несомненно, нечто происходило ДЛЯ земли; но это приходило не из того центра сил, который обычно действует на земле. Это не было обычной работой сил на земле. Это было «нечто происходящее». И это давало ощущение того, что земля была совершенно маленькой — движение шло к земле и было для земли, но земля была крошечной.
Она была крошечной.
(молчание)
Там не было психологических восприятий (того, что я называю «психологическими восприятиями»; это, например, вибрации любви, вибрации мира, вибрации света, вибрации знания, могущества), этого не было, это было не так. Однако, все это должно было быть там, потому что было много чего, много чего, но все это было одним и тем же, что принимало различные формы; но я не видела форм, я не видела цветов. Это был только вопрос чистого ощущения. Чистого вибрационного ощущения: ничего, кроме вибраций, вибраций и вибраций, в… колоссальном масштабе.
Это новое переживание.
(молчание)
Очевидно, было… должна была быть причина для беспокойства, потому что как только я начала осознавать это переживание (оно началось до того, как я стала осознавать его; когда я начала осознавать его, было такое впечатление, что оно шло уже давно; следовательно, если я говорю, что переживание длилось три часа, то это означает, что я осознавала его три часа, но оно началось гораздо раньше: это началось около 11 часов вечера и длилось до трех часов ночи), так что как только я начала осознавать это переживание, очевидно, была причина для беспокойства, потому что мне сразу же было сказано: «Ты видишь, вот как это происходит», и благодаря экстазу в теле не было никакого беспокойства: «О! все в порядке, все хорошо.» И когда переживание кончилось, оно кончилось не так, как кончаются переживания, исчерпавшие себя; очень медленно, его будто бы закрывали для моего сознания, но не совсем закрывали, а отворачивали мое сознание от переживания, говоря: «не беспокойся». В начале и в конце. Но все же, когда я пробудилась, я сказала себе (потому что в голове было странное впечатление, это было нечто немного диковинное, как если бы она распухла! распухла, непомерно распухла), я сказала себе: «Возможно, завтра утром, когда встану (я встаю обычно в 4.30) я буду совсем одуревшей!» Вот для чего я наблюдала — но все шло хорошо, осталось только это ощущение какой-то раздутости. У меня было впечатление (но это было два дня назад, не прошлой ночью), что моя голова раздулась! Но ясность все же сохранилась!!! [смеясь] Все на своих местах!
Напротив, появилось нечто… вроде остроты, немного более острое и более ироничное восприятие — я не знаю, почему. Преувеличенное впечатление, что все в мире – это «много шума из ничего» и во многом пустая путаница, (это ощущение, оно присутствует уже в течение… можно сказать, веков) но теперь оно стало чуть более острым и более ироничным.
Но, если не это, то в остальном – полная ясность!
(молчание)
Если бы кто-то мог мне сказать…
Но, очевидно, не хотят, чтобы я это знала. Вероятно, я слишком много болтаю (!) Я всегда рассказываю тебе все свои истории а, вероятно, необходимости в этом нет, вот мне и не говорят. Ведь, ты знаешь, люди так любят ставить на все клеймо: «Это так, а вот это — вот так, это этак…» Это не нужно! Ты знаешь, это звучит как крупные заголовки в газетах: «Скоро войдет в строй…» [Мать очерчивает в воздухе крупные сенсационные заголовки]. Это не нужно.
Переживания могут длиться один час, два часа, но на этот раз было такое впечатление, что… меня вдруг заставили узнать. И я участвовала: этому [телу] позволили участвовать, потому что по какой-то причине, которой я не знаю (возможно, по причине работы, происходящей в теле, я не знаю — возможно, по этой причине), возможно, было необходимо, чтобы я участвовала. Но такое впечатление, что это нечто грандиозное, что происходит сейчас .
Ведь в ходе переживаний пульсаций Любви в апреле прошлого года у меня было восприятие цвета, было «психологическое» восприятие того состояния, в котором есть (как выразиться?…), например, есть качество вибрации Любви (нечто, что не имеет вообще ничего общего ни с чем земным). В тот момент я была Этим, я была этими вибрациями, но я знала все качество этих вибраций, и это оставалось со мной целые месяцы — теперь же совсем не так! Теперь было только действие, ТОЛЬКО действие. И действие, в котором человеческое тело было не больше муравья. Гораздо меньше муравья: неуловимой точкой. И однако, было так, как если бы было ТОЛЬКО это тело! как если бы там было только это тело и именно это тело все делало. И тело было телом… ВСЕМ телом! А эта точка — эта живительная точка экстаза — была совсем маленькой. Она была крошечной. Но она была там, очень настоятельная, очень сознательная, говоря мне: «Не вмешивайся; позволь происходить абсолютно всему, все в порядке — ты видишь, все в порядке.» Совсем маленькая, крошечная… И однако это было мое тело: я тебе говорю, моя голова все еще кажется мне раздутой!
Это странно.
(молчание)
А это новая сила или же это то, что обычно происходит? Это новая работа на земле или же ты видела нечто, что обычно происходит, но что ты не осознавала прежде?
Я спрашивала себя… Но вопрос поставлен некорректно. Это нечто из Вечного, что, из-за того, что оно происходило в тот момент (не в ту минуту, потому что, как я тебе сказала, оно должно быть происходило задолго до этого и после этого)… оно стало чем-то новым БЛАГОДАРЯ тому, что произошло. 103 Тогда, возвращаясь к тому, что мы знаем, можно было бы сказать (но это обычная болтовня), что проявилось нечто новое.
Но было впечатление… впечатление Вечности. Вечности ЗА ПРЕДЕЛАМИ ВРЕМЕНИ (не чего-то, что длится неопределенно долго, а чего-то безвременного), да, и слова были бы: «нечто, что проявилось», «нечто, что стало ощутимым» или «нечто, что начало действовать» — это не так, потому что… Да, то, что действует, что становится ощутимым благодаря тому, что действует.
Такое впечатление.
Можно было бы также сказать: нечто вселенское, что становится индивидуальным; индивидуальным не в смысле маленькой личности, а сознающим себя.
Но, что примечательно, это не имело СОВЕРШЕННО НИЧЕГО общего со всякой интеллектуальной деятельностью, с самой высокой до самой низкой — ничего. Ничего. Ничего общего со знанием, наблюдением, различением, интеллектуальным восприятием, пониманием, суждением, я не знаю… Словом, ничего, ничего, ничего общего со всем этим. Это была… Сила в движении.
«Сила» — это ничто! Сила — это нечто очень маленькое. Это было… впечатление чего-то грандиозного!
Это не имело ничего общего ни со Знанием, ни со Светом, ни с пониманием (со всем интеллектуальным светом и интеллектуальным знанием); ничего общего с Любовью (с тем, что я чувствовала в тот раз, что имеет свою собственную вибрацию). Самое лучшее определение, которое можно дать этому — это Мощь. Это была Мощь в ее самом грандиозном аспекте — сокрушительном. И с НАСТОЯЩИМ Все-Могуществом; Мощь во всем своем могуществе, с чем-то непоколебимым, неизменным, неприкосновенным. 104 Да, это действительно Могущество, это действительно так.
Но Могущество, ты понимаешь… Например, мощь урагана — ничто по сравнению с этим. Всю мощь, которую человеческое существо может выдержать, даже, вероятно, вообразить, есть ничто — ничто… это [Мать делает легкий выдох] как мыльный пузырь.
Ощущение чего-то, что нельзя ни выдержать, ни почувствовать из-за его грандиозности.
И было совершенно ясно, что это попечение, всевышнее Попечение очень заботилось о том, чтобы предупредить меня: «Все в порядке.» Очевидно, без этого было бы такое впечатление, что все-все-все вот-вот растворится.
Так что, призвав нашу маленькую рассудительность, мы можем сказать, что, возможно, это проявила себя супраментальная Мощь, впрочем, я не знаю.
(молчание)
Но не было восприятия света, не было того, что могло бы послужить указанием; не было восприятий чувств, любви, что могло бы послужить указанием; не было ничего этого, ничего — ничего, кроме того, что может заставить вас надуть щеки (!), это столь грандиозное, что оно неописуемо. Неописуемо.
Это, очевидно, Мощь.
Мы всегда представляем себе мощь, силу, действующую НА что-то, НА объект, у которой есть объект ДЛЯ реализации чего-то; мы не отделяем одно от другого —ничего такого не было, а было… это была Мощь в действии. Но не было действием НА что-то.
У меня было впечатление, что это был решающий этап, совершенно превосходящий мое маленькое понимание.
(молчание)
Когда-нибудь мы узнаем.
Но объяснение придет позже: это упрощение,, сведенное к нашей шкале понимания… [смеясь] чтобы порадовать нас! 105
12 июня 1963
Кое-что было… Я уже стирала это, когда что-то сказало мне: «Если ты не расскажешь это Сатпрему, оно будет навсегда потеряно.» Но я уже начала стирать, так что сейчас я не помню, что это было…
Это было ночью, посреди ночи. 106
(молчание)
((Мать пытается вспомнить,
(бьют часы)
Это было довольно острое ощущение, что пока мир, пока земля переходит из одного состояния в другое, есть нечто вроде переходного периода; и всегда это как на горном хребте [жест неустойчивого равновесия], и есть очень опасный момент, когда что-нибудь совсем малое может вызвать катастрофу — и тогда много чего придется начать заново. Это же самое явление есть и в совсем малых масштабах, в масштабах человека, в том смысле, что когда он переходит из одного состояния сознания — из совокупности состояний, составляющих его индивидуальность — в более высокое состояние, или когда он вводит в свое состояние некий элемент, который приведет к новому синтезу, тогда всегда есть опасный переход – возможна катастрофа. И ощущение, которое было у меня этой ночью, касалось того, что земля сейчас проходит через один из таких переходных периодов и что есть — была или есть — возможность катастрофы.
(молчание)
Если бы можно было сохранить равновесие (это почти вопрос равновесия), не упав туда или сюда, если бы можно было удержать равновесие, миновав это состояние, тогда дальше был бы целый период нормального развития, и быть может, гармоничного развития.
((долгое молчание)
Таков закон прогресса: идет ли речь о развитии сфер и миров или же об индивидуальном прогрессе, это всегда одно и то же явление, только в разных масштабах. У меня такое впечатление, что мы находимся в одном из таких периодов.
Надо очень хорошо позаботиться о том, чтобы сохранить равновесие. 107
15 июня 1963
Я получил письмо от моего друга во Франции, в нем он долго рассказывает об одном человеке, написавшем три тома книги под заглавием «Гнозис».
Оох!
Он русский, но живет в Швейцарии; его инициалы B.M. У него есть центр и ученики. Я попросил его фотографию и хотел бы, чтобы ты помогла мне понять, что это за человек.
[Мать смотрит на фотографию] Во всяком случае, он интеллектуал — не духовный человек, это ясно. Он может обладать некоторыми витальными силами (это то, на что люди обычно ловятся). Да, это интеллектуал, идеалист. У тебя есть его тексты?
Нет.
Он ужасно хорошо воспитан — вот что скучно! [Смеясь] У этого господина очень хорошие манеры!
У меня такое же впечатление: он производит впечатление буржуа в крайней степени.
Этот господин очень «респектабельный».
Должно быть, это остроумный человек, у него довольно тонкий ум. Ироничный: должно быть, он очень ловок в ответах, это действительно то, что по-французски называется “острый ум ”.
На фотографии нет знака его силы, но если он окружен многими людьми, он должен обладать витальной силой.
Но это не великий ум: он не выходит за пределы идеалистического интеллекта. Но для людей этого более чем достаточно, потому что настоящая духовная сила – это выше их понимания — но даже к маленькой витальной силе, или ментально-витальной, они очень чувствительны.
Этот человек мог практиковать тантризм на манер Вудрофа, я не знаю. Много людей такого типа обращаются к Суфизму — они очень легко обращаются в суфизм. Но, что касается настоящей духовной жизни, мало кто…
Он написал три тома под заглавием «Гнозис».
Это большая амбиция.
Но он интеллектуал, он мог что-то воспринять интеллектуально.
Тебе написал кто-то из Франции?
Это написал мой друг, а поскольку он находится под влиянием В.М., я хотел бы знать, в хорошие или плохие руки он угодил.
Потолок не очень высок, но это не обязательно означает «плохие руки».
Он аристократ, твой господин. Может быть, он из старой русской аристократии?
Мой друг аристократ, маркиз «такой-то». Но это не обычный маркиз: он искатель приключений.
Да! Это часть его характера. Он — кшатрий 108 , это составляет часть его характера: искатель приключений.
Но этот-то ужасно хорошо воспитан! [Смеясь] Очень хорошие манеры, возможно, изысканные. Это интеллектуал.
Он гуманист, но во благо ли человечества он действует?… Или для собственной славы?!
Он говорит, что получил Послание. У него есть Послание.
А! У него есть, что открыть миру — Господи! бедный мир! как много откровений!…
В конце концов, подождем его книгу, а там посмотрим.
Ведь ты знаешь эту историю с одним румыном 109 , его пытали коммунисты, и у него было видение Шри Ауробиндо (впрочем, он не видел его таким, как он есть: он видел его согласно собственному представлению – худым и аскетичным), и, в конце концов, это видение сказало ему: «я — твоя душа» и т.д. Но он даже никогда не видел, как пишется имя Шри Ауробиндо, он только о нем слышал и написал его имя очень странным образом [Aurobin Dogos]… Это только КАЗАЛОСЬ чем-то от Шри Ауробиндо. Но, как бы там ни было, это дало ему силу пройти через все эти пытки — ужасные, невообразимые пытки. И ему удалось сбежать; кто-то помог ему сбежать (сейчас он в Англии, в безопасности). В то время он так страдал, что подумывал о скорой смерти; но пришел этот «голос», это видение, и оно говорило с ним часами, придало ему мужества, оно сказало: «душа НИКОГДА не отчаивается, ей есть что делать и т.д., и ты должен вынести все это.» И он вынес все благодаря этому видению.
Что же, что-нибудь подобное могло произойти где угодно, и люди могли получать вдохновения — мы не знаем.
Очевидно, Сила действует везде, где есть восприимчивость, это точно.
*
* *
(Мать возвращается к предыдущей беседе, где она говорила об опасных переходных периодах для земли и для отдельных людей, когда все находится в неустойчивом равновесии)
Это происходит еще достаточно часто.
Этим утром опять, в течение нескольких часов (это началось в конце ночи, между тремя и четырьмя часами, и продолжалось до 6.30 – 7 часов утра) было ощущение балансирования как на горном хребте [жест]: надо быть очень внимательным, очень спокойным — не неподвижным, но спокойным.
Должно быть, в такие моменты (если взять совсем маленький масштаб) люди заболевают; когда люди заболевают, это должно быть (по их меркам, конечно, в масштабе, наверное, совсем маленьком), это должно быть вот как [жест неустойчивого равновесия]: они переходят от одного мгновения к другому, из одного состояния равновесия в другое, и если они не внимательны, то они опрокидываются. И тогда ВНУТРИ этой болезни они находят новую гармонию — [смеясь] либо здесь, либо в другом мире!
*
* *
(Затем Мать говорит о визите Пандита Неру, который произошел позавчера, 13 июня)
С этим визитом, который можно назвать президентским, был, естественно, большой тарарам: все были возбуждены, во всяком случае, большинство людей. Этот визит был, так сказать, вынужденным для меня, в том смысле, что я не хотела встречаться с ним — я не чувствовала, что была в таком состоянии, когда это могло иметь решающее значение. Но были люди, возлагавшие большие надежды на эту встречу (везде понемногу, даже в Швейцарии, в Америке), они думали, что я смогу что-то сделать… Но с внешней точки зрения это было, конечно, иллюзией.
И вдруг так ясно пришло, как если бы Сам Господь все устроил, и это можно было перевести так: «устрой ему душ Господа». Ты понимаешь, создать определенную атмосферу (не надо слов, не нужно ничего говорить), создать атмосферу Господнего купания. И все, попадающие в эту атмосферу, обязательно попадут под душ Господа. Это было так мило! И так просто, так радостно, непретенциозно, без громких слов: нечто очень простое, очень естественное! Так что рано утром я пошла в ту комнату; перед этим визитом я должна была увидеться со множеством людей, но уже утром я начала готовить свой душ Господа! После всех этих встреч у меня оставался почти что час перед визитом Неру, и все это время я готовила «купание»… Это было очаровательно!
Вероятно, он что-то почувствовал — они очень «толстокожие» эти люди, не правда ли,: перегруженные, очень самодовольные, естественно, убежденные, что они знаю все и могут все (к сожалению, они действительно много могут), так что вся их жизнь организована так, чтобы ПРЕПЯТСТВОВАТЬ всякой внутренней восприимчивости.
Но купание, купание было!
Он пришел на две-три минуты, а остался на пятнадцать минут.
Я ничего не говорила. Говорил кто-то другой. К самому концу было видно (я предоставила ему комфортабельное кресло), было видно, что он хочет встать с кресла, как бы говоря: Now I must go [«теперь я должен идти»]. Тогда я ему просто сказала: You need a little rest [«Вам надо немного отдохнуть»] — ты бы видел лицо этого человека: сразу исчезло напряжение. Все это время его пальцы двигались вот так [Мать барабанит пальцами по подлокотнику кресла], два пальца двигались вот так все время, несмотря на то, что я все время опускала на него Мир и Покой — но его пальцы все время двигались из-за внутренней активности. А когда я сказала ему это, в его лице что-то расслабилось, и пальцы остановились. Но было уже очень поздно: его ждали, так что спустя некоторое время я позволила ему уйти. Но это было очень интересно: я просто сказала ему: You need a little rest [«Вам надо немного отдохнуть»] — и все остановилось.
Но ментально, ты знаешь… [Мать делает жест полной закрытости] Сюда приезжал принц Кашмира, совсем молодой человек 110 ; он поехал в Англию и написал научную работу о политической жизни Шри Ауробиндо «Шри Ауробиндо, пророк индийского национализма» [Sri Aurobindo, Prophet of Indian Nationalism] с предисловием Джавахарлала Неру. Я прочитала это предисловие, но позже, на следующий день после визита Неру — оно ужасное! Полное непонимание, он ничего, ничего, ничего не понимает, он совершенно закрыт. Предисловие очень дружелюбное, но написано человеком, который ничего не понимает… Скажу тебе вот что: между моим первым и вторым визитом сюда, когда я была в Японии и Ганди начал свою кампанию 111 , он послал телеграмму, а затем и гонца сюда, к Шри Ауробиндо, прося его стать президентом Конгресса — на что Шри Ауробиндо ответил «Нет».
Они никогда не простили его за это.
Да, он никогда не понимал, почему Шри Ауробиндо не возобновил свою политическую жизнь.
Нет. И, затем, Неру принимает аскетизм Ганди за духовную жизнь — это всегда одна и та же ошибка! И нет средства вытянуть этих людей из этой ошибки. К сожалению, весь мир придерживается этой же идеи.
И когда было то предложение Крипса 112 , я думаю, что это Неру (или Ганди, я не помню, кто из них) сказал: «Он отошел от политической жизни, зачем же он вмешивается! Это не его дело» — они никогда его не простили. То есть, полная закрытость, неспособность понять, что можно иметь знание более высокое, чем практическое знание.
Вот так.
Ты думаешь, что над Индией нависла новая угроза?
Со стороны Китая?… Я не знаю. Об этом много говорят.
Во всяком случае, Х заявил, что что-то случится в апреле — ничего не произошло!
Это пришло несколько дней тому назад, я начала снова думать об «этом». Тогда я посмотрела и сказала себе: «Но ведь апрель-то уже прошел?» Это было как раз совсем недавно — возможно, они что-то готовят, я не знаю.
Но китайцы достаточно восприимчивы, несмотря на их коммунизм. Они восприимчивы к идее человеческой доброй воли, в том смысле, что они думают, что их политическая организация — самая лучшая с человеческой точки зрения, и поэтому они хотели бы, чтобы весь мир ее принял — есть искренность в этой их убежденности, они верят, что это наилучший способ жизни. Они вовсе не хотят ничего плохого. И они очень умны.
В любом случае, они могли бы сделать все, что захотели [в прошлом октябре, на незащищенных северных границах Индии], но они ничего не сделали.
Да, это невероятно!
[Мать улыбается]. Не так уж невероятно. Но, во всяком случае, это говорит об определенной восприимчивости.
Им больше нравится обладать ментальным и политическим господством, чем вести войну. Ты понимаешь, они не склонны убивать людей.
И кажется (это то, что я слышала, но я не знаю), все их заключенные (у них масса заключенных — к сожалению, среди них множество индийцев — большинство из них были отпущены на свободу), они все говорят, что с ними чудесно обращались в тюрьме. Я слышала это отовсюду.
И Неру (мне вчера рассказал об этом Павитра: он ходил в мэрию слушать речь Неру), Неру — убежденный социал-демократ, верящий, что идеальная организация общества состоит в том, чтобы возможность развиваться имела не только «элита», но и «широкие народные массы» (будто они хотят этого!… но как бы там ни было). Это идея — у каждого есть своя идея. Но, кажется, китайская атака нанесла мощный удар по его убежденности: ему казалось невозможным, что китайцы могут так поступать (!) Он был сильно поражен.
Конечно, они не видят дальше кончика своего носа, и потом удивляются, что обстоятельства [смеясь] не согласуются с их представлениями!
Но ВНЕШНЕ ничего не поделаешь [чтобы воздействовать на Неру и политиков]. Только сидя в кресле и находясь в очень спокойном состоянии, можно что-то сделать — при условии, что будет не слишком много людей, знающих, что вы собираетесь что-то сделать (!)
Вот так.
В тот день я попросила S.M. придти одновременно с Неру (он — друг Неру, ему Неру доверяет), и с Неру говорил S.M. И я видела, что если бы S.M. вообще молчал и я бы ничего не говорила, а Неру в тишине сидел бы в своем кресле, то он долго бы там не просидел! Он бы поднялся и ушел. Для него это было бы слишком сильно, он не смог бы высидеть. Тогда как, слушая S.M., он не обращал внимания, и я могла потихоньку-медленно делать свою работу. То есть, эту работу можно сделать только СОВЕРШЕННО окольным путем, совершенно.
После его визита началось будто бы некое вторжение… Совершенно неожиданное вторжение. Когда я увидела это, я сказала себе: «Так-так! Вот как я защищена!» Если среди этих людей кто-то имел бы дурное намерение, он запросто смог бы придти! Это было вторжение всего правительства Пондишери: это были члены совета. Как разбушевалось… не знаю, если я скажу «разбушевалось как море», я сделаю им комплимент! Можно было бы сказать «стадо», но у стада нет вульгарного скептицизма этих людей; у стада благосклонное несознание, тогда как несознание этих людей недоброжелательно.
И я не знала их (я знаю их, но я их не знаю!), но я узнавала, кто это был, только по тому, как они реагировали на мою атмосферу. Это было очень забавно. Особенно по поводу двух из них, когда они вошли, я подумала: «Так! должно быть, это тот-то, а тот, наверняка, тот-то», просто судя по реакции на их лицах — по передергиванию лица при попадании под этот душ! Но во всей этой толпе был один человек, бравый молодец, одетый в военную форму — только один — лицо которого было (как выразиться?), может быть, сказать «достойным» или «возвышенным»? Вдруг на его лице появилось какое-то достоинство. Это был шеф полиции Мадраса (!)
Только он так отреагировал.
Я спрашиваю себя, как позволили войти всей этой толпе; не должны были позволять, чтобы тебе…
Я говорю тебе, я отдана на милость неизвестно кого! Разве что люди предупредят, что намерения у них дурные, тогда им не позволят войти!
Но ведь люди подобные G — явные бандиты!
Да, как раз G я и узнала. G и D — этих двоих я распознала. Я сказала себе: «Так, это G», а по поводу другого: «Так, это, должно быть, D», просто по реакции на их лицах!
Нет, ты себе не представляешь! Это был такой натиск 113 ! Двадцать человек одновременно. Я сказала себе: «Так-так, физически я не защищена.» Разве что если придет убийца и скажет «я пришел убить» [смеясь], тогда они не позволят ему войти!
Нолини был несколько сконфужен; он сказал мне: «Я хотел кого-то остановить, но он оттолкнул меня в сторону со словами “я тоже министр”»!! [смех]
А! они смехотворны… что за фарс!
*
* *
((перед уходом)
Есть ли что-то особенное, что ты хотел бы съесть?
Нет, милая Мать, у меня действительно есть все, что нужно.
Ты уверен?
Точно, все-все-все.
За исключением того, чтобы наедаться досыта!… Хотя для еды слишком жарко. Тебе жарко?
О, да, но это привычно.
Для меня этот климат восхитителен! Я благодарна Господу: я больше не чувствую ни жары, ни холода, ничего подобного. Но я вижу, что люди страдают от жары.
Я страдаю от жары только когда пишу. Я горю, когда я пишу. Я горю! Мое тело буквально горит. Когда я писал книгу о Шри Ауробиндо, я был изнурен — меня жгло, ты понимаешь, я пылал! Тогда я покрылся солью: я не потею, я становлюсь совсем соленым!
О, ты действительно человек с Запада!
Кхм!…
Нет, это так, тело людей обычно строится в соответствии с тем, где им предстоит жить, но лично я чувствую себя комфортно только здесь. До тридцати лет, все свое детство и юность мне всегда было холодно — всегда холодно. Хотя я каталась на коньках, делала зарядку, вела очень активный образ жизни — но было холодно, ужасно холодно! Такое впечатление, что мне не хватало солнца. А когда я приехала сюда: «А, наконец-то! [Мать набирает воздух] теперь мне уютно.» В первый раз, когда я приехала сюда, принеся в своем теле весь этот накопленный холод, в самый разгар лета я гуляла в шерстяном костюме! Юбка, кофточка и накидка. Люди таращились на меня… Я же этого не замечала: это был мой естественный костюм.
А когда я уезжала отсюда, я плыла пароходом (в то время не было воздушного сообщения), когда я оказалась в Средиземном море, я заболела — от холода! в Средиземном море. Так что я действительно была создана для работы здесь [смеясь], это было предусмотрено 114 !
Но можно ли что-то сделать с этим ощущением жары?
О, пока я не пишу, это не имеет значения — думаю, что я не буду все время писать книги?
В следующий раз я дам тебе бутылочку для растирания. Разотри свое тело прежде чем писать! [смех]. Тогда тебе будет прохладно.
19 июня 1963
Сейчас действительно трудный период.
Всю прошлую ночь…
Есть некая деятельность, она проходит в полутьме, местные люди — люди отсюда, из Ашрама — считают ее светом… и там каждый ведет свою деятельность в соответствии с собственными идеями и тем, что он считает «знанием»; и все это проходит в полутьме, там большая путаница и… ощущение совершенно гнетущей немощности. Это длилось в течение часов. Наконец, я захотела — я захотела выйти из всего этого совсем, любой ценой, и вернуться прямо к Свету, выйти и на свободную дорогу. Но это было буквально невозможно: все дороги, на которые я пыталась выбраться, вдруг рушились или исчезали, как если бы они упирались в стену или поглощались сложностью чего-то несвязного, либо внезапно кончались, уходя в бездонную расселину… Помню, как в одном из таких мест я захотела совсем оттуда выбраться, но я вышла к отвесному обрыву и сказала себе: «Что мне теперь делать?» И в этот момент я увидела человека, я не знаю, кто это был, но он был одет в костюм альпиниста (это было символом), и у него было все альпинистское снаряжение для спуска по отвесному склону; с помощью своего ледоруба он закрепился и стал спускаться; тогда я сказала себе: «Это НАМЕРЕНИЕ найти путь, но так путь не найдешь.» И я стала концентрироваться, и как только я сконцентрировалась, сразу же смогла найти путь, ведущий на террасу.
Меня сопровождали три-четыре человека (но это люди-символы). Все это происходило в полу-ночи, а снаружи была всеобщая ночь. Но когда я достигла террасы, там на улице был как бы большой уличный фонарь, дававший белый свет (полусвет электрической лампы в ночи: это ничто). Это была довольно длинная терраса, обрывавшаяся в пустоту со всех сторон: не было никакого способа оттуда выбраться: в конце терраса блокировалась чем-то вроде дома, а по краям был крутой обрыв в черную дыру. И тогда было это ощущение немощности, незнания — незнания, куда идти, что делать, это было… И это ОБЫЧНОЕ СОСТОЯНИЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО СОЗНАНИЯ — сознания человеческой деятельности. Но в моем сознании (потому что я была зажата там) это было действительно… прошлой ночью почти как пытка; это было ужасно.
И я спросила себя: «Но как же отсюда выбраться?» Я сконцентрировалась и вновь овладела сознанием божественного Присутствия, но что-то мне сказало: «Ничто не отвечает, это не действует». Это было ужасно. «Ничто не отвечает, это не работает; это не действует, ничто не может измениться, ничто не отвечает; ничто не отвечает, это не работает.» Я была там с двумя-тремя людьми. Я села (одни комнаты были выше других, из-за чего получалась разница в уровнях между террасами), я села на край, сконцентрировавшись на одном вопросе: «Что делать? Что делать? Как поступить? Что делать? Как поступить? Что делать? Где рычаг?» Я искала рычаг, чтобы изменить это. И я не находила его. Вдруг из самой нижней комнаты вышел маленький старик, совсем старый, он производил впечатление привязанности ко всему старому; но все-таки (он был весь голубой), все-таки, когда он подошел (должно быть, он — символ старого мира или старой дисциплины), я спросила его: «А! Раз уж вы пришли, знаете ли вы, как выбраться отсюда? Как можно освободиться, выбраться отсюда?» Это его рассмешило: «Нет-нет! Нет пути, нет выхода, вы должны быть довольны тем, что есть.» Затем он взглянул на это скудное освещение сверху, лампа едва светила, и изрек [Мать принимает напыщенный тон]: «Но, прежде всего, я пришел, чтобы сказать вам, что надо погасить это солнце! Я не потерплю здесь этого ослепительного солнца!» А!… я сказала себе: «А! И это он называет солнцем!» Мне стало настолько противно, что, в конечном счете, я проснулась. Нечто резко вытянуло меня оттуда. Но осталось такое сильное впечатление — такое сильное — что меня снова охватила тревога: «Что можно сделать, чтобы изменить это?» СРЕДСТВО было неадекватным — оно было недостаточным. И это вызывало тревогу: «Моего опыта не достаточно, он не действует ТАМ, что же делать? Что делать? Что можно сделать?» Так что, в течение нескольких часов этим утром во мне крутилось: «Что же делать, каков путь, что надо, чтобы превратить в свет всю эту тьму?»
Это было невесело.
Я не рассказываю тебе всех деталей, но там были самые разные люди со всевозможными планами, со всеми своими идеями; приходили люди (то, что я тебе только что рассказала, было в самом конце, до этого приходило много людей) и они говорили: «О! Смотрите, как чудесно я организовал это!». Затем приходили другие люди с другими планами, и они спорили между собой, затем… это была жизнь, ты понимаешь! Вся ментальная область жизни.
И мой опыт здесь НЕ ДЕЙСТВОВАЛ; не было контакта, я была бессильна. Тот малый свет, что зажегся благодаря моему присутствию и который они посчитали ослепительным солнцем, был для меня только уличным фонарем… Это было печально.
Я сказала себе: «Почему? Почему я не счастлива и не спокойна даже здесь?» И что-то ответило: «Потому что я хочу изменить это.» Если бы я приняла это, я даже не заметила бы этого; это из-за того, что я хочу изменить эту тьму. Так что… так что не будет радости до тех пор, пока мы не НАЙДЕМ способ — а как найти его?… Все средства, которые я использовала для йоги и трансформации, все это было совершенно бесполезным, они не действовали, они не работали, не имели эффекта, не имели эффекта… Я никогда не видела места столь невосприимчивого! Не было эффекта, вообще никакого. И все были ОЧЕНЬ довольны тем, что они знали!
Очевидно, это ментальная область. Ментальное подсознательное. Но это ужасно. Это ужасно.
И тогда утром я спросила себя: «Неужели? Неужели еще много такого?» — Мир! Целый мир, такого еще очень много. И еще это бессилие, мы – бессильны: пока я не получу ключ, ничего нельзя сделать. Этот маленький старик, о! Он почти разгневал меня (я не могу разгневаться, но я была почти в гневе, это меня и разбудило), я была возмущена. «Ах-ах! [Мать принимает вымученный тон старика] Вы хотите выбраться отсюда?! Но отсюда нет выхода! И зачем вы хотите выбраться отсюда?… Нет пути, вы же видите, что отсюда нет выхода — и почему вы хотите выбраться!?… Я пришел только за тем, чтобы сказать вам, что надо погасить это солнце, это ослепительное солнце!»
Вот так.
Вот такие у меня ночи.
И возникает впечатление, что нужны века, нужны столетия, чтобы что-то здесь могло измениться! — или же катастрофа.
Хотя даже катастрофа… [Мать отрицательно качает головой] она встряхнет все, но затем все это снова осядет на дно.
(молчание)
Я всегда пыталась пройти вниз.
Это, наверное, нужно, чтобы войти в глубины подсознания и несознания. Именно из-за этого появляются проблемы — появляется пропасть.
Я еще не пыталась туда прыгнуть. До сих пор ничто и никогда не могло вынудить меня прыгнуть туда — несколько раз я находила неожиданные пути, но никогда не было побуждения: «Ничего не поделаешь, я прыгаю.»
Я не знаю, почему.
((долгое молчание)
Это становится все более неоспоримо — все более утверждается. Как если бы эта проблема все больше приближалась, становилась все более тугой, давящей.
((долгое молчание)
Совершенно очевидно, что люди могут жить, человеческие существа могут существовать и жить БЛАГОДАРЯ тому, что они несознательны. Если бы они были сознательны, действительно осознавали бы то состояние, в котором находятся, это было бы нестерпимым. И я вижу, что есть очень трудный период, когда люди переходят от этого несознания (этого несознания привычного существования) к сознательному видению того состояния, в котором они находятся; когда начинаешь совершенно осознавать все, как оно есть — то, в каком состоянии ты находишься — и осознавать то, что нет еще силы выбраться из этого, как у меня прошлой ночью, то это почти нестерпимо. И тогда было это сознание, такое ясное, совершенно точное, что это не вопрос жизни и смерти: это не зависит от такого рода вещей, они в сущности не меняют почти ничего, кроме совершенно поверхностной видимости — это не так! Ведь несчастливые люди говорят: «А! Настанет день, когда я умру и кончатся все эти несчастья» — они простофили! Проблемы вовсе не закончатся, они будут продолжаться. Будут продолжаться до тех пор, пока они не выберутся из этого, то есть, пока не перейдут из Неведения в Знание. И это единственный выход: перейти из Неведения в Знание. Можно умирать тысячу раз, но это не поможет вам выбраться, это совершенно бесполезно — все будет продолжаться. Наоборот, иногда вы будете погружаться еще глубже.
Это так.
Но если вы узнаете об этом слишком рано, тогда в этом есть нечто… нестерпимо, нестерпимо. Бывают минуты, когда это действительно нестерпимо. Если не будет внутренней веры, которая скажет, что это когда-то закончится, что найдется выход…
Должен быть рычаг грандиозной мощности.
Предполагаю, что люди, у кого голова непрочная, могут помешаться. Но, действительно, нужно отметить – есть Милость, ведь переживания точно дозируются в соответствии со способностью людей. Этим утром у меня был час… совершенно сознательный час, когда я сознавала только одно: это, это бессилие — бессилие выбраться из Неведения. Желание выйти из Неведения и бессилие выйти из него. Целый час такого напряжения.
Когда я пробудилась, напряжение было такое, что моя голова была подобна кипящему котлу; и тогда я сразу же сказала: «Господь, это Твое дело, не мое; это меня не касается.» И, естественно, все сразу же успокоилось.
Но те, у кого нет этого опыта (это вопрос не слов, а опыта), те, у кого нет этого опыта, если они обретут это полузнание, это знание того, что они находятся в Неведении и не могут из него выбраться — «Нет пути, чтобы выйти из этого, нет выхода» — и если человеческая мудрость будет как тот маленький старик, пришедший, чтобы сказать: «Но зачем вы хотите выбраться? К чему эти попытки — так все устроено, и с этим ничего не поделаешь…» Это будет ужасно. Ты знаешь, у меня было такое впечатление, какое бывает, когда концентрируют силы для взрыва, как они в своих бомбах; это было точно так, это было таким сконцентрированным, таким грандиозным, было ощущение, что все вот-вот взорвется. До такой степени, что человечеству действительно было бы невозможно жить в осознании того состояния, в котором оно находится, если одновременно у него бы не было ключа, чтобы выйти из этого (этот ключ еще не найден), или уверенности, что оно выберется.
Я не говорю о том, что касается высшего разума, потому что там уже давно был найден ключ: я говорю о самом низе, о материальном мире — материальном мире. Вот почему все люди, как тот старик этой ночью, уходят от поиска выхода— выбраться, их это не интересует, что тут можно поделать! «Зачем вы хотите изменить это?… И не пытайтесь осветить это место, это бесполезно и вызывает только беспокойство. Оставьте Неведение в покое.»
Очень ясно, что это символ. Но это ужасная мука, это трудно выдержать.
Из-за этого-то все они и говорят: «Бегите, бегите, бегите от этого — оставьте это как есть, не занимайтесь этим, оттуда нет выхода.»
(молчание)
Это – работа в физическом разуме, о чем мы недавно говорили — в материальном разуме.
(молчание)
Было очень странно, все время я была в этом состоянии, все время я говорила себе: «Надо найти, надо найти, надо что-то найти…» Я пыталась войти в связь с переживанием высших существ 115 , но они не могли проникнуть туда — не могли затронуть это, не было контакта. Затем, когда я увидела этого старика (я точно знала, что он совершенно ничего не может, но я сказала себе: «Надо спросить, все равно надо спросить, надо спросить»), я его спросила — хотя я точно знала, что он не может дать мне ключ. Была эта двойственность: знать, что все, что происходит там 116 , совершенно бесполезно, что не там находится решение; и все же не надо ничем пренебрегать, не надо ничего пропускать, надо испробовать все-все-все. Испробовать все.
(молчание)
И я вышла из этого переживания вот так [жест: как если бы Мать резко вышла, отойдя назад и вверх]. Как объяснить?… Я искала свой путь, идя вниз, ища выход внизу, но я не могла его там найти. Так что, когда пришел этот старик, рядом со мной был один маленький человечек… он очень покорно пошел выключить свет! [по приказу старика]. И тогда я внутри почувствовала: «Я не могу больше это выдержать, я не могу смотреть, как гаснет этот свет —свет, который зажегся, когда я пришла — я не могу выдержать это!» И я резко вот так вышла [тот же жест отхода назад и вверх], и сразу же оказалась в постели.
Все же тот путь, который я ищу, это всегда спуск-спуск-спуск — это не для подъема. Это всегда нисходящий путь.
Ах!… когда все это кончится… я не знаю.
(молчание)
Все детали ясны — об этом можно написать книгу. Каждый сейчас имеет свое место и свой смысл. 117 И все они так довольны, так довольны! и в таком, таком со-вер-шен-ном неведении о том состоянии, в котором они находятся. И я не говорю о людях, которые не знают ничего: все те, кто были прошлой ночью, это были люди, наполненные философией, знанием, «духовными переживаниями» и тому подобным — это сливки.
Элита человечества. 118
22 июня 1963
Во время прогулки [делая джапу], у меня было довольно забавное переживание. Я смотрела на позиции людей (я говорю о тех людях, которые думают, что ведут духовную жизнь, которые думают, что surrender, [осуществляют сдачу]), до какой же степени они раздражаются, когда что-то идет не так, как они этого хотят! (Они не всегда сознаются в этом, не всегда отдают себе в этом отчет, но это так.) И тогда я вдруг увидела огромного робота —огромного, великолепного, блестящего, покрытого золотом и драгоценностями — огромное существо… но робот. Он был всемогущий, он был способен сделать все, буквально все; все, что только можно вообразить, он мог сделать: стоит только нажать на кнопку, и он все сделает. И это было… [смеясь] как если бы Господь сказал мне: «Смотри, вот каким они меня представляют!»
Я не могла написать все так, как было, но я сделала заметку по этому поводу. Он сказал: «Смотри, вот как они меня представляют». Так что я написала [Мать читает]:
«Господь — это не всемогущий автомат, которым человеческие существа могут двигать с помощью кнопок своей воли. И все же подавляющее большинство тех, кто осуществляют свою сдачу Богу, ожидают от Него этого.»
Затем я написала это по-английски (если будет «пробел» в «Бюллетене», мы это туда вставим!):
The Lord is not an all-powerfull automaton that the human being can move by… [смеясь] the push-button of their will…
Это очень забавно!
… the push-button of their will — and yet most of those who surrender to God expect that from Him.
Когда я прочла это Павитре, он сказал мне: «Но все же в том ожидании что-то есть». Он совсем не понял [Мать смеется].
*
* *
(Мать возвращается к предыдущей беседе, когда она искала проход «внизу», но вдруг резко вышла из переживания «через верх»:)
Для полноты следует добавить, что есть знание (не просто какое-то «знание»: это известно, это именно так), что все пути, ведущие вверх, открыты, они исхожены, и туда можно идти как угодно и когда угодно. Это так, и именно поэтому, когда я захотела выйти из переживания, я пошла наверх, совершенно естественно. Не потому что проход вверх закрыт, напротив, он исхожен, известен — но его не достаточно. Поэтому надо найти соответствующий путь внизу.
(молчание)
Все средства выхода были найдены, и они практиковались. Но это – индивидуальный выход, или выход вверх — никто никогда не находил ключа, чтобы все изменить, чтобы тьма внизу перестала существовать.
Потому что эта тьма может исчезнуть, лишь став ЧЕМ-ТО ИНЫМ.
А чтобы она стала чем-то иным, нужен этот фермент трансформации.
Есть период (этот период может казаться долгим с человеческой точки зрения, но он определенно может…), переходной период, который должен начаться с восприятия того, что должно быть, затем должно возникнуть стремление, воля достичь этого, и затем должна начаться работа по трансформации.
И как далеко мы зашли в этой работе трансформации?
(молчание)
Шри Ауробиндо пришел с представлением, или Приказом, или убеждением, что время для трансформации пришло. Но в какой мере трансформация стала актуальной? И что значит «актуальной»? Сколько это займет времени?…
Есть такая уверенность — такая уверенность, что ЭТО уже здесь, но если посмотреть с другого конца. Отсюда же, с этой стороны… Если посмотреть в масштабе человеческого существа и земных событий, сколько времени это займет? Я не знаю. И как много мы уже прошли, где мы? Я не знаю.
Совершенно ясно, что эта уверенность, как МЫ ее себе представляем, это как если бы был кто-то знающий (и этот кто-то может быть только Всевышним)ясно бы вам сказал: «Вот где вы находитесь», но с ТАКИМ видением вещей уверенность [Мать смеется] кажется невозможной! Вероятно, совершенно глупо ставить вопрос так. Чувствуешь, что это немного глупо, но в тоже время чувствуешь потребность в этом! [смех]. Это глупо, но…
Это не так уж много, не большая часть существа хочет знать это. Это случается, когда тело чувствует себя очень… странно, вовсе, СОВСЕМ НЕ так, как было прежде, но и совсем не так, как должно быть по его представлению,. Этот переходный период действительно не удовлетворителен в том смысле, что не только не чувствуешь той силы, что была прежде, способности, что была прежде, но и совсем не чувствуешь ожидаемой Мощи и способностей — находишься на полпути, ни здесь, ни там. Происходят вещи совершенно ошеломляющие; время от времени они заставляют вас вытаращить глаза: «А! вот оно как!». И, в то же время, такие утомительные ограничения, такие утомительные…
Это то, что (совершенно по-детски) хочет приободрения: «Вперед, не беспокойся, ты на правильном пути». Но это по-детски. Единственный способ — оставаться спокойным и продолжать и не терзаться.
Где-то есть нечто вроде острого различения, что может очень легко превратиться в цензуру (это еще осталось; вероятно, это для чего-то нужно), и именно это и требует уверенности. Основная часть существа говорит: «Это не мое дело. Я здесь, потому что Ты хочешь, чтобы я была здесь. Если бы Ты не хотел, чтобы я была здесь, меня бы здесь и не было.» Нет ничего, что напоминало бы привязанность или желание (с очень давних пор! но сейчас это пришло к чему-то вроде условия почти на клеточном уровне). «И если Ты держишь меня здесь, значит, я что-то делаю здесь, и если я что-то делаю здесь, значит, это все, что нужно, и поэтому Ты держишь меня здесь…» Круг замыкается, не так ли.
Сколько времени это продлится? — Это не моя забота. Возможно, что-то немного бы… ужаснулось, если ему сказать, сколько это займет времени (не известно, не известно, какая будет реакция). Следовательно, лучше оставаться спокойным. Но это не интересно. В этом нет ничего, что могло бы сделать из этого интересную беллетристику — ничего, вообще ничего… совершенно ничего.
Терпение. 119
26 июня 1963
((По поводу тантрического янтрама ученика)
Я только что проделала эксперимент: писала слово ОМ. Когда напишешь четыре-пять-шесть раз, это становится потрясающим!
Я хотела знать, почему тебе было сказано проделать эту работу и что можно из нее извлечь? Так что я села, чтобы написать твой янтрам, и это стало очень живым, я увидела это перед собой — я все еще вижу это. Я сказала себе: «Но ведь САМ ФАКТ ПИСЬМА должен иметь эффект». И я начала выводить ОМ, старательно… Что же, на четвертый-пятый раз, это стало потрясающе — восхитительно, как если бы оно порождало некую вибрацию. Это обладало такой внешней силой. И это было очень забавно (тело подобно ребенку — оно действительно как ребенок), оно вдруг сказало: «О! Какая великолепная игра! Просто сидеть и писать, о, как это забавно! Если бы у меня было время, я бы вот так и развлекалось писанием, всегда-всегда-всегда.» Я видела это в теле — в клетках моего тела. И я поняла.
В сущности, это почти детское средство (для детей с духовной точки зрения), для юных душ — детских душ. Это средство для юных душ.
Было время, когда я бегло вот так писала всю свою джапу, на санскрите 120 , но сейчас я снова все забыла.
*
* *
(Затем Мать принимается писать по памяти янтрам ученика с его девятью числами, в предписанном порядке. Несколько дней тому назад Мать проделала это без единой ошибки; теперь она останавливается на середине:)
Не могу ничего вспомнить обычным образом (впрочем, я и не пытаюсь). Но то, что я должна вспомнить, приходит спонтанно: оно становится живым и присутствующим, реальным.
Как раз сейчас, когда я захотела вспомнить, я вдруг начала «думать» — я подумала, что ты был здесь и что… Все ушло, я все забыла!
26 июня 1963
((Письмо Суджаты к Матери)
Среда
Милая Мать,
Сегодня после полудня у меня был странный сон. Я рассказала его Сатпрему, и он посоветовал написать тебе о нем.
Я оказалась на ступеньках лестницы, она напоминала ту, что ведет в комнату медитаций. Там же стояли и ждали две юных девушки из Ашрама, примерно 16-17 лет. Они должны были подняться, чтобы увидеть «мать». Когда я услышала это, меня наполнило чувство большой опасности. Потому что я ЗНАЛА, что Тебя там не было. Тогда я начала давать наставления этим девушкам, которых я, впрочем, знала, особенно одну из них. Не помню, что я говорила, но это был вопрос проявления воли — жизни и смерти. Девушка, которую я хорошо знала, обещала мне сделать все, как я сказала, тогда как вторая ничего не понимала, а время истекало. В действительности, вряд ли и у первой девушки было достаточно времени хорошенько все понять, как дверь открылась, а за дверью в комнате нас ждала «мать». Я бегло взглянула на нее. Она была ниже Тебя ростом, но лицо напоминало твое, хотя взгляд был другим. И, затем, она вся была покрыта круглыми черными пятнами (не совсем черными, скорее коричневато-черными). А так она была белой.
Быстро заметив это, я повернулась и пошла назад, потому что, милая Мать, я почувствовала, что если я попаду в руки этой ложной Матери, я не выйду оттуда живой. Тогда как, если бы я смогла выбраться оттуда, я бы, возможно, успела спасти жизнь, по меньшей мере, одной из девушек. Так что я начала спускаться, прежде чем успели заметить мое отсутствие. Лестница становилась все уже. Дверь оказалась закрытой, а возле нее стоял темный стражник. Его удивило мое появление, и он не захотел меня пропустить. Я настаивала, чтобы он открыл дверь. Он спросил меня, видела ли я «Мать». Я ответила «да». Казалось, что он сомневается. Я добавила, что она покрыта черными пятнами. Он был вынужден меня пропустить, но подумал, что, может быть, второй стражник, стоящий чуть дальше, задержит меня. Спускаясь, я увидела второго стражника и пошла другим путем; затем было множество закрытых дверей, и я открывала те двери, которые, по их мнению, не могли быть мною открыты. И, в конце концов, я оказалась во дворе, и последняя дверь закрылась за мной. Затем мне еще надо было пересечь двор так, чтобы никто меня не заметил, и перелезть через высокие стены, окружавшие дом. В тот момент меня разбудили, так что я не узнала, смогла ли я оттуда выбраться.
С пранамом у твоих ног
Твое дитя, любящее тебя
(Подпись: Суджата
29 июня 1963
(Мать просматривает собрание старых «Бесед» и случайно натыкается на следующий вопрос, на который она сразу же отвечает:)
Почему вселенная не является местом совершенной красоты? 121
Потому что она постепенно развивается. Нет другой причины.
*
* *
(Затем Мать говорит о новом Папе, Павле VI, которого избрали несколько дней тому назад:)
Кажется, Шри Ауробиндо интересовался, кто будет следующим Папой… две ночи тому назад (не ночью: в 4 утра) я была вместе с ним — я провела с ним полчаса (полчаса НАШЕГО времени — это достаточно долго): он только что вернулся из «путешествия», в частности, по Италии. Мы не говорили об этом прямо, но там были люди (было много чего, очень много), и из комментариев, которые он сделал по поводу того или другого, того или иного человека, я узнала, что он вернулся из Италии и что он там был в связи с выборами нового Папы. Он сказал нечто вроде: «Это самое лучшее, что можно было сделать в текущих обстоятельствах.» То есть, кажется, в целом он был доволен.
Я тебе говорила, не так ли, что я видела смерть Папы [Иоанна XXIII], даже не зная, что он был болен?… Как-то ночью я вдруг увидела в ментальной ЗЕМНОЙ атмосфере довольно грандиозное движение, то есть, достаточно глобальное, в масштабах земли: были громадные ментальные волны (только ментальные волны), громадные волны тревоги, как если бы все человеческое мышление было очень обеспокоено; но это не было беспокойством только верующих, масштаб был гораздо шире — по всей земной ментальной атмосфере шли большие движения «вспучивания» и тревоги [Мать прочерчивает волны в воздухе]. Я спросила себя: «Что происходит?… Что же может так обеспокоить людей? (это было так, как было бы в случае мировой войны, в случае события такого масштаба) Что же могло привлечь внимание всей земной атмосферы, ментальной атмосферы?» А на следующий день мне сказали, что как раз в то время умер Папа. Я сказала себе: «Смотри-ка!…»
Потом я узнала (потому что я не занималась всем этим), мне сказали, что делал этот Папа: рассказали о его «Вселенском Соборе» и о всех его реформах; он пытался насколько возможно объединить всех людей (во всяком случае, всех христиан), и он стал другом русских и т.д. Тогда я сконцентрировалась, потому что, следуя природной логике (логике действий Природы), следующий Папа должен быть ужасным реакционером — в конце концов, ситуация была неблагоприятной. Я сконцентрировалась и попыталась устроить все наилучшим образом. И я вижу, что это действительно было важным для Шри Ауробиндо, поскольку он концентрировался на этом.
Согласно ограниченной человеческой рассудительности, новый Папа кажется человеком с еще более прогрессивными идеями. Я видела его фотографию… (но это была газетная фотография — такие фотографии, по обыкновению, очень плохи: невозможен контакт, видно только вот так, поверхностно). Больше всего поразила некоторая неискренность нового Папы. Снисходительная церковная неискренность — знаешь, что я имею в виду?
Очень хорошо знаю.
Там же была фотография кардинала Индии (первого и единственного кардинала Индии), это прямолинейный человек, верующий с открытым сердцем — должно быть, он фанатичный католик, но искренний, целеустремленный. Другой же очень умен — о! на его рот я не могу смотреть, это ужасно.
Как бы там ни было, посмотрим, что произойдет.
Кажется, Кеннеди — католик. Это серьезно.
Кажется, Кеннеди был первым, с кем Папа встретился после своей… как это называется для Папы?
Инвеститура?
Не знаю. Когда он появляется на публике: вот новый Папа!
Как бы там ни было, первым человеком, с которым он встретился после церемонии инвеституры, был Кеннеди.
(молчание)
В католицизме есть две вещи, которых нет у протестантов: оккультное чувство (не только чувство, но и определенное оккультное знание) и Мать — Дева. И у протестантов есть кое-что, чего нет у католиков: внутреннее божественное присутствие.
Только через это можно привлечь их. Но…
Что же, увидим.
Я не знаю, но когда я увидел фотографию нового Папы, он произвел довольно сильное впечатление очень лукавого человека, политика.
((Мать кивает головой)
Очень, очень лукавый человек. И никакого духовного впечатления.
О, но и в предыдущем Папе не было ничего духовного!
Но предыдущий выглядел порядочным человеком.
Это был смелый человек.
А этот же кажется мне очень лукавым и опасным. Политик.
[Мать кивает головой] Шри Ауробиндо сказал примерно так: «It is all that can be done in the present circumstances» [«Это все, что можно было сделать в данной ситуации.»]
Это значит, что, по-видимому, сам Шри Ауробиндо выбрал этого Папу, поскольку он наверняка навестил конклав и видел всю ситуацию, так он и работал — он влиял на выборы. Должно быть [смеясь], среди всех этих людей (их там было восемьдесят, мой мальчик!), среди всех этих людей, вероятно, именно этот оказался самым подходящим, чтобы делать то, что мы хотим сделать.
Этот человек может делать то, что нужно по своим скрытым причинам, но, в конечном счете… Вообще, так и происходит в современном состоянии земли: не следует воспринимать очень серьезно мотивы, по которым действуют люди — важно то, что они делают. И если посмотреть на это с определенной высоты (где все РЕШЕНО, ты понимаешь), то оказывается, что люди и все-все ВЫНУЖДЕНО действовать определенным образом, и при этом сознательные мотивы, которыми руководствуются люди, не имеют значения — «не имеют значения» в том смысле, что они не всегда… яснее выражаясь: ОЧЕНЬ редко эти мотивы совпадают с ИСТИННЫМИ мотивами. В любом случае, Шри Ауробиндо интересуется земными событиями, то есть, он придает определенную важность выборам Папы.
(молчание)
Но, по сути, католицизм держит свое равновесие благодаря коммунизму, и они успешно сближались: ловкий ход. И я не думаю, что новый Папа (который кажется мне хитрым лисом) захочет потерять то преимущество, которого достиг прежний. Эта дружба с Россией очень ловкая. Они сейчас являются двумя платформами влияния на земную атмосферу.
Посмотрим.
Я думаю, что прежний Папа особенно придерживался идеи помешать войне. Сознательно, он хотел, чтобы все христиане любили друг друга! [Мать смеется] это ребячество. Чтобы они любили в Иисусе — которого они и распяли.
Как говорит Шри Ауробиндо, люди… люди ЛЮБЯТ печаль, поэтому Иисус все еще распят на кресте. 122
(молчание)
С другим, с коммунизмом, все наоборот: они хотят, чтобы все были счастливы; но они добились только того, что сделали всех несчастными! Прежде некоторые были счастливы, а большинство — несчастными; теперь же все стали несчастными!
И это то, что они называют «серьезным делом».
*
* *
((Немного позже, по поводу сна Суджаты о «ложной Матери»:)
За исключением этого, все в порядке?
Все в порядке, милая Мать… Ты не видишь что-либо особенное в этом сне?
Да, я забыла тебе сказать.
Это прогулка в витальную область.
Ты можешь ей сказать, что она легко вырвалась.
С оккультной точки зрения, если, к примеру, она сказала бы стражниками у дверей: «Во имя Матери, пустите меня», вероятно, двери, люди и все бы исчезли.
Трудно вспомнить об этом, когда спишь. Но, как бы там ни было, у нее есть внутреннее доверие, благодаря чему она легко оттуда выбралась.
И она не случайно проснулась — это не случайно: ей ПОМОГЛИ. Вероятно, кто-то другой мог бы и не заметить тех пятен.
Ох!
Благодаря своей искренности она и увидела эти пятна. Именно потому что она разоблачила это, стражник оказался не в состоянии помешать ей уйти, ведь это был знак силы внутренней искренности.
Это заставило меня немного задуматься… в том смысле, что я нахожу совершенно недопустимым, что есть кто-то [ложная «Мать»], кто забавляется подобными играми — но я знаю, что это происходит, я знаю, что есть такие люди.
Но я думаю, что это помогло немного очистить атмосферу.
Да, я сказал ей написать об этом тебе, потому что, кроме нее, там были две девушки из Ашрама и, по-видимому, они были в опасности.
Да. О, но много кто находится в опасности — из-за того, что они не искренни, их может обмануть кто угодно. В таких случаях оккультной опасности необходимо ТОЛЬКО ОДНО — искренность. Это и защита, и безопасность. Искренность обеспечивает безопасность. То есть, как раз неискренние люди, увидев это существо, сказали бы: «О, это Мать». Понимаешь, ОНИ БЫ НЕ УВИДЕЛИ. А она увидела — это ее искренность увидела.
Единственное… (но это не важно, это еще придет), если бы вместо того, чтобы пытаться убежать, она заняла бы решительную позицию и сказала: «Во имя Матери откройте» — пуф! она бы увидели, как все исчезло. Но это… я не думаю, что это повторится, но если это произойдет, пусть она так и сделает в следующий раз. Это похоже по ощущению на сражение.
Ты хорошо сделал, сказав ей написать об этом мне, это было довольно важно: чтобы я знала, что мне нужно немного почистить эту область. Но есть еще много, очень много неискренности, и эта неискренность открывает двери: неискренность — это как тот часовой, который открывает двери, это именно так. И, к сожалению, еще очень много неискренности…
Но, как бы там ни было, она легко вырвалась.
Я хочу передать ей розу. Вот эту, большую, очень большую розу!
*
* *
((Перед самым уходом Мать вдруг начинает говорить. Две первые фразы мы не успели записать на магнитофон:)
Сейчас строится один корабль (очевидно, это символ йоги), он весь из розовой глины, и какой розовый!… Корабль из розовой глины. Я была там со Шри Ауробиндо — приходил очень подвижный Шри Ауробиндо и направлял строительство; я тоже поднималась и опускалась вместе с ним с необычайной легкостью.
Корабль из глины.
Там были рабочие, в частности, один необычный молодой человек — я не думаю, что это чисто человеческое существо. Но это долгая история…
Но глина, это было действительно что-то новое — и красивое! Розовая. Розовая — теплая, золотистая. И вырезались [из глины] каюты, лестницы, палубы, трубы, капитанские рубки… Сам Шри Ауробиндо был таким, как он есть, только… его форма была чуть более гармоничной: он был очень, очень широким здесь [в груди], широким и основательным. Но очень подвижный: ходит туда-сюда, садится, поднимается с большим величием. Он был цвета позолоченной бронзы, этот цвет как сгущение его золотого супраментального, его супраментального золотого существа; как если бы этот цвет сконцентрировался, загустел, чтобы придать ему внешний облик; и тело не отражало свет: можно сказать, что оно светилось изнутри (но не излучало свет) и не отбрасывало теней. Но это было совершенно естественным, не удивительным, это было самым естественным в мире: он был таким. Без возраста; волосы были того же цвета, что и тело: у него были волосы, но не известно, были ли это волосы, они были того же цвета, глаза тоже — золотистый взгляд. И все же это было совершенно естественным, ничего удивительного. Он сидел так, как и обычно: он ставил ноги как обычно [правая нога чуть впереди], и в то же время, когда он поднимался, он становился очень подвижным: ходит туда-сюда. Затем, когда он вышел из дома (он меня предупредил, что не может остаться, что он назначил кому-то встречу: он обещал встретиться с двумя людьми, так что он должен был идти), он вышел в большой сад, затем спустился к кораблю — который не был в точности кораблем! Это был плоскодонный корабль — Шри Ауробиндо должен был пройти в капитанскую каюту (у него было дело с капитаном), именно с этим кораблем он возвращался в свою комнату «где-то в другом месте» — у него где-то была комната. Тогда, в какой-то определенный момент, я сказала себе: «Я пойду за ним, хочу посмотреть». И я пошла за ним; пока я видела его перед собой, я шла за ним. Подойдя к кораблю, я увидела, что он был построен полностью из розовой глины! Там работали несколько рабочих — восхитительных рабочих. Затем Шри Ауробиндо спустился вот так, совершенно естественно, в строящийся корабль, без… (я не думаю, что там была лестница), а я спустилась за ним. Затем я увидела, как он заходит в капитанскую каюту; но он сказал мне, что у него там дело, и я подумала [смеясь]: «Не буду вмешиваться не в свое дело! Вернусь-ка я лучше к себе» (и я хорошо поступила — я уже запаздывала с пробуждением!) «я вернусь к себе». Я увидела одного из уходивших рабочих (поскольку Шри Ауробиндо вернулся на корабль, они прекратили свою работу). Он покидал корабль. Я позвала его, но он не знал моего языка, ни одного из моих языков; тогда я мысленно позвала его и попросила подтянуть меня вверх, потому что я стояла перед отвесной стеной скользкой глины; тогда он улыбнулся и ответил: «Конечно, я могу помочь, но в этом нет надобности! Ты сама можешь подняться.» И, действительно, он протянул свою руку, я взяла ее (мы только коснулись друг друга), и я поднялась сама без малейшей трудности — я ничего не весила! Я даже не цеплялась за его руку, и он меня не тянул. И как только я оказалась наверху, я вернулась — я пробудилась, оказалась в своей постели… с опозданием на 5 минут, чем обычно.
Но, что меня поразило, это глина — она означает нечто очень материальное, не так ли? И розовая! Розовая, о! Это было так красиво! Золотисто-розовая.
Там что-то затевается.
Должно быть, это… мне ничего не сказали, но там делается работа для нас.
Вот так. 123
Это оставило очень сильное ощущение Силы — сконцентрированной.
Это было вчера.
100 Permeation – мы намеренно оставили в тексте этот англицизм, позже Мать постоянно будет использовать это выражение. Самые подходящие для описания этого французские слова: вливание или постепенное усвоение.
101 Есть магнитофонная запись этой беседы. Следующая часть не сохранилась.
102 Мать снова увидит этого ребенка 4 года спустя и распознает в нем эманацию древнего фараона (см. «Агенда», 10 мая 1967 г.)
103 Вероятно, Мать подразумевает вот что: благодаря тому факту, что она стала осознавать это.
104 Мать имеет в виду «точку», сверкавшую как алмаз.
105 Есть магнитофонная запись этой беседы.
106 Начало записи этой беседы не сохранилось.
107 Есть магнитофонная запись этой беседы, кроме самого начала.
108 Кшатрии – каста воинов и королей.
109 Silvius Craciunas, автор «Потерянного шага».
110 Юварай Каран Сингх.
111 Ганди приехал в Индию из Африки в 1915 г. Он начал свою кампанию «несотрудничества» в 1920 г.
112 См. «Агенда», том III, беседа от 17 ноября 1962 г.
113 То, что осталось от этой беседы в магнитофонной записи, начинается здесь
114 За исключением этой последней части беседы – пропитанной юмором – магнитофонную запись мы, к сожалению, не сохранили, вероятно, по указанию Матери, она не хотела хранить «политические воспоминания».
115 Более высоких частей существа Матери
116 В ментальной области
117 Мать часто говорила, что каждый ученик Ашрама является символом определенной трудности, которую надо преодолеть.
118 Есть магнитофонная запись этой беседы.
119 Есть магнитофонная запись этой беседы.
120 У нас есть целые страницы, написанные и переписанные Матерью на санскрите.
121 Беседа от 18 июля 1956
122 Aphorism 35: “Men are still in love with grief; when they see one who is too high for grief or joy, they curse him and cry, ‘O thou insensible!’ Therefore Christ still hangs on the cross in Jerusalem.”
Cмотри Афоризм 35: «Люди все еще влюблены в печаль: когда они видят кого-то, кто гораздо выше печали и радости, они проклинают его и кричат: ‘О, ты бесчувственный!’ Поэтому Христос все еще висит на кресте в Иерусалиме.»
123 Есть магнитофонная запись этой беседы.