Мать
Агенда
Том 6
Сентябрь 1965
4 сентября 1965
(Речь заходит о второй операции, которую, как предполагалось, должны были сделать Сатпрему. Мать отказывает в операции и советует некоторые упражнения:)
В действительности я спрашиваю, можешь ли ты вылечить меня без операции?
Нет, надо помогать телу! Само собой разумеется, что в упражнения, материальные поддержки и во все я буду вкладывать сознание, но надо помогать — надо помогать телу. Это необходимая умеренность.
То же самое с питанием. Мы обязаны питаться, конечно же, и это не интересно, это не для удовольствия, но… [Мать говорит телу:] «Смотри, будь умеренным, обязательно умеренным: необходимо есть, и ты должно есть.» И, само собой разумеется, нам надо есть то, что мы ДОЛЖНЫ есть, то, что больше всего помогает телу… Эту историю я рассказывала себе в течение лет, но это совершенно верно. И когда вы начинаете быть горделивыми, вы получаете хорошенький шлепок по лицу, то есть, возникает боль или происходит несчастный случай: «Вот тебе! Теперь будь умеренным, ты понимаешь?» Тогда тело отвечает: «Да-да, понятно!»
8 сентября 1965
(Мать читает несколько строк из «Савитри», которые она готовится перевести на французский. Говорит сердце Савитри:)
Великие звезды горят моим негаснущим огнем
И жизнь и смерть – топливо для этого огня.
Только жизнь была моей слепой попыткой любить:
Земля видела мою борьбу, небеса – мою победу. 101
Она говорит: «Жизнь и смерть — топливо для моего огня», затем «В моей слепой попытке ТОЛЬКО ЖИЗНЬ была моей попыткой любить.» 102 Из-за того, что моя попытка была слепой, я ограничила ее жизнью — но я одержала победу в смерти.
Это очень интересно [Мать повторяет:]
Земля видела мою борьбу, небеса – мою победу.
Все же, земля должна увидеть победу? Победа должна быть на земле?
Да, но она не могла одержать победу на земле, потому что ей не хватало неба — она не могла одержать победу в жизни, потому что ей не хватало смерти, и ей надо было покорить смерть, чтобы завладеть жизнью.
Такова идея. Пока мы не покорим Смерть, победа не будет одержана. Надо покорить смерть, чтобы не было больше смерти.
Это очень ясно.
(молчание)
Согласно тому, что он говорит здесь, это принцип Любви преобразуется в пламя и, в конце концов, в свет. Это не принцип Света преобразуется в пламя, когда он материализуется: это пламя преобразуется в свет.
Великие звезды дают свет, потому что они горят; а они горят, потому что находятся под воздействием Любви.
Значит, Любовь — изначальный Принцип?
Он к этому клонит.
Я не помнила этот отрывок. Но я тебе говорила, что в моем переживании 103 последней вещью, по мере того, как поднимаешься — последней вещью за пределами света, за пределами сознания, за пределами… — последней вещью, которой касаешься, является Любовь. Кто касается, кто достигает? — некое ‘Я’ — я не знаю ничего. Согласно переживанию, это последняя вещь, которая проявится в своей чистоте, и только она имеет силу трансформации.
Кажется, он говорит здесь как раз об этом: победа Любви будет окончательной победой.
(молчание)
Он сказал: «Савитри, легенда и символ»; это он сделал ее символом. Это история о встрече Савитри, принципа Любви, со Смертью; и это над Смертью она одержала победу, не в жизни. Она не смогла бы одержать победу в жизни, если бы она не одержала победу над Смертью.
Я не знаю, так ли ясно он изложил это. Я читала «Савитри», но только один раз.
Это очень интересно.
Сколько раз! сколько раз я видела, что он описывал мои переживания… Потому что годы и годы я не читала работ Шри Ауробиндо; только перед приездом сюда я прочла «Жизнь Божественную», «Синтез Йоги» и еще несколько других книг. Например, «Очерки о Гите» я никогда не читала, и «Савитри» тоже никогда не читала, я прочла их совсем недавно (то есть, десять лет тому назад, в 1954 или 55). Книгу «Шри Ауробиндо о себе и о Матери» я никогда не читала, а когда я прочла, я узнала, что он написал ее людям обо мне — я ничего об этом не знала, он никогда мне ничего не говорил!… Ты понимаешь, есть множество вещей, которые я сказала, когда говорила с людьми — я говорила их просто так, потому что они приходили [жест свыше], и я говорила — и я узнала, что они их записал. Так что, естественно, кажется, что я просто повторяю то, что он писал — но я никогда не читала этого! И сейчас то же самое: я читала этот отрывок из «Савитри», но не отметила его — потому что я не имела этого переживания. Но сейчас, когда я имела переживание, я вижу, что он сказал.
Это довольно интересно.
Может быть, стоит перечитать «Савитри»?…
В сущности, если бы мы были «хорошими мальчиками и девочками», мы попытались бы перевести всю «Савитри», не так ли? То, что мы делаем сейчас с концом [Книга X], мы могли бы сделать со всей книгой. Одну из частей я пыталась перевести одна, но было бы забавно делать это вместе. Можно было бы попробовать. Не для публикации! потому что сразу же происходит деградация: все, что публикуется, принижено, иначе люди не понимают. Перевести просто для себя.
Но это очень интересно.
Как раз недавно я заметила кое-что по этому поводу [Мать ищет запись, затем читает ее]:
«Очень редки и исключительны человеческие существа, могущие понять и почувствовать божественную Любовь, потому что божественная Любовь свободна от привязанности и от необходимости угождать объекту любви.»
Это было открытием.
Вот почему люди не понимают: для них любовь такова [Мать переплетает пальцы своих рук], что они не могут даже почувствовать или подумать, что они любят, если нет такой привязанности [тот же жест]. И тогда обязательно, как следствие такой привязанности, есть воля, желание, необходимость угождать объекту своей любви.
Если убрать привязанность и необходимость угождать, люди начнут чесать себе голову, спрашивая себя, любят ли они. И только если вы убираете обе эти вещи, начинается божественная Любовь!
Мы еще поговорим об этом, мой мальчик, это откровение.
Вот почему они не понимают и не могут почувствовать божественную Любовь. 104
11 сентября 1965
(6 сентября, после месяцев многочисленных стычек в пустыне Кутча, индийские войска перешли границу Пакистана. Карачи просит помощи «западных союзников». Нью-Дели объявляет всеобщую мобилизацию. 16 сентября Китай выражает свою поддержку Пакистану. 19 сентября Совет Безопасности ООН предписывает Индии и Пакистану прекратить огонь, а СССР предлагает устроить встречу в Ташкенте. 22 сентября Индия и Пакистан отдают приказы о прекращении огня. 29 сентября Китай снова выдвигает свои претензии на 90000 кв. км индийской территории. Это второй индо-пакистанский конфликт со времен Независимости Индии. Будет и третий в 1971, касающийся Бангладеша.)
Нам грозит светомаскировка.
Она началась.
Да, но пока что они только выключают все уличные фонари — что облегчает работу воров. Но они еще ничего не говорили о свете в домах.
Они хотят выключать свет и в домах?
Да. Тогда нам придется ложиться спать в 7 часов вечера (даже раньше) до 6 часов утора. Мы не сможем больше ничего делать. Это глупо. Помимо того, что замечательно светит луна, им не нужно больше света для бомбардировки.
Как самолеты долетят сюда из Пакистана? Им не хватит топлива на обратный путь.
Они послали авианосцы.
Пакистан?
Да. Они уже бомбили несколько мест.
На этот раз ты собираешься позволить индийцам дойти до самого конца? 105
Я не имею к этому никакого отношения.
Ты не имеешь никакого отношения?… Ты позволишь «идти, как идет»?
Нет, в действительности… Мне говорили множество вещей, но среди этих вещей мне сказали, что это делалось с целью достичь соглашения.
Это нелепо, не так ли? 106
О, да!
Посмотрим.
Хватит ли у них [индийцев] отваги выстоят под давлением американцев, англичан и т.д.? Это самое трудное. Самое трудное, это не военные действия, а политическая стойкость под давлением всех людей, говорящих: «Надо заключить мир.»
Но они не искренни.
К сожалению, нет ни одной искренней нации. Они претендуют на что-то, встают в позу, но это не истинно.
Говорят (много чего говорят, но всегда есть какая-то истина за всеми искажениями), говорят, что внешне Америка за мир, а втайне она предлагает деньги определенным людям, чтобы они объявили войну. Не знаю, правда ли это… За этим должна быть какая-то правда. Новый президент, не помню, какой страны (кажется, Вьетнама) публично заявил, что Америка предлагала ему фантастические суммы, чтобы он занял их сторону — правда ли это? или нет? не известно. Все лгут, но за всякой ложью есть что-то.
Я не знаю.
Надо бы покончить со всем этим.
Есть одна вещь, это то, что Пакистан полностью зависит от получаемой помощи — сам он ничего не может. У Пакистана нет ни заводов, ни промышленности, ничего. Так что, конечно, он находится в зависимом положении.
Но, как бы там ни было, все это…
Некоторые люди видят в этом, и не без основания, аналогию с войной Гиты, в которой Арджуна должен был сражаться с членами своей семьи. Они говорят, что сейчас сражаются друг с другом члены одной семьи и, возможно, как раз для того, чтобы…
Я сильно чувствую, что что-то должно лопнуть: это так абсурдно напряжено и лишено истины.
Я не знаю, говорила ли я тебе, но днем раньше стало ясно, что это действительно стало какой-то войной, и ночью перед этим я имела одно переживание, которое я имела только два-три раза в своей жизни, и всегда в похожих обстоятельствах. На это раз я не ожидала вообще ничего, а ночью, в ЗЕМНОЙ атмосфере, с концентрацией на Индии, появилось нечто вроде… что-то, что можно назвать «давлением Всевышнего» (как если бы Сознание Всевышнего оказывало давление), и оно вызывает определенную неподвижность, имеющую прочность и плотность, которую нельзя найти где-либо еще. Это даже еще прочнее и плотнее, чем самая инертная инерция. И это давление Всевышней Силы. Это почти нетерпимо или невыносимо для Материи, для материальной субстанции. И это идет вот так [жест массивного нисхождения], совершенно невозможно пошевелиться, и одновременно чувствуется, что это Всевышнее Могущество. Что же, это длилось часы той ночью, и я была чрезвычайно внимательна, чтобы знать, что это означает. И на следующий день мне сказали, что это внезапно разразилось войной: все трения, которые были в течение… лет, вдруг приняло эту форму.
Так что ясно, что это исключительное вмешательство вызвало это.
Но во время переживания не было совершенно никакого осознания цели, мотива, причины, ничего: это было так [тот же массивный жест, захватывающий все], нечто вроде абсолютно, без объяснения.
Я имела это переживание два-три раза в своей жизни, при самых серьезных земных обстоятельствах.
Вот почему; на следующий день мне сказали, что происходит, и спросили, что я чувствую; я просто ответила: «Это серьезно.»
Это может быть только серьезным.
Сейчас… «серьезно», то, что можно назвать серьезным, когда это становится мировым событием.
Кажется, Пакистан уже попросил помощи трех-четырех стран, и они все отказались. Но новости… я не придаю им никакого значения, потому что они всегда фальсифицированы. Например, когда такая страна, как Англия, решает предоставить свою поддержку, официально она говорит: «Ваша война нас не касается.» Так что это еще ни о чем не говорит.
Вот так.
Я все же надеюсь, что нам позволят работать немного вечером, иначе придется отдыхать… «отдыхать» (!)… как только я ложусь там, на то, что называют моей «кроватью», я начинаю работать.
Хорошо.
15 сентября 1965
Я провела свою ночь в… не в урагане, не в циклоне, но… хуже, чем в циклоне. Я была в темной комнате, полностью застекленной, и через стены я видела… Куда бы я ни смотрела, везде был ветер, дующий со всех сторон, который сносил все: дома, деревья, все-все. Он не прекращался.
И ужасный шум. Очевидно, ветер должен был снести и то место, где я находилась, но оно не двигалось. И указание. Место, где я была, очень большое (больше дома), и я обошла его кругом: я пыталась отдохнуть где-то, но шум и грохот были столь ужасными, что я поднялась. Там было три человека, у двоих из которых были тела, а у третьего не было тела (я знаю их), и они были в разных местах. Первый человек был со мной, в том месте, где я хотела отдохнуть, но я сказала себе: «Это невозможно», так что я оставила то место и пошла на другой конец, где я и нашла человека без тела, который всматривался через стеклянные стены, вот так, довольно напряженно (что доказывало, что это также происходит в тонком физическом или даже в самом материальном витальном). О! Невозможно представить это… Я смотрела там некоторое время, затем я пошла оттуда, чтобы вернуться в то место, где я раньше отдыхала (с небольшой внутренней работой, говоря себе: «Хорошо, все же попробую найти способ отдохнуть.») И на своем пути я увидела кое-кого (N, чтобы не называть его), кто стоял в каком-то подобии коридора (но не узкого: широкого коридора) и тоже пристально всматривался.
Ураган не был того же цвета (как объяснить это?) в том большом месте, где был человек без тела, как и в коридоре; в первом месте он был очень красным, как если бы все листья были красными, деревья были бы красными (были и другие цвета, но преобладал красный цвет), тогда как в коридоре цвет был более грязным. Но таким сильным! Таким сильным, что была трудно выйти из него.
И когда я вышла из этого (это было в три часа утра), я сказала себе: «Хорошо, теперь займусь другим», и я сделала особую концентрацию, чтобы выйти из этого. И я оказалась в другом месте, которое я знала очень хорошо и которое было как точная копия — ментальная копия — того, что я могла бы назвать определенными «комнатами Ашрама» (не точно это, но есть соответствие). И там был монсиньор, которого я очень хорошо знала, это француз, который пришел встретиться со мной. У него был большой стол, он сидел за своим столом и ждал тебя: ты должен был придти (вот почему я рассказываю тебе эту историю). Но я хотела увидеться с ним до того, как он встретится с тобой. Я хотела ему кое-что сказать. И тогда, вместо того, чтобы пройти через обычную дверь, я пошла другим путем и пришла раньше тебя. Я увидела его (мы с ним не разговаривали — я никогда не говорю с людьми), но он был очень теплым, очень воодушевленным, очень дружелюбным и наполненным неким очень приятным рвением — невежественным, но приятным. Довольно высокий человек, я думаю, одетый в обычный европейский костюм. Я не могу очень хорошо описать его; если я его увижу, я смогу сказать: «Да, это он.» И он сказал мне два слова, которые были как… (это совсем ничего не значит), но которые были словно выражение его чувства. Я не помню точно слово, но это было ничто, это было «О!…» и что-то далее. Тогда я вложила свое послание в его голову и пошла; и, уходя от него [Мать смеется], я почти столкнулась с тобой — ты быстро шел! И я сказала тебе: «Не беспокойся, не беспокойся, все в порядке.» И я ушла.
Возможно, это один из редакторов или человек, которому ты послал свою статью. 107
Но я пошла туда просто для того, чтобы выбраться из этого урагана: я в действительности не собиралась заняться этим, но я занялась; я сказала тебе: «Все в порядке, все в порядке, не беспокойся!»… Я редко вижу тебя так конкретно: мы почти наткнулись друг на друга! Это было около 3:30 утра. Ты глубоко спал, нет?
Но это было твое физическое подобие: то есть, это было довольно материально. И это было связано с твоей работой, с чем-то, что ты написал. Это не так, что я занимаюсь этим, или специально занялась этим, нет, я сделала это просто по ходу дела.
Но что значит этот ураган? Он обрушится на нас?
[Молчание]… Он не локализован… Это может быть общей войной.
Я «получила» множество вещей… Я начинаю придавать им значение, потому что я заметила, что эти «вещи» (которые я всегда считала проходящими потоками мысли, которые вы хватаете, когда они проходят мимо вас) обычно соответствуют чему-то, что собирается произойти, и это как бы способ предупредить меня. Так что я теперь уделяю им немного внимания. Что же, я получаю множество вещей: например, китайскую идею извлечь выгоду из создавшегося положения, чтобы активизироваться, затем эти индонезийские дела 108 , которые тоже могут послужить возможностью начать движение. И, кажется, говорят (я видела это — приходит множество вещей), это слух (слух, распространившийся из правительства Индии): премьер-министр 109 сказал, что есть угроза объединения Китая, Индонезии и Пакистана, чтобы провести массовую атаку. Он сказал, что это ничего не значит… Но, в конце концов, он просто обязан быть оптимистом.
Это произвело на меня эффект… эффект мирового события. Это было грандиозным. Грандиозным — настолько, что мое тело дрожало на моей кровати. Это было грандиозно. Мне понадобилась небольшая садхана, чтобы восстановить порядок.
(молчание)
Говорят, что Америка попросила у Индии разрешения эвакуировать своих людей (у них много людей в Лахоре, там большая американская колония), они попросили у Индии разрешения послать эскадрилью самолетов, чтобы вывести всех людей, и Индия санкционировала это.
Подожди, я покажу тебе… [Мать встает и идет за фотографией генерала Чаудхури]. Чуть больше месяца тому назад (не помню точно, это было за неделю до прихода S.M. 110 )… Я искала человека, я чувствовала необходимость в человеке в Индии, и тогда они предложили прислать мне фотографию командующего армией. Я сказала «да» (оказалось, что он является двоюрдным братом К отсюда). Фотография не качественная, но я увидела то, что я хотела увидеть; я увидела ее месяц или полтора тому назад, и я держала ее под накоплением Сил, здесь [фотография лежала на небольшом столике, недалеко от Матери]. Это он возглавляет сейчас индийские войска.
Фотография не хороша, но человек хороший!
И задолго до того, как началась военная активность, он был со мной. Так что я «зарядила» его силой.
(молчание)
Кажется, согласно астрологам, расположение звезд в сентябре очень неблагоприятно для земли. Конечно, к таким предсказаниям всегда надо относиться с осторожностью, поскольку они зависят от интуиции людей, от их способности читать по звездам, от широты их видения и т.д., но кажется, что все знаки неопровержимо указывают на то, что вещи «плохи» (это туманно, конечно же), «катастрофичны». Мне раньше говорили об этом, говорили еще в июле. Только, я никогда не придаю большого значения их выводам, потому что это всегда… Кроме того, они говорят очень туманные и противоречивые вещи. Я ничего не слушаю, не пытаюсь увидеть — в действительности я НИКОГДА не пытаюсь увидеть (то, что произошло прошлой ночью, пришло совершенно спонтанно, я не пыталась увидеть). Работа идет, конечно же, без мысли, без словесного выражения и постоянно; но она уже давно постоянна; в первый раз это произошло в начале года, я думаю, шесть месяцев тому назад. Второй раз, я рассказывала тебе об этом, это когда однажды ночью я имела переживание [«давление Всевышнего»], прежде чем произошло действительно что-то серьезное. Что же, первое переживание, которое я имела, это переживание сознания, бросающего на землю фантастическую силу, что было необходимо, чтобы встряхнуть вещи — это было, по крайней мере, за шесть месяцев до второго переживания. И в течение шести месяцев это постоянно было так: как только я входила в связь с земным сознанием, это было там, постоянно-постоянно. Затем пришло то указание: давление всевышнего Господа. А третий шаг был вчера вечером.
Посмотрим.
Я намеренно отказываюсь делать выводы. 111
*
* *
(Затем Мать собирает тексты, которые войдут в следующий «Бюллетень», и среди этих текстов попадается цитата Шри Ауробиндо из «Очерков о Гите»: «…именно Рудра все еще держит мир в углублении своей ладони…». См. беседу от 25 августа)
Ты видишь, я тебе говорила! Ты меня спрашивал: «Видишь ли ты что-нибудь?» [Смеясь] Я тебе ответила: «Посмотрим».
Что бы ни произошло, надо опубликовать этот текст.
15 сентября 1965
(Письмо к Матери от Суджаты)
15.9.1965
Милая Мать,
После того, что ты сказала сегодня утром, я спрашиваю себя, не должны ли мы, молодежь, как жители Индии, встать на службу стране. Или, по крайней мере, подготовить себя к этой возможности?
Твое дитя, которое любит Тебя,
[Подпись:] Суджата
(Ответ Матери)
Служение божественной Работе, для тех, кто способен на это, бесконечно важнее служения стране.
Я не думаю, что этим утром я сказала что-то, что противоречило бы этому несомненному факту.
[Подпись:] Мать
18 сентября 1965
(По поводу индо-пакистанского конфликта)
У меня есть всевозможные бумаги, чтобы показать их тебе… потому что меня вынуждают сказать что-то — меня всегда вынуждаю говорить!
(Мать дает Сатпрему
цветок гибискуса,
называемый «Милостью»)
Это сезон милостей.
Ты знаком с этим текстом Шри Ауробиндо? [Мать протягивает запись:]
«…Борьба, в которую мы вовлечены, не похожа на войны из прошлого, когда в случае падения Короля или лидера разбегалась вся армия. Король, за которым мы следуем в сегодняшней войне, это наша собственная Родина, священная и нетленная; лидер нашего движения вперед — Сам Всемогущий…»
11 мая 1907 г.
Тогда я написала это:
«Именно ради триумфа Истины Индия сражается и должна сражаться, пока Индия и Пакистан снова не станут ОДНОЙ страной, потому что в этом истина их бытия.»
16 сентября 1965 г.
Один член ЮНЕСКО задал глупый вопрос, примерно такой: «Было время, когда Индия представляла духовное сознание (или «учила духовному сознанию», я не помню), но сейчас, когда Индия вовлечена в такую войну, кто будет играть эту роль?»… Тогда, вместо того, чтобы отвечать на его вопрос, поскольку это глупо, я ответила тем, что ты только что прочел.
Конечно! Все эти европейцы… пятьдесят лет им твердили о Ганди, так что, конечно, они не понимают!
Это верно. «Позволим молча себя зарезать.»
Смотри, вот другой мой текст, который кто-то где-то откопал:
«Мировая ситуация сейчас критична. Судьба Индии тоже подвешена. Было время, когда Индия была абсолютно искренней, и тогда не было никакой опасности для нее стать жертвой Асурической агрессии. Но с тех пор изменилось многое. Люди и силы Индии стали действовать таким образом, что навлекли на нее Асурическое влияние; эта работа постепенно подорвала безопасность Индии…»
25 мая 1941 г.
Это давно было написано.
[Суджата:] Ты давно сказала: «Если будет другая война, она будет в Индии.»
Да, это было давно.
Но когда произошло разделении на Индию и Пакистан, Шри Ауробиндо очень сильно написал: это деление ДОЛЖНО исчезнуть тем или иным образом, «не важно, каким способом», сказал он. 112
А мне он сказал: «Если они не смогут договориться друг с другом, они будут сражаться.»
И все же, если верить официальным заявлениям Дели, они совсем не намерены идти до самого конца. Они только собираются немного «подправить» границу.
Этим утром пришло письмо от S.M., в котором говорится, что этот вопрос никогда не будет решен, пока… [жест, сметающий Пакистан]
Да, но премьер-министр говорит не так.
Премьер-министр… Они все боятся. 113 Боятся мирового мнения.
Да, точно.
В любом случае, Р уезжает сегодня в Дели и берет с собой всю мою «литературу» (они спросили: «Что говорит Мать?»).
К следующему «Бюллетеню» надо подготовить еще одну «Беседу», не так ли? Лучше бы закончить это.
Лучше бы пораньше подготовить этот номер, потому что… обстоятельства могут усложниться.
Они дезорганизуют твою работу?
Это возможно.
На днях я говорила тебе об «урагане».
Затем Китай послал свой ультиматум. 114
Кстати, я не понимаю, почему они сделали предупреждение. На их месте я бы не предупреждал.
Нет, они не собираются ничего предпринимать.
Они не собираются ничего предпринимать?
Они хотят запугать, ничего не делая. И они также хотят посмотреть, как отреагирует мир. Америка сразу же отреагировала. 115
(молчание)
В Пакистане была система ведения огня последней американской модели, в которой цель захватывается, я не знаю, электрическими системами, и можно сделать несколько тысяч выстрелов… как бы там ни было, это ужасно; и выстрелы точно достигают цели. Это целая организация. Они стали очень эффективными. Эта система была передана Пакистану Америкой. И ее вскоре уничтожили. Один из индийских летчиков направил в нее свой самолет. Естественно, все было уничтожено — пилот тоже погиб. Но и установка была уничтожена… Индийцы способны на такие вещи. Если они чувствуют то, что Шри Ауробиндо говорит в том письме, что я только что тебе дала, что лидером движения вперед является Всемогущий, если они чувствуют это… Это то, что давало силу японцам в свое время. Это то, что придает силу индийцам, если они убеждены. Так японцы и взяли Порт-Артур; вокруг крепости было нечто вроде рва, как это обычно бывает вокруг укрепленных мест, и они не могли пересечь этот ров; что же, они позволили убивать себя, пока они не смогли перейти по трупам: трупы образовали мост через ров, и они смогли пройти по ним.
Людям, которые сознают, что смерть не является концом, что смерть — это начало чего-то другого, это дает им силу, которую не могут иметь европейцы.
(перед уходом Сатпрема)
Очевидно, обстоятельства организуются так, чтобы помогать нам двигаться вперед.
22 сентября 1965
Какой следующий Афоризм?
О молчании.
Молчание… О! Лучше практиковать его, чем говорить о нем.
Это переживание, которое я имела здесь, давно: разница между желанием распространять и использовать то, что совсем недавно усвоил, и контактом с высшим сознанием, когда остаешься насколько возможно спокойным, чтобы это имело эффект трансформации.
Поговорим об этом в другой раз.
Научный ум уверен в своем знании только тогда, когда оно применимо, введено в практику и принесло полезные результаты. Это то, что они называют «знанием» (!)
*
* *
Ты прочитал постановление сессии ООН?
Да, о прекращении огня? 116
Я не читала его: мне о нем сказали. Но определенные вещи привели меня в контакт 117 , и, кажется, они являются объединенным выражением универсальной лжи.
В основе их позиции лежат мелкие комбинации и маленькие предпочтения, предвзятые МИКРОСКОПИЧЕСКИЕ идеи о пользе деления стран, чтобы ни одна из стран не могла доминировать на другими — ничего, кроме совершенно поверхностных вещей, и, более того, совершенно ложных. И без искренности, без ментальной честности, без искренней доброй воли — ничего. Они заранее решили, что Пакистан прав, а Индия — нет.
К сожалению, кажется, что люди из Дели трепещут перед этими фантомами.
Не совсем так. У меня есть новости напрямую из Дели. [Мать протягивает Сатпрему телеграмму]: «Я глубоко признателен, говорит Шастри.» Это по поводу моего послания.
И на сессии Парламента (я не знаю, была ли это сессия Парламента или кабинетная встреча) им было сказано, что истинная цель Индии — воссоздать единство страны, а вторая цель — дать Тибету автономию и независимость. И это две вещи, которых хочет Индия. И это будет достигнуто, тем или иным образом.
Что они сейчас будут делать? Я не знаю.
Это не очень-то хорошо согласуется с их «прекращением огня» — они принимают прекращение огня.
При условии, что… есть условие. Они принимают при условии, что Пакистан возьмет на себя очень серьезные обязательства — что Пакистан отказывается делать.
Да, к счастью. 118
Обязательства согласия, единства.
В любом случае, голос [послание Матери] был услышан — услышан и принят в Дели. Сейчас, конечно, есть вопрос силы: будут ли они достаточно сильны, чтобы… Но точка зрения установлена.
[Сатпрем, не веря] Это вошло в их головы?
Не всех. Достаточно двух-трех — а уже есть больше.
25 сентября
(Подчиняясь ультиматуму Совета Безопасности, 22 сентября Индия приняла прекращение огня)
В конечно счете ты был прав!
Я был прав… в чем?… А! твое послание в Дели: «Индия ДОЛЖНА сражаться.»
Да.
О! они ничего не понимают. Отвратительное зрелище.
И до предела лживое: они продолжают бороться, они только утверждают, что не делают этого.
Они все очень довольны тем, что они сделали, они упиваются собой.
Нет, они не довольны.
Ты так думаешь?
Нет, я знаю!
Это напоминает мне 1939 г., когда Чемберлен вернулся из Мюнхена: «Мир спасен!»
Да, точно.
Но в ООН они очень довольны, очень горды собой [что прекратили огонь]. А здесь они не довольны.
Они особенно рассержены на англичан. 119
О! эти англичане…
Да, они хотят выйти из Содружества.
Это было бы хорошо.
[Смеясь] Да, и вовремя!
Русские пригласили Шастри и человека из Пакистана [Ауб Хана] на встречу в России [в Ташкенте], и, кажется, они договорились с американцами [русские с американцами] решительно отделить Англию от Пакистана и Китай от Индии. Они хотят предпринять решительные шаги, чтобы помешать Китаю и Англии вмешиваться в здешние дела. Кажется, они могут их чем-то принудить.
Конечно, если Россия и Америка объединят свои усилия… Они позвали Шастри и Ауба, и те собираются приехать на встречу — они собираются. Так что, возможно, мы увидим что-то интересное.
Сближение России и Америки — это то, над чем я работаю в течение лет. Я думала, что я достигла кое-чего, как вдруг был убит Кеннеди, и в то же время был смещен Хрущев — оба ушли! Один убит, другой отправлен в отставку.
Теперь посмотрим.
Если ничто не встанет на пути, будет, возможно, кое-что интересное.
Но не видно другого решения, кроме военного. Надо, чтобы проблема сама разрешилась, нет?
Должно быть такое решение, чтобы Пакистан снова стал частью Индии.
Да, но это невозможно; разве что он будет поглощен.
Возможно, это можно достичь без применения военной силы. Это человек [Ауб] невозможен.
О, да, он невозможен.
Да, но он не вечен.
Их ментальность будет тяжело изменить. Индийцы упустили удобный случай.
Да. О, да, это был удобный случай.
Но это не их вина: это вина ООН; ООН действовала, исходя из единственного мотива: они ужасно боялись, что начнется общая война — конечно, это закрывает видение.
Увидим.
Но я верю в Кали, милая Мать. В действительности, я сейчас надеюсь только на Кали: ударную силу Кали. Не вижу другой возможности.
[Молчание] Этот человек, стоящий во главе Пакистана, не представляет целого Пакистана. Есть целая часть Пакистана, стоящая за единство Индии.
Действительно?
Большая часть.
И не факт, что если бы они чувствовали защиту, помощь и поддержку со стороны России и Америки, они не толкали бы к объединению. Ведь в случае с массами это только вопрос течения мысли: это не размышление, не рассудительность, это только поток мысли.
Я не знаю, посмотрим.
[Мать протягивает Сатпрему гибискус] Вот монументальная «Милость», здесь почти два вместе.
(молчание)
Перед тем, как началось сражение, у Нолини был сон, о котором он рассказал мне сейчас. Было несколько человек, и они видели, что Шри Ауробиндо подходит к ним. Фигура Шри Ауробиндо была склонившейся, как если бы он делал чрезвычайное усилие, и, кроме того, он был накрыт плащом, из-под которого ничего не было видно, но он был склонен, как если бы делал большое усилие. Он подошел к ним, приоткрыл свой плащ, и в его руке были фрукты [жест, указывающий на тощий узелок], фрукты и другие символические вещи. Затем он протянул им это, говоря: «Вот все, что я смог сделать». И он ушел. Как если бы это было все, что он мог: «Весь пир, который я мог для вас устроить.» Что-то вроде этого. Тогда они попробовали устроить пир из этого, раз уж это было им дано, и из этого вышло только замешательство, и это было неприятно… Сначала Нолини не понял, что это был за сон — теперь он понимает. Шри Ауробиндо сделал такое большое усилие, чтобы доставить это: «Вот все, что я смог сделать.» Казалось, было ощущение грандиозного усилия [смеясь]: «Вот все, что мне удалось сделать.»
Мир не готов. Это так, самое худшее.
Мир не готов.
Так что, если это Кали, то это значит, что все снова будет брошено в плавильный котел, и, имея в виду средства, которыми они располагают, возможно, вся цивилизация снова будет начата с нуля — сколько эпох потеряно?
Что дошло до нас от исчезнувших цивилизаций?… Ничего, ничего, даже ни одного точного свидетельствования.
Все это, вся эта Материя, которая все время делает… [жест поднятия и поглощения] делает усилия, производит формы, производит элемент, который может проявить сознание, а затем – пуф! [жест поглощения] и еще [жест поглощения], и все начинается сначала — какое ужасное расточительство! Ужасное расточительство.
(молчание)
Вся прошлая ночь была очень-очень критической, с таким ясными восприятием ничтожества нынешнего образа действия… и этого рабства, которое исходит из более чем тысячелетней привычки. 120
В теле в действительности была борьба двух тенденций: той, что по привычке подчинена старому движению, и той, что пытается сбросить эту привычку, с восприятием нового способа. Это было… это было одновременно чрезвычайно болезненно, тяжело и совершенно гротескно. И тогда тело обнаружило себя словно полем боя, и это не было приятно.
И сознание тела (которое сейчас все более явно формируется), даже то, что подчинено старой привычке, сознает божественное существование, можно сказать (существование Божественного и почти божественное существование), но у него еще есть ощущение немощности, и затем, в этой немощности, ощущение полной сдачи божественной Воле: «Если мы не готовы, будет так» [уничтожение]. И есть часть сознания тела, которая чувствует себя готовой, которая понимает и знает, как это должно быть, и которая хочет, и две эти части сталкиваются. Это не так, что одна часть за Божественное, а другая — против, нет ничего из этой старой истории: есть полное принятие Божественного, но и есть ощущение неготовности — что мир не готов (это совсем не было индивидуальным делом, совсем нет, это было земное сознание).
И в этой борьбе ясно чувствуется (эта борьба длилась всю ночь и все утро — вчера я была не в очень-то блестящем состоянии), ясно видно, это видимо, что это не вопрос сильной воли или… это не так: надо, чтобы СУБСТАНЦИЯ была готова. Если субстанция не готова, то действие силы, могущества, вызывает уничтожение. И все, что было создано, надо начать строить заново. Эта идиотская смерть, конечно же, сводит все в ничто, и вся работа теряется — то, что выходит, это то, что вошло… плюс немного больше опыта, и это все. Это ничто.
(молчание)
Если бы даже совсем маленькая совокупность клеток смогла бы иметь полное переживание трансформации до самого конца, это было бы более эффективно, чем великие перевороты, гораздо более эффективно.
Но это и труднее. Это гораздо труднее. И это не вызывает «события» с большим блеском и большим шумом.
Да, это связано с общим состоянием мира.
Точно так.
И действительно не видно прогресса. Напротив, такое впечатление, что люди, главы государств, человеческие сознания становятся все более мелкими-мелкими-мелкими.
Совершенно верно.
Пигмеи. Меня поражает, как за двадцать лет все это становилось все более мелочным.
Совершенно верно. Но я имею в виду, что согласно моему видению (которое, я думаю, является не моим, это не личное видение), ночи и дни наподобие тех, что были вчера (они не приятны), очевидно, дают вам знание, и разрушение [Кали] все еще относится к старому способу — это принятие того, что мир не изменился. Тогда как это видимое сужение является, вероятно, доказательством того, что земное сознание изменилось, и оно оказывает давление на то, что сопротивляется, что становится все более маленьким и более жестким.
Все более и более жестким, это так.
Как если бы было извлечено все, что было сознательным и живым, а оставшееся становится все более каменным.
(молчание)
Сознательное восприятие двух элементов (тело становится представительным объектом; не только символическим: представительным), восприятие состояния сознания тех элементов, что принадлежат прошлому, прошлому эволюционному движению, и тех элементов, что открыты новому способу, если можно так сказать, становится все более и более ясным; это восприятие столь же ясное, и даже более ясное, чем восприятие внешних физических вещей, чем внешняя форма (это восприятие физическое, и оно принадлежит внутреннему построению). Внешне это приводит к лихорадке. Это сражение. Это не сражение злых воль, это не так: это нечто вроде неспособности. И успех придет не через насильственное действие. Ведь одержать верх может только всевышняя Вибрация Любви, но есть неспособность воспринимать, и тогда (это странное явление), эта неспособность воспринимать вызывает нечто вроде процеживания, так что могут пройти только как бы разбавленные элементы — сама Вещь в своей истинной сущности не может… Если посмотреть на это снизу, то возникает впечатление, что То отказывается, но это не верно, потому что когда ЯВЛЯЕШЬСЯ Тем [смеясь], нет никакого ощущения разбавления и расплывчатости: То проявляется в своей полноте. И тогда вот что происходит [это процеживание].
И, очевидно (это видно в малейших деталях), что если бы был прямой контакт, что-то бы лопнуло. Да, было бы слишком резкое изменение, слишком внезапное.
Были микроскопические переживания, нечто вроде микроскопических демонстраций; что же, если бы эти микроскопические демонстрации, с их результатом, произошли бы в достаточно большом объеме или достаточно большом числе, да, это обязательно вызвало бы то, что для нас является растворением.
И это было ежесекундно живое переживание, длившееся почти шесть часов без перерыва. Шесть часов без перерыва с неподвижностью (не с неподвижностью, а с возможностью физической неподвижности на кровати), затем это продолжалось еще более часа после того, как я встала, но теперь на фоне активностей (уменьшенных, но обычных), и тогда это стало ужасным! И я говорю: все-все элементы, какими бы они ни были, принадлежи они старому или новому движению, все элементы имели одно и то же переживание поклонения, обожания. Так что это не моральная позиция: одно и то же ощущение поклонения. Единственно, одни элементы в своем поклонении принимали уничтожение, а другие хотели Победы, трансформации — это не так, что другие «хотели»: они ЧУВСТВОВАЛИ победу; а те принимали распад. И оба типа вместе… Вероятно, если бы я выразила это (я была не в состоянии выражать!), если бы я выразила это в то время, я заполучила бы острую горячку — я была совершенно сознательна.. И там, ТАМ, над телом, самый чудесны Мир, который только можно вообразить, улыбающийся Мир и…
И лихорадка продолжается. Это значит, что я очень отчетливо сознаю, что это максимум того, что можно сделать, чтобы быстро двигаться к трансформации.
Эта лихорадка, поразившая всех [несколько сот случаев лихорадки в Ашраме за последние несколько месяцев], это то же самое, только разбавлено в несознании. Но это то же самое: это «клеточное» дело (я переживала это, потому что смогла резко остановить ее у нескольких человек через определенный процесс изоляции от общего движения).
(молчание)
А! Что ты принес? «Бюллетень» закончен?
Кроме афоризма.
Какой это афоризм?
Афоризм 111 — Знание подобно достижениям ребенка: как только оно находит что-то, оно пускается бежать по улице, гикая и крича; Мудрость долго скрывает свои открытия во вдумчивом и могущественном молчании.
Это переживание, которое я имела почти два года тому назад. То, что он говорит здесь, я имела как живое переживание — полдня живого переживания; в то время я могла бы рассказать тебе кое-что интересное, но сейчас это кажется мне старым, старым, таким старым, далеко позади.
Я хотел бы задать тебе один вопрос, связанный с тем, что ты недавно сказала, когда говорила об этой лихорадке, которая была, когда ты лежала на кровати, а над тобой, сказала ты, был чудесный неизменный Мир — в чем сила этого Мира, в чем сила этого Молчания? Когда поднимаешься высоко, входишь в нечто вроде великого молчания, которое заморожено, которое есть повсюду, но в чем сила этого молчания? Делает ли оно что-либо?
Это то, что в прошлом искали люди, когда они хотели выйти из жизни: они входили в транс, оставляли свои тела неподвижными, а затем они входили в это и были совершенно счастливы. И для саньясинов, которые погребли себя заживо, было то же самое; они говорили: «Теперь я закончил свою работу (они говорили красивые фразы), работа закончена, и я вхожу в самадхи», и они погребали себя заживо; они входили в комнату или что-то еще, затем они закрывались, и на этом все кончалось. И происходило вот что: они входили в транс и, естественно, спустя некоторое время их тела разлагались, и они входили в Покой.
Но Шри Ауробиндо говорит, что это Молчание «могущественное».
Да, могущественное.
Что же, мне хотелось бы знать, в каком смысле оно могущественное? Потому что у меня такое впечатление, что в нем можно оставаться какую-то вечность…
Не какую-то вечность… всю Вечность.
…и ничего не изменится.
Да, потому что это не проявлено, это находится вне манифестации. Но Шри Ауробиндо хочет, чтобы это Молчание спустилось сюда. Вот в чем трудность. Это так. И надо принять ненадежность и саму видимость глупости и всего, но на пятьдесят миллионов нет ни одного существа (Шри Ауробиндо говорил мне, что я была единственной!… [смеясь], это возможно!), которое отважилось бы на это.
Как раз вчера я смотрела на это тело, и в нем не было… реакции, которые можно было бы назвать «личными», были действительно сведены к неуловимому минимуму, то есть, было ощущение… не могу сказать, что это вселенское ощущение, потому что я не уверена, что Материя в других вселенных подчиняется тому же закону, я не знаю (я не знаю об этом ничего — хотя когда-то знала: было время, когда я была в контакте с тем и с этим, и тогда я могла сказать, но сейчас я не хочу заниматься этим: я занимаюсь только землей). Потому что всегда это было: возможность бегства, ухода в другое место. Множество людей делали это: они уходили куда угодно, в другой, более или менее тонкий мир. Ведь есть миллион способов для бегства, и есть только один способ, чтобы остаться, это действительно иметь отвагу и терпение, принять все видимости ненадежности, видимости немощности, видимости непонимания, видимость, да, отрицания Истины. Но если не принять это, ничто никогда не изменится! Те, кто хотят оставаться великими, светлыми, сильными, могущественными и та-та-та, что же, раз они остаются там наверху, они ничего не могут сделать для земли.
И это совсем маленькая вещь (совсем маленькая вещь, потому что сознание достаточное, чтобы ни в малейшей степени не быть затрагиваемым миром), но непонимание общее и полное! Иными словами, получаешь обвинения, выражения презрения и все такое как раз из-за того, что делаешь, потому что согласно им (всем «великим интеллектам» земли) ты утратил свою божественность. Они не скажут прямо так, они говорят: «Что? Вы претендуете на божественное сознание, а затем…» И это проявляется во всех людях и во всех обстоятельствах. Время от времени на мгновение кто-то имеет вспышку, но это совершенно исключительно, тогда как «что же, продемонстрируйте свою силу», это везде.
Согласно им, Божественное на земле должно быть всемогущим, конечно же.
Это так: «Продемонстрируйте свою силу, измените мир. А для начала сделайте то, что я хочу; ведь первое, самое важное — сделать то, что я хочу — покажите свою силу»!
(долгое молчание)
А! но это не в связи с Афоризмом, это не отклик на то, что говорит Шри Ауробиндо! Нет, я сказала тебе, что это давнишнее переживание. Помню, что оно было таким милым, таким ясным, таким светлым, и я так хорошо выразила его для себя (!), из этого вышла бы очень миленькая маленькая статья! Но сейчас это позади [жест назад, за плечи], далеко-далеко позади. Так что я не знаю, что делать.
Думаю, что если у тебя самого нет вопроса к афоризму (ты видишь, какая ситуация!), мы перейдем к «Савитри».
(молчание)
Это порочный круг. Такое впечатление, что трансформация не может произойти без развития общей восприимчивости на земле, большей подготовленности на земле, и, в то же время, это большая подготовленность на земле невозможна без ускорения твоей трансформирующей силы.
Да, но она действует, только это чрезвычайно малое действие. Вот почему миллионы лет — ничто. Этот застой, например, есть только для нашего сознания; это из-за того, что человеческое сознание мерит все на своей шкале, в конце концов. Для него история земли бесконечна — это не так во вселенской истории, но для человеческого существа есть ощущение бесконечности (оно прекрасно знает, что это не так, но это теоретическое знание), так что, на его шкале, ничто не меняется — но это не верно.
Да, но трансформация должна произойти на протяжении одной жизни.
А! это…
Это будет только в последней жизни — последней жизни перед трансформацией. Это будет жизнь трансформации. Это значит, что все, что подготавливалось в течение миллионов и миллионов лет, в один прекрасный день будет реализовано, и когда это будет реализовано, тот (тот или те, не важно), для кого это реализуется, скажет: «Вот, мы сделали это!» [Мать смеется] забывая, что миллионы и миллионы лет подготавливали эту минуту!
Было бы хорошо, если бы эта минута наступила раньше!
А! Эту песню я слышу все время: «Вы говорите, что Истина манифестирует, что же, мы очень надеемся, что это будет скорая победа!»
Я не знаю.
Шри Ауробиндо, когда я увидела его в первый раз, сказал мне: «Другие приходили для подготовки, и они ушли, но на этот раз будет СДЕЛАНО.» И он тоже ушел.
Он ушел. Правда, он сказал мне: «Ты сделаешь это», но он никогда не… Только он сказал мне это, и сказал мне это «просто так», как он обычно говорил о вещах… Это не было чем-то, что дает вам абсолютную уверенность… Он имел эту силу: я могла говорить ему что-то, и когда он говорил «да, это так», так и было (что-то, что я ХОТЕЛА, чтобы произошло, когда этого еще не было), и когда он говорил «да, это так», тогда так и СТАНОВИЛОСЬ! В первый раз, когда это произошло, это изумило меня. Но обычно это касалось деталей. А когда он сказал мне: «ты сделаешь это», это было сказано тем же образом: это могла быть также воля идти прямо до конца того… того, что было возможно.
И я не могу сказать, что задаю вопрос, потому что это не так, я не ставлю вопрос, но здесь есть две возможности [жест подвешенности]; что же, ни то, ни другое, нет ответа. Бывали моменты, когда я видела, что будет конец (очень практическое видение того, что я хочу делать), это приходит, но на заднем плане — полная неопределенность; а в следующую минуту появляется возможность дойти до самого конца трансформации, с ясным видением того, что надо сделать, но на заднем плане… на заднем плане нет Уверенности, что так и БУДЕТ — ни в одном, ни в другом случае. И я знаю, что это умышленно, потому что это необходимо для работы клеток. Если, например, я получила бы Приказ Всевышнего (иногда я получаю его ясно, столь же ясно, как и…), если я получила бы от Него уверенность в том, что какими бы ни были трудности, какими бы ни были видимости на пути, но тело дойдет до конца трансформации, что же, это вызвало бы расслабленность в какой-то части, что было бы очень плохо. Я сама это знаю, я точно знаю это. Так что, вот это как: я иду и не знаю, что будет завтра. Вчера я могла бы сказать: «Да, возможно, это конец» (как, кажется, Х 121 любезно сообщил людям, пришедших увидеться с ним; он сказал, что у меня осталось шесть месяцев, что через шесть месяцев я уйду — [смеясь]: это в духе его обычных «предсказаний»), что же, после вчерашнего переживания я могу сказать: «Это вполне возможно.» И с тем же самым полным безразличием: это вполне возможно. С цитатой из Шри Ауробиндо: «Ничто не может изменить великолепия Сознания Вечности.» Это так. И затем, когда прошло это состояние и приходит другое, говоришь себе: «Что значит умереть! Что это значит? Как ты могла сказать это?» И это не так, что эти два «состояния» чередуются с… (как сказать?) противопоставлением — это совсем не так, это почти одновременно [Мать переплетает пальцы своих рук], но видно то то, то это. И это одно и то же собрание… чего-то… что есть Истина, но что еще несколько туманно — это еще не полностью схвачено вот так [жест].
Это нормальное состояние, но, очевидно, оно в ходе выработки, построения, формирования.
И это очень мудро. Всевышняя Мудрость бесконечно больше нашей! В своем энтузиазме мы иногда думаем: «О, если бы это было так!» [Мать дает себе шлепок] — держись спокойно, это все.
Мы очень бестолковы.
Да, но нам трудно понять, что Мудрость ВСЕ ВРЕМЯ мудра.
Нам трудно понять, что Мудрость постоянно все делает.
Вот так.
И что мы только бестолковые идиоты [смеясь], которые хотят, чтобы было по-другому, потому что мы совсем ничего не понимаем!
Это начинает быть немного более мудрым, совсем немного. Я тебе сказала, после ночей, как вчера, становишься немного мудрее, и утром… бываешь чуть мудрее. И нечто вроде очень-очень материального ощущения, что это Он… Потому что мы думаем: «О! если бы это были мы (мы не говорим так, но…), все сразу же стало бы очень хорошо», нет? И это «очень хорошо», Бог знает, что это будет!
Вчера и позавчера, не знаю (я думаю, два дня тому назад), были боли повсюду, и все время было усилие — усилие поддержать приемлемое равновесие; и тогда, в какой-то момент, я легла, и тело сказало: «О! [смеясь] кончится ли это? Всегда так и будет?» Затем вдруг у него возникло восприятие: «О, что за расхлябанность!» Тело пристыдило себя. И оно почувствовало [Мать прижимает руки к своему лицу] вот так, внутри, везде, Присутствие Господа — вот так везде, Присутствие!… светлое могущество, но светлое могущество, которое может быть разрушительным, ты понимаешь! [Мать смеется] Оно может полностью все расплавить — «Что же, ты не довольна, ты хочешь чего-то другого?!» Ох!…
Оно не просит ничего.
Это то, что я называю искренностью: если можешь каждую минуту ловить себя на том, что принадлежишь старой Глупости.
И это как раз для того, чтобы заставить вас увидеть. Это ментальный перевод, но это так, как если бы Он сказал: «Ты видишь, это так, потому что если бы это было не так, ты бы не поняла.»
И это так верно, что ничего не скажешь.
«Тебе [телу] это надо, чтобы понимать.» 122
29 сентября 1965
Все в порядке, нет?
Кажется…
Ты удивлен, что я спросила «все в порядке»? [Мать смеется]. Все в порядке: их неискренность выставлена напоказ, все вынуждены видеть ее. 123
Я получаю хорошие свидетельствования.
Они продолжают там сражаться.
Смотри, еще одна бумага [Мать протягивает выдержку из письма Шри Ауробиндо]. Это очень интересно:
«Например, Индия свободна, и ее свобода необходима для выполнения божественной работы. Трудности, которые окружают ее сейчас и могут нарастать со временем, особенно из-за сложной ситуации с Пакистаном, также были тем, что должно было придти для своего очищения… Несомненно, здесь тоже должно произойти полное прочищение, хотя, к сожалению, в ходе этого неизбежны страдания значительного числа людей. После этого работа для Божественного станет более осуществимой, и очень даже может быть, что мечта — если это мечта — вести мир к духовному свету станет реальностью. Так что даже сейчас, при этих темных условиях, я не расположен считать свою волю помочь миру обреченной на провал.»
Шри Ауробиндо
4 апреля 1950 г.
Хорошо сказано, не так ли?
Да, такое впечатление, что пакистанская проблема символична, и пока она не будет решена, Индия не будет играть свою роль в мире.
Это верно.
И через этот символ вся неискренность Индии Ганди и все ее ошибки должны быть одновременно сметены.
Точно так.
Ты сказала, что получила свидетельствования?
Материальные: письма, люди, вещи… Я не могу говорить об этом.
Политическое движение.
Это послание [«Индия ЕДИНА»] распространилось почти повсеместно и принято.
Лучше не говорить об этом.
Мы будет действительно довольны, когда эта проблема решится… потому что это милая страна!
Это предрешено.
Нет второй такой страны (конечно, нет двух одинаковых стран, но другие страны представляют различные вещи на одном и том же плане), но это, это есть только здесь.
Это нечто, что вдыхаешь с атмосферой страны.
Я переживала это очень, очень сильно. Когда я уезжала отсюда [в 1915], то по мере своего удаления я чувствовала, как я все больше лишалась чего-то, и в Средиземном море я больше не могла выдержать это: я заболела. И даже в Японии, которая с внешней точки зрения является дивной страной — чудесно красивой, гармоничной (она БЫЛА такой, я не знаю, что там сейчас), и внешне это была ежеминутная радость, ошеломляющая радость, столь сильно была выражена красота — но я чувствовала себя пустой-пустой, мне совершенно не хватало… [Мать раскрывает рот, как если бы она задыхалась]… мне не хватало важной Вещи. И я снова нашла ее только по возвращении сюда.
101 The great stars burn with my unceasing fire
And life and death are both its fuel made.
Life only was my blind attempt to love:
Earth saw my struggle, heaven my victory.
“Savitri”, X.III.638
102 Позже Мать снова подчеркнет: «Это не ‘жизнь была только…’, а ‘только жизнь…’».
103 Переживание «великих пульсаций» божественной Любви (в апреле 1962).
104 Есть магнитофонная запись этой беседы.
105 До самого конца = Карачи. Напомним, что Шри Ауробиндо неоднократно говорил, что пока Индия разделена, «Индия может быть серьезно ослаблена, даже ей может быть нанесен серьезный урон: всегда будет оставаться возможность гражданской войны, даже нового иностранного вторжения и порабощения.» Напомним также, что Пакистан является искусственным творением Англии, в духе политики «разделяй и властвуй». Американцы и китайцы тоже подхватили эту политику.
106 Мать имеет в виду постоянные стычки на границе.
107 Статью о Шри Ауробиндо, которая в конечном счете будет опубликована в журнале «Синтез».
108 Революционные выступления против военной касты. Конфискация имущества англичан и американцев.
109 Лал Бахадур Шастри.
110 S.M. (доверенное лицо индийского правительства) прибыл 16 июля. Следовательно, это было в начале июля.
111 Есть магнитофонная запись этой беседы. Запись окончания беседы не сохранилась.
112 В своем послании от 15 августа 1947 г. по случаю дня Независимости Индии, Шри Ауробиндо писал: «…Старое религиозное деление на индусов и мусульман укрепилось сейчас в постоянном политическом разделении страны. Надо надеяться, что этот свершившийся факт не будет принят как установленный навечно или как нечто большее, чем временное средство. Ведь если это разделение будет длиться, Индия может быть серьезно ослаблена, ей даже может быть нанесен серьезный урон: всегда будет оставаться возможность гражданской войны, даже возможность нового иностранного вторжения и порабощения. Этого не должно быть; это деление должно исчезнуть. Будем надеяться, что это произойдет естественным образом, путем нарастающего признания необходимости не только мира и согласия, но и совместного действия, путем практики совместного действия и создания средство для этой цели. На этом пути объединение может произойти в любой форме — конкретная форма может иметь прагматическое, но не фундаментальное значение. Но какими бы ни были средства, каким бы ни был путь, деление должно исчезнуть; объединение должно быть достигнуто и будет достигнуто, ибо это необходимо для величия будущего Индии.»
113 Спустя четыре дня, 22 сентября, Лал Бахадур Шастри объявит о прекращении огня.
114 Китай выдвинул трехдневный срок, в течение которого Индия должна убрать все свои военные посты на границе Сиккима.
115 США заявили, что они придут на помощь Индии в случае нападения Китая.
116 Совет Безопасности ООН выдвинул ультиматум, обязывающий Индию и Пакистан прекратить огонь.
117 Во внутренний контакт с этой организацией.
118 Сатпрем имеет в виду: к счастью, потому что если бы Пакистан согласился и не вынуждал бы Индию сражаться, разделение оставалось бы долгое время.
119 Английское правительство и английская пресса (впрочем, американская пресса тоже) была настроена против Индии.
120 Заметим, что днем раньше у Матери была лихорадка.
121 Х – тантрический гуру.
122 Есть магнитофонная запись этой беседы.
123 Вероятно, Мать намекает на (помимо прекращения огня Пакистаном) заявление Дели о том, что Индия считает устаревшим договор от 1954 г., подписанный Неру, о признании Индией власти Китая над Тибетом . (Это «заявление» долго не продержится.)