Мать

Агенда

Том 9

Февраль 1968

3 февраля 1968

(Мать начинает с чтения для индийского радио текста своих «воспоминаний» о своей жизни в Индии: см. беседу от 27 января 1968 г.)

Затем я написала еще кое-что… Они хотят сделать нечто вроде брошюры об Ауровиле и распространить ее среди прессы, правительства и т.д. на 28 февраля. 12 А за два-три дня до этого в Дели пройдет конференция всех наций («всех наций» — это преувеличение, но, как бы там ни было, они так ее назвали). Z поедет туда, и она хочет привести туда все бумаги об Ауровиле. Они подготовили тексты — они всегда длинные, нескончаемые: все речи и речи. Тогда я попросила, я сконцентрировалась на том, чтобы узнать, что следует сделать. И вдруг Шри Ауробиндо дал мне откровение. Это было что-то интересное. Я сконцентрировалась на том, чтобы знать «как», «почему» и т.д., а затем вдруг Шри Ауробиндо сказал… [Мать читает записку]:

Индия стала…

Это было видение, и это сразу же переводилось в слова на французском языке.

Индия стала символическим представлением всех трудностей современного человечества.

Индия будет местом возрождения, возвращения к более высокой и более истинной жизни.

Ясное видение: то же самое, что в истории вселенной сделало землю символическим представлением вселенной, так чтобы сконцентрировать работу на одной точке, то же самое явление происходит сейчас: Индия является представлением всех земных человеческих трудностей, и именно в Индии будет найдено… лечение. И поэтому — вот ДЛЯ ЧЕГО я начала создавать Ауровиль.

Это пришло и было таким ясным и грандиозным в своем могуществе!

Так что я записала это. Я ничего не стала им объяснять, а просто сказала: «Поместите это в начало вашей бумаги, какой бы она ни была; вы можете говорить все, что угодно, но сначала должно идти это.»

(молчание)

Это было очень интересно. Это оставалось все время, в течение более получаса, это такое сильное и такое ясное видение, как если бы внезапно все прояснилось. Я часто задавала себе этот вопрос (не «задавала вопрос», но было усилие, чтобы понять, почему это стало так — почему в Индии такой хаос, такие печальные трудности, и все это все копится), а тут вдруг все стало ясным. Это было действительно интересно. И сразу же: «Вот почему ты создала Ауровиль.» Я не знала этого, ты понимаешь, я делала это под давлением, и принимало все большие и большие масштабы (это стало действительно на масштабе земли), так что я спрашивала себя: почему?… Некоторое время я думала, что это было единственной возможностью предотвратить войну 13 , но это казалось мне несколько поверхностным объяснением. И затем вдруг пришло это: «А! Вот почему!»

И поскольку в этом была сила, я сказала: «Поместите это.» Посмотрим — они ничего не поймут, но это ничего не значит, это будет действовать.

*
*   *

Чуть позже

Недавно я посылала тебе записку 14 … И вот этим утром (в ранние утренние часы, пока я не входу в контакт с людьми) было кое-что. Я записала это, чтобы рассказать тебе, ведь я знаю, что это… не испарится, но ослабится [Мать читает]:

Тело купалось в Божественном Сознании…

Это как плавать в воде. Такое впечатление; Божественное Сознание везде, очень сильное — очень сильное — мощное, тело словно купается в нем, и впечатление чего-то, что еще… немного жесткое, упрямое — это так, немного жесткое, немного как корка — немного жесткое, но начало быть гибким, иметь эту гибкость, эту пластичность. И эти две вещи вот так тесно переплетены. И это тело, его состояние сознания, его состояние бытия, его способ бытия — вот так [Мать возобновляет чтение своей записи]:

Оно делает самое лучшее, чтобы быть прозрачным и не препятствовать этому Сознанию в его действии и не искажать его.

В этом действительно все дело: не точно «прозрачным», ведь прозрачный… например, стекло прозрачное, но оно остается жестким. Это усилие расплавиться — слиться, раствориться, отождествиться вот так, чтобы слиться; до такой степени, что когда я остаюсь очень спокойной, без движения — когда ничто не движется ни внутри, ни снаружи, я сижу спокойно, так что все-все внутри остается неподвижным, это словно растяжение — увеличение объема, расширение — и как что-то, что хотело бы расплавиться. Такое очень, очень сильное впечатление. И тогда это проносит через клетки необычайную мощь вибрации! Нечто, совершенно непропорциональное человеческому телу, ты знаешь — грандиозное! И проходит вот так [через тело].

Несколько раз у меня было такое переживание с людьми: ты знаешь, что когда они приходят, я всегда стремлюсь устроить им «купание Господа», как я называю это; но кое-кто из них отвечает и «тянет», и тогда в такой момент (такое происходило один-два раза), это как если бы все клетки раздувались, что-то становится очень-очень большим, вот таким громадным, и затем вибрация такая… почти безмерная, ты знаешь. И когда это приходит, некоторые люди сливаются (не много, таких очень мало), а другие ужасаются! Они встают и убегают. А у некоторых возникает то, что по-английски называется awe [благоговейный страх, страх божий] — они поражены. Я отмечала несколько раз и просто думала: «Господь производит свое действие» — но это не то! Это… это действительно что-то меняется в теле.

Но теперь это стало ясным, сознательным, и тело… Достаточно прекратить деятельность на две-три секунды, или на две-три минуты, самое большее, как тело чувствует себя плавающим, плавающим вот так, плавающим… Видна необъятность, словно вибрирующий, светлый, золотистый, мощный океан Сознания, и тело плывет в нем… Как я сказала, тело в чем-то еще немного как кусок коры, но некоторые части рассыпаются. Это как кусок коры, который неловко покрывает некоторые места: эти места… все еще чувствуют отождествление, но это не совершенное отождествление, поскольку оно еще чувствуется — но чувствуется в блаженстве!

С практической точки зрения, если что-то где-то расстраивается по той или иной причине (чаще всего под влиянием чего-то, что приходит снаружи неожиданным образом: боль здесь, что-то расстроилось там и т.д.), то с Тем, почти мгновенно — почти мгновенно — это расстройство исчезает, а если я терпеливо остаюсь в этом состоянии, тогда исчезает даже ПАМЯТЬ об этом. И так мало-помалу исчезает расстройство, ставшее привычным.

Милая Мать, я часто задаю себе один вопрос. Это не совсем вопрос, это состояние, в котором я медитирую: очень часто я совсем не хочу мантр, совсем не хочу вообще ничего, я чувствую склонность блаженно впасть в некое растворение, действительно как растворение, полную прозрачность, в которой больше ничто не движется. А когда я достигаю этой точки, всегда что-то во мне снова берет верх и говорит «нет»… Ведь я также ощущаю необходимость сохранять стремление, жизнь стремления; ведь даже жизнь стремления исчезает в этом состоянии.

Да, я знаю это.

Так что же лучше?

Шри Ауробиндо говорил об этом несколько раз: как только произошло аннулирование существа, так сразу же снова появляется сама суть, существенная причина индивидуализации, но уже БЕЗ ограничений эго. Но то, о чем ты говоришь, эта некая тревога, которая заставляет останавливаться 15 , это необходимое движение до тех пор, пока все существо в целом не будет готово, поскольку если это аннулирование персональности, индивидуальности произойдет раньше, чем все элементы тела, или даже витал и ментал, будут готовы… ты понимаешь, все растворится, и не известно, что произойдет. Так что эта необходимость цепляния возобновляется до тех пор, пока все не будет готово — когда готов, можешь позволить себе полностью отдаться этому движению. А как только произошло слияние… (как назвать это?…) возвращается не «закон», а то, что можно назвать смыслом существования [индивидуализации], без ограничений эго.

Я имела это переживание в витале и ментале; теперь я вижу, что в теле тоже так, что происходит обратный ход из-за того, что та или иная часть, тот или иной элемент еще не готов, и надо подождать, когда он будет готов. Но как раз в сегодняшнем утреннем переживании этот остаток был всего лишь плавающими кусками корки.

Это означает, что работа делается очень быстро.

Но когда тело будет готово, оно сможет отдаться этому движению, БЕЗ ТОГО, ЧТОБЫ ИСЧЕЗНУТЬ. В этом состоит работа по подготовке. Движение, да, это позволить себе полностью слиться. Но в результате уничтожается эго, то есть, это, ты понимаешь, НЕИЗВЕСТНОЕ состояние, которое можно было бы назвать «нереализованным физически», ведь все, искавшие Нирвану, искали ее, отбрасывая свои тела, тогда как наша работа состоит в том, чтобы могло слиться именно тело, материальная субстанция; и тогда остается принцип индивидуальности, но исчезают все отрицательные стороны эго. Вот в чем состоит настоящая попытка. Как сохранить форму, если нет эго? — будет ли это проблемой? Что же, так работа и делается, мало-помалу, постепенно. Вот почему на это требуется время: каждый элемент снова берется, трансформируется… Чудо вот в чем (для обычного сознания это чудо): сохранить форму, полностью утратив эго. Что касается витала и ментала, это легче понять (для большинства людей это очень трудно, но все же тем, кто готов, это легко понять, и тогда действие может быть гораздо более быстрым), но ЗДЕСЬ, это [Мать указывает на тело], чтобы оно не исчезло в этом движении слияния [расплавления]?… Что же, в этом и состоит переживание. И есть маленькое движение терпения, движение… это действительно глубокая сущность сострадания: минимум пустой траты для максимума эффекта. То есть, все идут настолько быстро, насколько могут, и задержка возникает из-за необходимости подготовки различных элементов.

Это как раз такая интересная кривая, которая разворачивается сейчас. Бывают моменты, когда возникает такое впечатление, что все-все распадается, дезорганизуется; и я хорошо видела: сначала физическое сознание не было достаточно освещено, так что, когда шла внутренняя подготовка, у него было впечатление: «А! должно быть, это предвестник смерти», а затем постепенно пришло знание, что это совсем не так, что это только внутренняя подготовка к тому, чтобы быть пригодным, способным к отождествлению. И, затем, напротив, очень ясное видение этой такой особенной пластичности, такой необычайной гибкости, что если она реализована… как только она реализована, исчезает очевидным образом необходимость смерти.

Переживание этого утра было… Все было безбрежным океаном светлого сознания, такого мощного! грандиозно могущественного. И одновременно что-то такое сладкое, такое сочувствующее, но без причины — не было причины: просто вот так. Как Божественная Любовь, не имеющая объекта, вот так. И тело стало плавать в этом, все более и более легкое, все более и более прозрачное, но оно все еще остается… впечатление, что это еще корка, но не везде одна и та же корка. Странное впечатление чего-то, что еще имеет противоречия. Но не самовольные противоречия, это не так: это неспособность — немощность, нехватка восприимчивости, но это постепенно, мало-помалу вылечивается.

Каждое переживание — и теперь это идет быстро — каждое переживание указывает на большой шаг вперед.

(молчание)

Всякий раз, когда правило или господство обычных законов Природы заменяется (или должно быть заменено, или собирается быть замещенным в какой-то точке), в той или иной точке, властью Божественного Сознания, это порождает переходное состояние, имеющее все видимости грандиозного беспорядка и очень большой опасности. И тогда, пока тело не знает, пока оно находится в своем состоянии неведения, оно охватывается паникой, оно думает, что серьезно заболело, и иногда, из-за воображения, это даже может привести к болезни. Но источник, первопричина другая: это отмена, отвод закона обычной Природы с ассистирующим ему персональным витальным и ментальным законом (но закон Природы в теле обычно гораздо сильнее ментального и витального закона), что же, это отвод этого закона и замена его другим; так что возникает момент, когда нет ни того, ни другого, и этот момент критический. Но если тело имеет зачатки знания, оно остается неподвижным и имеет веру — доверие и веру; оно остается неподвижным, тогда все в порядке. Переходный момент быстро проходит, и все в порядке. А пока тело не знает… его реакции тяжкие. Но чтобы тело знало автоматически, спонтанно, для этого уже требуется, чтобы большая часть его элементов уже были сознательными и трансформированными. Сейчас все в порядке. Еще не так давно надо было останавливаться, замолкать, призывать Присутствие, призывать веру, и тогда все возвращалось в порядок. Сейчас же движение спонтанное.

И поверхностная, та самая часть, которая дает ощущение корки, это то, что изменится последним — что произойдет? Я не знаю… я не знаю, но это изменится в последнюю очередь.

Есть маленькие забавные детали. Когда я нахожусь в присутствии кого-то, кто, по той или иной причине, получает шок или чувствует дурноту из-за того, что я сейчас сгорблена, то это порождает атмосферу, дающую телу некое сожаление по поводу этой видимости (но это не «сожаление»: это скорее неодобрение), этой видимости упадка (я привожу тебе один пример среди многих других). Затем, почти сразу же, появляется очень ясное видение того, что может вылечить это, СОСТОЯНИЯ СОЗНАНИЯ, которое может вылечить это. Но чтобы быть постоянным, это состояние должно быть спонтанным… Для этого, как и для всего остального, будет свой переходной момент, и, вероятно, он будет опасным. Состояние сознания истины должно быть достаточно УСТАНОВИВШИМСЯ, чтобы оно было спонтанным: чтобы не было необходимости концентрации и воли, ты понимаешь, состояние должно быть спонтанным. Тогда переход сможет осуществиться.

В моей жизни мне было дано столько всяких переживаний, чтобы доказать, что ВСЕ возможно. Например, когда мне было двадцать два года, в то время носили платья, которые доходили точно до пола, но только касались пола, не волочась [жест на уровне пола], и вот в то время ночью я имела переживание (не помню деталей того, что было), что я стала высокой, и утром оказалось, что мое платье не доходит до пола на два сантиметра! То есть, ВО ВРЕМЯ НОЧНОГО ПЕРЕЖИВАНИЯ тело выросло на два сантиметра. Ведь в ночном переживании я стала высокой (я не помню деталей), а наутро… Это, такое материальное подтверждение давалось мне по отношению ко множеству вещей, чтобы уверить меня, что тело может быть убеждено без бесконечных повторов опытов. Так что тело ЗНАЕТ, оно знает, что нет ничего невозможного, оно знает, что «невозможность» ничего не значит… Но это не зависит от материальной воли, конечно же. И Сознание, управляющее вещами — это чудо мудрости, терпения, сострадания, стойкости. Когда происходит разрушение или расстройство, это означает, что оно совершенно неизбежно, абсолютно — что сопротивление материи в индивиде или в вещах такое сильное, что оно совершенно неизбежно приводит к расстройству или разрушению. Но это не составляет части Действия, всевышнего Действия, которое является чудом. И тело поняло это; оно поняло, оно терпеливо. Единственно, время от времени… (как сказать?)… Есть люди, которым я не даю умереть — таких несколько. У меня еще нет сознания, сознательной силы лечить их, но возможность есть, и я поддерживаю ее над ними. Иными словами, это не всемогущество в том смысле, что необходима определенная восприимчивость, определенный отклик, определенная позиция, что не всегда есть там (человеческая природа сильно подвержена колебаниям, есть взлеты и падения, взлеты и падения — это делает работу очень трудной), но иногда, во время падений, когда существо страдает или «прогибается», есть нечто в сознании [Матери], сострадание… (как объяснить это?)… Все эти движения — движения слабости, но «то» — это нечто одновременно очень сильное и очень сладкое, почти как печаль, и все сознание в теле поднимается как молитва и стремление, скорее молитва: «Почему вещи еще находятся в этом жалком состоянии, почему? Почему?» И мгновенно это имеет свой эффект [у заболевшего]. К сожалению, этот эффект не длится долго; он не длится долго, поскольку еще необходимы определенные условия в других. Но… это чудесно, ты знаешь! Это нечто такое чудесное. И это заставляет понять необходимость присутствия с этой стороны, присутствия, способного чувствовать, понимать еще ДРУГИМ ОБРАЗОМ, чтобы сознание других… было реальностью. И это тоже принимается во внимание, и это тоже означает, что требуется время, требуется терпение. И тело теперь знает это — нет больше нетерпения; есть только, время от времени, нечто вроде печали, особенно когда существа наполнены стремлением, доброй волей, верой, но, несмотря на это, есть еще это цепляющееся страдание. Это с одной стороны, а с другой все еще есть какой-то ужас и осуждение актов жестокости, ЖЕСТОКОСТИ, это… Затем, есть эта грандиозная Мощь — чувствуется, чувствуется, что пустяк, простое маленькое движение, о! может вызвать катастрофу. Так что надо сохранять спокойствие, спокойствие, спокойствие… чтобы всегда происходило самое лучшее.

Сейчас, глупость, идиотизм, неведение — на все это смотрится с терпением… которое ждет, чтобы все это постепенно исчезло. Но дурная воля и жестокость — особенно, злость, жестокость, то, что ЛЮБИТ доставлять страдание — это еще трудно, еще надо держаться. Так что, выражаясь образным языком (это не «язык»: способ бытия), это Кали хочет ударить, так что я должна говорить ей: «Держись спокойно, спокойно.» Но это человеческий перевод. Все это боги, все эти существа реальны, они существуют, но… это перевод. Настоящая истина — за пределами всего этого.

Вот так.

Сегодня день Махасарасвати 16 … [смеясь] она много проболтала! 17

7 февраля 1968

Произошла очень интересная история с цветами. Я расставляла розы; я отбирала розы, чтобы дать их людям, и когда люди пришли, я взяла одну из отложенных роз. Эта роза была слишком распустившейся и больше не выглядела такой хорошей. Я посмотрела на нее и подумала: «Достаточно ли она хороша, чтобы подарить ее?» Я держала ее свободно в руке, не сжимая… Мой мальчик, на моих глазах она повернулась и уколола меня в палец своим шипом!

Я приводила и другие примеры сознания в цветах, но этот пример замечателен. Когда я беру их и говорю, что они милы, что они великолепны, и они открываются — такое часто происходит; но вот эта повернулась (конечно, я не крепко ее держала), она повернулась и уколола своим шипом мой палец!

У меня был еще один забавный пример. Ты знаешь, что я держу гибискусы здесь, под лампой. Я поставила туда два цветка: «супраментальное сознание» и еще один цветок, бледно розовый, «супраментальная красота». Затем мне принесли «мощь», такой большой гибискус, весь белый, с темно-красным центром — чудо! Вот такой большой. Я поставила туда и его; а другой цветок (он держался очень хорошо, продержался все утро), он вдруг выпал, разъяренный — не «свалился», а выбросился из вазы, вот так!

Я заметила это: ревность среди цветов. Есть розы, которые сразу же увядают, если поставить их вместе с другими цветами.

Но такое вот негодование было в первый раз.

И самое интересное в этом было то, что я сохранила эту розу, а затем подарила ее! [Смеясь] Она получила то, что хотела!

Есть один человек, которому я посылала цветы, и он посылает мне цветы ежедневно — он как следует делает йогу. Он как-то написал мне (он посылает мне как раз эти золотые гибискусы, «супраментальная красота»), он написал мне, что одному из этих цветков он сказал: «Вы увидитесь с Матерью», и цветок улыбнулся. Он раскрылся, был очень счастлив и улыбнулся. Он сказал мне: «Он мне улыбнулся».

Я не знаю, прогрессирует ли это наше восприятие или же, действительно, как сказал Шри Ауробиндо: «Когда супраментальная Сила придет на землю, ВЕЗДЕ будет отклик.» У меня такое же впечатление, потому что цветы так вибрируют, полны жизни. По утрам я всегда расставляю цветы (у меня на это уходит, по меньшей мере, три четверти часа; надо расставить по вазам более сотни цветов, и каждому человеку я даю цветок особого рода, я подготавливаю вот так), и некоторые цветы в вазах говорят: «Меня!». И, действительно, они — как раз то, что мне нужно. Они зовут меня и говорят: «Меня!»… Но это не ново, ведь когда я была в Японии, у меня был большой сад, на части которого я выращивала овощи; по утрам я спускалась в сад, чтобы собрать овощи для еды на день, и некоторые из них, там, там и там [жест разброса] говорили мне: «Меня! меня! меня!». Вот так. И я их срывала. Они буквально звали меня, подзывали меня.

Это было еще давным-давно, в тысяча девятьсот… когда же это было? Это было в 1916-17, так что… сорок лет тому назад.

Пятьдесят.

[Мать смеется] Пятьдесят лет тому назад!

Но теперь, по утрам, мне надо только не думать, оставаться спокойной; я иду прямо к цветам, и они говорят: «Меня! меня!…» Вопреки себе я удивляюсь и говорю: «Чудесно, как раз то, что я хочу!» 18

*
*   *

А! теперь за работу. Знаешь, что надо сделать?… Подготовить «Хартию Ауровиля»! Они заложат ее в землю; когда они бросят землю ото всех страх, они поместят металлическую капсулу с Хартией, написанной на пергаментной бумаге. Так что надо ее написать… У меня есть несколько идей.

Но уже есть варианты хартий, подготовленные G и Y. Прочти мне их, посмотрим [Мать протягивает хартию G]

Хартия Ауровиля [версия G]

Ауровиль — первый горн планетарного человека.

А! «планетарный», он написал это как ученик Y! Y любит слово «планетарный»:

2) Ауровиль предлагает открыть глубокие источники единства человека и вселенной, знания в радости и любви.

Я не понимаю — не важно!

3) Все в Ауровиле принадлежит всей земле, а члены Ауровиля — все существа на земле.

4) В этот день Ауровиль торжественно посвящается всегда служить единению небес, земли и жизни.

Небес? Каких небес?

Вот другая [Мать протягивает хартию Y]. Это более литературный вариант (!)

Посвящение Ауровиля [вариант Y]

1) Мы торжественно основываем этот город как первый очаг планетарного общества…

А!

…общества завтрашнего дня.

2) Мы торжественно освящаем этот город как постоянно обновляемый синтез новейших достижений науки и самой древней мудрости.

3) Мы торжественно учреждаем в качестве главной функции этого города подготовку каждого ребенка к его самой высокой духовной и планетарной судьбе…

Ай!

…чтобы этот город стал колыбелью всего человечества.

Это все? Это лучше, но не то.

Что касается меня, я не вкладывала никакой торжественности… Я не писала это [за один раз], поскольку это не ментальное, так что не организовано [Мать ищет разбросанные листочки бумаги]. С ментальной точки зрения это не представляет ценности, это не организовано, но кое-что пришло. Это фрагментарно, не следует друг за другом [Мать продолжать перебирать листочки бумаги]. Я даже не помню, что сказала… Это не организовано, я не знаю, в каком порядке расположить это… А! [Мать вытягивает листочки]… Сначала материальный пункт, о котором так неуклюже пытался сказать G: что все люди — жители Ауровиля. Истина вот в чем (мы не будем вносить никакой торжественности, это не нужно)…

(Мать разворачивает большой пергаментный лист на подоконнике окна, обращенного к Самадхи. Сидя на низком табурете и вооружившись черным фломастером, выводящим словно клинописные буквы, Мать начинает переносить написанное ею ранее, давая комментарии)

1. Ауровиль не принадлежит никому в частности. Ауровиль принадлежит всему человечеству в целом…

Это вот материальный факт. Ауровиль не принадлежит… я не написала «никакой стране», потому что Индия взъярилась бы. Я написала «не принадлежит никому»; «никому» – расплывчатый термин, как раз подойдет и для «никакому человеческому существу» и для «никакой стране». И я написала «Ауровиль принадлежит всему человечеству В ЦЕЛОМ», потому что это ни к чему не обязывает! Ведь поскольку все люди вместе никогда не могут договориться, это невозможно! Я умышленно написала так.

И, затем, я не говорю «жители» или что-то подобное, я говорю:

…Но чтобы жить в Ауровиле, надо добровольно встать на службу Божественному Сознанию.

Они все будут морщиться от «Божественного», но это мне все равно! Ведь это объяснение тому, почему в центре стоит Матримандир. 19 Матримандир представляет Божественное Сознание. Обо всем этом не говорится, но это так.

Затем:

2. Ауровиль будет местом нескончаемого обучения, постоянного прогресса и нестареющей юности.

И затем:

3. Ауровиль хочет быть мостом между прошлым и будущим. Используя все открытия…

Все открытия, то есть, открытия философии, духовные, моральные, научные открытия, все — пользуясь прошлым.

…все открытия, внешние и внутренние, Ауровиль хочет смело устремиться к будущим реализациям.

И, наконец, есть две версии: «Ауровиль будет местом познания и исследования средств существования, чтобы вести к человеческому единству, основанному на взаимопонимании и доброй воле.» На другом листочке написано: «…чтобы воплотить настоящее человеческое Единство.»

Так что мы немного изменим:

4. Ауровиль будет местом познания и исследования средств существования, чтобы воплотить настоящее человеческое Единство.

Вот так.

(Мать слазит

с табурета)

Это не я написала все это… Я заметила кое-что очень интересное: когда это приходит, это такое императивное, что нет и речи об обсуждении; я записываю — я ВЫНУЖДЕНА записать, что бы я ни делала. Но если этого нет, то это не откуда взять! Даже если я пытаюсь вспомнить, нет ничего!… Так что, очевидно, это приходит не отсюда: это приходит откуда-то свыше.

10 февраля 1968

(Мать использует английское слово вместо французского)

Странно, теперь английские слова приходят ко мне легче французских. И я очень хорошо знаю, почему это так: ведь в этой части я постоянно нахожусь в контакте со Шри Ауробиндо, так что, когда мне нужно слово, в моем распоряжении его запас! Тогда как я, здесь [жест ко лбу], это становится очень хорошо… очень хорошо! 20

*
*   *

(По поводу суеты в Ашраме и вокруг Матери)

Совершенно очевидно и бесспорно, что все это, то есть, условия жизни, все, что происходит, все это было желаемо, было решено, организовано. Это самая лучшая тренировка для тела, чтобы дать ему три вещи:

Первое, прежде всего (еще одно английское слово), это reliance [доверие, уверенность, опора], то есть, тело должно полагаться ТОЛЬКО на Божественное как на свою точку опоры, источник своей силы, своего здоровья, своей способности; все материальные правила и законы отвергнуты и не должны больше иметь никакого значения.

Это почти ежеминутное переживание.

Первое: единственная опора — это Божественное; питание, отдых и т.д. — всего этого больше не существует. Этого больше нет — действительно, этого нет, но этого больше нет как фактора, имеющего значение.

И, затем, две вещи, кажущиеся противоречащими друг другу (они противоречивы для обычного сознания), но на самом деле они только дополняют друг друга. Surrender (нет другого слова), полная сдача — полная, непосредственная, тотальная. Иными словами, ровность и принятие — даже не «принятие»: все, все хорошо, все хорошо. То есть, если смерть должна придти завтра, это не вызовет никакого беспокойства — вот так, ты понимаешь [жест доминирующей ровности]: СПОНТАННОЕ принятие, спонтанное, без усилия, без рассуждения, без… спонтанное и полное, вот так [тот же жест]. Это второе.

И третье: огромная воля. Каждый момент она выражается через… Например, что-то дезорганизовано, есть боль; тогда, с этим фоном… это не «фон», это БАЗА, база ровности («ровность», это если посмотреть с другой стороны! Это не так, это… это прилипание, спонтанное прилипание), на этой базе есть огромная воля — громадная — быть… ТЕМ, ЧТО ХОЧЕТ БОЖЕСТВЕННОЕ, но не с идеей, что это может быть так или вот так. По сути, по правде говоря, надо сказать: «Быть божественным» — быть Божественным. То есть, доминировать над всеми ситуациями, всеми волями, всеми обстоятельствами, вот так [тот же жест доминирующей совершенной ровности].

Так что эти три вещи одновременно и постоянно присутствуют. И все это в теле.

И тело (это становится интересно) имеет те же переживания на высотах сознания, те же самые переживания (их можно назвать супраментальными, поскольку они действительно супраментальные), которые имели витал, ментал и все внутренние существа. Оно проходит через те же переживания — оно, само тело.

Это происходило в последние несколько ночей: вдруг вспомнилось время (двадцать лет тому назад, к примеру), когда эти переживания были переживаниями витала, ментала, психического существа и выше. Это был способ бытия там [жест вверх], но тело не участвовало в этом; оно было в своем способе бытия. Но теперь это происходит с телом: те же самые переживания, точно те же самые, возвращаются вот так, и с уверенностью и прочностью в основании — несравненно!

Все еще есть, в самой глубине подсознательного, дурные привычки — все дурные привычки: пораженчество, сомнение, пессимизм, все это (это способ бытия в той области), но все это ушло «в подполье», и когда это выходит (больше по привычке, чем из-за дурной воли), когда это… по-английски я сказала бы bubble out [показывает свой нос], это получает такой шлепок!

И я ясно вижу, что когда это состояние воли (действительно, по-другому и не скажешь, и это выглядит как маскарад, но это: «БЫТЬ БОЖЕСТВЕННЫМ», вот так, всемогущественная воля), когда это станет нормальным и спонтанным способом бытия, тогда у нас появятся серьезные результаты.

Еще есть нечто, что смотрит на свое бытие — это означает, что еще много чего не так, как должно бы быть.

Но есть еще маленькие колебания между старой привычкой поддаваться, не выдерживать, быть человеком (со всем, что отсюда вытекает), и другим способом бытия. Но другой способ бдит, он находится начеку и говорит: «Нет, нет! Не надо больше этого, конец! Время этого прошло.» Ведь, совсем ясно, что это скатывание к смерти; другой способ — это подъем к… мы еще не говорим «бессмертие», ведь это трудно для этой материи, но к жизни по желанию.

Увидим.

Есть очень ясное видение, сейчас, очень ясное и очень определенное видение, что смерть — это принятие пораженчества, так что… И везде и для каждого.

Раньше это было неизбежной привычкой [Мать очерчивает круг], неизбежным завершением — больше совсем не так, совсем не так! Это все еще память о тяжком прошлом.

Вот так. 21

14 февраля 1968

(По поводу определенных учеников, которые уже сейчас начали заправлять делами Ашрама)

…Но это очень-очень поучительно. Я имею в виду, что знала об этом и раньше, но это совершенно ясная, точная, очевидная картина того, что этот человек порождает все эти трудности. Все было бы простым и легким, если бы не было всех этих реакций эго: реакций амбиции, реакций самолюбия — не говоря уж об обмане: когда это приходит [жест вниз]… Да, эта тройка: амбиция с необходимостью устраивать показуху, доминировать; самолюбие или тщеславие (быть задетым, когда вас не оценили по достоинству: тогда вы сердитесь, спорите, есть скрип и трение); и, наконец, жажда денег, greed [жадность], желание обладать, алчность: вы хотите «иметь выгоду», извлекать выгоду из ситуации: я хочу заработать, хочу заработать… С этой тройкой все затмевается.

Когда все это выходит с искренностью и откровенностью, вы улыбаетесь, но когда это становится двуличностью, когда люди используют всевозможные трюки в надежде обмануть, скрыть свои мотивы, заставить поверить в другое и… всевозможные комбинации. Тогда это не годится.

И тогда сразу же, сразу же все дезорганизуется.

Ведь налицо доказательство, очевидное доказательство, и надо быть совершенно слепым, чтобы не видеть этого. И эта слепота умышленная: тогда люди не хотят знать причину, совсем не придерживаются того, чтобы знать… ведь если бы они знали, они были бы обязаны измениться.

Сразу же, сразу же все дезорганизуется.

А! [Мать поднимает обе руки вверх в жест подношения]

Гораздо легче сказать и верить, что этот мир невозможно изменить и что надо оставить его на его загнивание — и просто спокойной уйти. Как это удобно!… Как это легко.

(молчание)

Знаешь, как древняя индуистская традиция была убеждена — вынуждена была поверить — в множественности душ (она не говорит «души»), божественного существа в индивидах? Они рассуждали очень логично: если бы была только одна душа, то есть, только одно всевышнее сознание, где угодно, когда угодно, то тогда, как только оно испытывало освобождение (бегство в Нирвану, отказ от всего, от всей иллюзии жизни и творения), и если была бы только одна душа, то на этом все было бы кончено! Но, оказывается, несколько существ прошли через переживание освобождения, и это ничего не изменило в мире (в мире в целом, во всяком случае). Так что они пришли к заключению, что, возможно, душ столько же, сколько и индивидов, но они сообщаются только там наверху, не здесь.

Когда мне рассказали это, это меня немало позабавило!

И во всем этом нет ничего истинного! Ни с одной стороны, ни с другой. Это только один аспект.

Ведь существует только ЕДИНЫЙ.

*
*   *

Чуть позже

Вчера мне показывали фотографию одного человека, являющегося гуру множества людей. 22 Я не знаю, на что он претендует, но это индиец, ездивший в Европу и Америку и приобретший там множество учеников — тысячи и тысячи — последователей, верящих в него. Он говорит, что есть только одно средство принести мир на землю, это полное и тотальное освобождение: интеллектуальная и моральная свобода, конечно, но также и витальная и физическая свобода. То есть, освобожденная ото всех подчинений и всех законов, жизнь согласно собственному побуждению. И затем он говорит, что есть «нечто» (я не помню, как он это называет), что управляет и будет управлять вами, так что вы будете делать как раз то, что нужно. Решает не индивид, а «то». И если его спросить: «Но как? Как узнать, что это, как найти это «то»?», он просто отвечает: «Сядьте и посидите рядом со мной в медитации, и вы узнаете.» И он убежден, что с этим он может принести мир на землю.

Вчера я видел его фотографию. Витально он необычайно силен. Я не знаю, его ли эта сила или же это то, что он получает от других, поскольку это можно узнать только через физический контакт.

(молчание)

Это еще один способ приближения.

Сейчас есть много таких людей. Я уже говорила тебе о трех-четырех. И каждый из них имеет своих последователей, которые, вероятно, не понимают ничего из того, что он делает! Но впечатление чего-то… поднимающегося теста, вот так [жест].

Они ухватывают совсем маленький уголок, один угол; это как маленькая дырочка, через которую они смотрят на другую сторону, и этим они расшевеливают тысячи людей.

Так что пока это не исключительно, то есть, пока мужчина или женщина (кем бы они ни были), гуру, не говорят: «Только я знаю Истину») (то есть, другие не знают, знаю только я), пока они не таковы, все в порядке. И когда они достаточно освещены, чтобы говорить: «Да, я уловил маленький кусочек и даю его вам; все другие кусочки тоже хороши»… Но даже если вы составите все эти кусочки вместе, вы все еще будете далеки от Истины.

Мне надо было сохранить эту фотографию, чтобы показать ее тебе. Его тело тоже живет в свободе! Волосы не причесаны (возможно, он никогда не умывается!), борода… Глаза очень сильные.

Странно, успешные люди такого рода — всегда индийцы.

Был только Штайнер, имевший большую власть над своими учениками, но в его случае, определенно, это была враждебная сила с мощью Асура.

17 февраля 1968

Ах, прежде чем мы начали работать… я получила вот что:

(Мать протягивает письмо)

«Здесь несколько страниц из нашего выпуска об Ауровиле, городе любви, хранимом четырьмя Матерями.»

Подпись: Y

(Затем Мать протягивает буклет,

показывающий 23 …)

Ты что-то понимаешь? Если да, скажи мне.

Ты понял?

Нет.

Ты не понял? А я думала, что ты мне объяснишь!

Здесь какая-то неразбериха.

Это змея, кусающая свой хвост?

Это действительно, точно, ментальная конструкция.

О, да.

А текст… В нем нет даже малейшей вибрации истины.

Да, все сконструировано.

Нет пламени, в нем ничего нет.

О какой любви она говорит? Это очень похоже на сексуальную любовь.

Это выглядит очень человеческим.

[Мать смеется] Очень-очень человеческим, да.

Я много смотрела на это и спрашивала себя, не является ли это на самом деле современным понятием йоги?

Да, они наполнены этими идеями «йоги секса». Они ни о чем другом не думают, говорят только об этом. «Город любви» — мне это кажется…

Но как только это слово употребляется обычным образом, это становится так. Я не знаю, что делать.

Мне это не кажется интересным.

Мне это СОВСЕМ не кажется интересным. Но не опасно ли это?

В любом случае это дает ложное представление об Ауровиле. Это повод для всевозможных неоднозначностей.

(Мать смотрит на сопроводительные

рисунки, выглядящие как три

переплетенные линии)

Здесь всегда: раз, два, три линии. Если было бы только две, а здесь всегда раз, два, три — то есть, единение и результат!

И основной рисунок — это в точности рисунок желудка, это расположено в желудке.

Но тогда это еще хуже!

Но это то, что он напоминает, впечатление, что показано поперечное сечение внутренних органов.

Ужасно!

Нечто, повернутое на себя, замкнутое на себя.

Да, это так.

Мне это не нравится.

Мне тоже. А заболевание Z связано с тем, что у него подавленные сексуальные желания. И он не избавится от этого, поскольку он не избавился от причины… Они полностью в этом.

Что мне с этим поделать?

Жаль, если это будет распространяться на инаугурации Ауровиля.

Даже хуже: они собираются провести конференцию для детей, и дети будут задавать вопросы, а дюжина людей будет им отвечать, но это будут, главным образом, Y и Z. Так что дети придут с идеей найти что-то истинное, и вот что они получат.

Этот «город любви», вероятно, не поймут так, как нужно. Ты знаешь, журнал «Planete» посылал господина D написать статью об Ауровиле. Я видел этого D год назад, когда он приезжал сюда; он большой адепт как раз этой «йоги сексуальности» 24 . У меня с ним был целая беседа, причем такая живая, что затем я получил некое откровение и написал целое письмо о проблеме сексуальности в йоге. И этот человек погряз в этом деле секса. И он сейчас опять послан журналом «Planete». Так что, если ему покажут это, «город любви»…

Досадно. Думаю, что будет еще хуже, мой мальчик, ведь я помню, что когда я просила Y заняться вопросами образования в Ауровиле, она вела себя еще приемлемо. Думаю, что что-то повернулось в ее голове.

Что же, если вспомнить ту историю с R, которого воспитывали с музыкой и лаской. То же самое. И этот «город любви», черт возьми! Ауровиль должен быть чем-то, что возносит людей к другим представлениям, а не к этой малости. Я как-то ходил туда, и, ты знаешь, это место движется…

О! это прекрасно.

Это прекрасно, движется, впечатление, что действительно что-то создается. А «город любви»…

Но я никогда не говорила, что Ауровиль — это город любви, ни разу я такого не говорила!

Это слово обычно неправильно употребляют. Лучше не говорить об этом.

Действительно, это слово можно употреблять только с словом «божественная», стоящим перед ним. Только так. Если опустить слово «божественная», становится невозможно. А эти люди отказываются употреблять слово «божественная».

Да, они боятся его.

И что мы тогда будем делать?… Если я верну ей бумаги, не сказав ничего, она решит, что я одобрила; если же я скажу, что это не годится, она еще больше разозлится… И она занимается всем, вмешивается во все (причем «законно», в том смысле, что я когда-то поручила ей заняться вопросами образования). Но она стало такой ПОСЛЕ этого. А в то время, хотя она была немного сумасбродной, но вела себя еще вполне приемлемо.

Досадно. [Мать остается молчаливой некоторое время] Вот что я пошлю ей:

«Остерегайтесь использовать слово ‘любовь’, если ему не предшествует слово ‘божественная’, поскольку в обычной ментальности слово ‘любовь’ ассоциируется с сексуальностью.»

Просто вот так, ничего больше, без мнения о том, что она делает, но это. [Мать пишет записку]

Лично мне ее бумага кажется вредной, ведь она не только не говорит ничего, но и открывает дверь неоднозначностям. Она действительно ничего не говорит: «хиппи» тоже «сыны любви», это их доктрина.

По правде говоря, когда я открывала эту бумагу, у меня возникло отвратительное ощущение.

Нет, если бы я доверяла ей, я сказала бы по-другому — я прямо бы написала: «…Это опасно с духовной точки зрения.» Но… не нужно раздражать людей.

У нее совсем нет доверия, она думает, что бесконечно выше. Только, с политической точки зрения, она очень заботится о том, чтобы не входить в открытый конфликт [с Матерью], поскольку чувствует, что это помешало бы ее деятельности.

Она хотела — и она сказала, что я разрешила ей (перевернув все с ног на голову) — она хотела бы открыть клуб ЛСД в Ауровиле. Ведь я написала ей… с самой объективной точки зрения я написала, что это можно было бы использовать только под контролем людей, имеющих духовное знание и силу, чтобы контролировать и помогать. Она перевернула все это и сказала: «Мать разрешила при условии, что будут контролировать сведущие люди.» Вот так. И сведущие люди, конечно… 25

В конце концов, все, что ни происходит в жизни, в действии, направлено на то, чтобы сделать как можно более быстрым движение трансформации и подъема. Возможно, бывают времена — есть ритм и времена, более благоприятные для гармонии, но для застойной гармонии, и тогда пытаются подавлять или, во всяком случае, сдерживать все опасные движения, которые могли бы остановить прогресс или даже вести к разрушению; но есть и другие времена, когда есть очень сильное давление к трансформации, и, надо сказать… с риском возможного ущерба. И, определенно, с 1956 г. явно видно, что что-то толкает, толкает и толкает к ускорению движения и… это приводит к очень опасным экстравагантностям.

И с этим знанием и этой уверенностью — этим видением вещей — я чаще всего воздерживаюсь как наблюдающий свидетель. Только если ситуация станет действительно скверной, только тогда надо вмешиваться.

Посмотрим.

20 февраля 1968

(В течение нескольких недель, предшествовавших 21 февраля, дню девяностолетия Матери, у нее почти не было времени на то, чтобы есть или спать; она все время встречалась с людьми, работала, писала письма и т.д. Сатпрем замечает, что Мать не выглядит уставшей)

Если бы не мысли людей, не коллективное внушение, и возможно — возможно — подсознательное внушение (возможно, клетки еще подвержены подсознательному внушению, это возможно…), а иначе, с несколькими секундами… [жест ухода внутрь] вот так, погружаясь во Всевышнее Сознание: все в порядке. У меня никогда нет чувства голода (я не чувствую потребности есть), я никогда не сонная (и не чувствую потребности спать). Единственно, есть еще старое внушение и все мысли людей; что если я не буду есть, то ослабею и заболею; что если я не посплю, то устану и тоже заболею — все подобное. Клетки не верят в это, но… Ты понимаешь, они думают, что обязаны есть и обязаны спать, иначе… И я прекрасно вижу, что СОВСЕМ не работа утомляет меня: встретившись с сорока, сорока пятью, пятидесятью людьми, я устаю не больше, чем встретившись с одним плохо расположенным человеком. Особенно когда есть испорченная атмосфера, в том смысле, что люди инстинктивно ужасаются от истины (есть такие — они даже не знают об этом), и это вызывает недомогание, это еще вызывает недомогание. И достаточно — ты понимаешь, достаточно минуту побыть в такой атмосфере, и тогда надо концентрироваться, делать усилие. Иногда надо… [Жест, указывающий на поднимающуюся для удара Силу], есть люди, которым я «говорю»: «Тебе надо как следует успокоиться, иначе с тобой что-то случится.» Я совсем не думаю, но Сила вот так [тот же жест]. Не со многими, а время от времени с некоторыми людьми.

Но нервы помнят… Ты знаешь, прожив год вместе со Шри Ауробиндо, после того, как я уехала отсюда в первый раз с началом первой мировой войны (из-за того, что она началась), тогда все нервы заболели: они были в состоянии обостренного напряжения (думаю, это называют невритом: буквально все нервы заболевают). Это особенно болезненно, все везде дезорганизуется: циркуляция дезорганизуется, пищеварение дезорганизуется, все-все было дезорганизовано (это было во Франции, в южной Франции). Нервы помнят это, не понятно почему; однажды, когда здесь было трудно, они вспомнили это. Шри Ауробиндо был здесь, и я сказала ему об этом (думаю, я уже рассказывала тебе это): у меня было абсолютное ощущение того, что появилась рука и сняла всю боль вот так — боль ушла за секунду. И никогда не возвращалась. Теперь, время от времени, когда люди плохо настроены, когда у них дурные мысли, и вдобавок нет времени на отдых, еду и сон, тогда, время от времени, начинает тянуть здесь, там, там. Это самая острая боль. Во Франции у меня была такая боль в течение недели. Иногда она приходит, и тогда мне надо держаться спокойной и… растворяться в Божественном Присутствии, тогда это кончается, уходит без следа.

Но когда возникает недомогание, они вспоминают это. Они спрашивают себя: «Я не знаю, что надо сделать, чтобы стереть эту память.» Я хватаю их, говорю, что они глупы, но… Тогда они держатся спокойно.

Но вот что интересно: нет ни голода, ни сонности; этого нет, это ни в малейшей степени не чувствуется. Зато есть очень ясное ощущение гармонии и дисгармонии; когда атмосфера гармоничная или, во всяком случае, атмосфера доброй воли (всегда может быть большая гармония, это понятно), тогда все в порядке.

С некоторыми людьми, как только они входят, происходит огромное нисхождение, очень часто это нисхождение силы Кали или силы Махешвари (не Всевышнего, а того, что они лучше всего понимают), очень часто, сразу же, мгновенно. Тогда все затихает. И это очень забавно, интересно: именно по Отклику (по Отклику: тому, что отвечает) я очень ясно сужу о состоянии, в котором находятся люди. Это совсем не ментальное восприятие; я узнаю, что они думают, только по следствию, из того, что происходит [рода силы, проявляющейся в Матери]. Тогда совершенно естественно я узнаю, в каком состоянии ума они находятся. Но я не смогла бы сказать, что они думают; например, некоторые люди могут сказать: «Вот о чем вы думаете», но я не смогла бы сказать это. Мне совсем чуждо все ментальное. Но я могла бы очень четко сказать, каково их состояние восприимчивости, доброй воли и стремления — и, автоматически, не пытаясь этого, просто судя по тому, что создано в атмосфере.

(молчание)

Шри Ауробиндо здесь. Иногда он становится очень активным, особенно когда люди изматывают, тянут или давят весом всех своих трудностей и желаний. И тогда (последние несколько дней были такими), я могла бы выразить это словами, которые он часто говорил, но это его позиция: «Они принимают Бога только тогда, когда могут распять его.»

Я нахожу это таким интересным!

Они принимают Бога — Божественное — только тогда, когда могут распять его. Иными словами, они признают Божественное в теле только тогда, когда это тело пригодно для того, чтобы быть распятым или пытаемым. И затем, если последствия неприятные: «Значит, он не божественный!»

Он не божественный…

Он всегда говорил: «Божественное тщательно скрывает себя, чтобы не раздавить их.»

И это верно, я заметила это: иногда, когда Сила приходит действовать в своем могуществе, это ужасно! Даже для тех, кто больше всего привык к ней, даже для самых отважных… тяжело. Так что всегда так: Божественное сдерживается, чтобы не быть… непереносимым.

Что-нибудь скажешь мне? Ничего?… Жаль, а то всегда я одна говорю!

(Мать входит

в медитацию)

Перед тобой, здесь [жест на уровне груди] был символ Шри Ауробиндо. Нисходящий треугольник почти белого света, но с золоченым оттенком, а восходящий треугольник был насыщенного темно-фиолетового цвета — я не знаю, почему… Восходящий треугольник — темно-фиолетовый (цвета мощи витала), насыщенного темно-фиолетового цвета, очень, очень насыщенного, и вместе с нисходящим треугольником все это составляло символ Шри Ауробиндо, здесь, перед тобой, вот так.

Он не светящийся, но и не темный: это богатый и очень насыщенный цвет, очень насыщенный фиолетовый цвет.

Восходящий треугольник — это стремление творения; нисходящий треугольник — отклик Божественного. И в их пересечении образуется квадрат манифестации. И это было перед тобой, очень ясно выражено.

Это соответствует твоему внутреннему состоянию… [Смеясь] Это хорошо!

Счастливого дня рождения, милая Мать! 26

(Мать берет руки Сатпрема)

28 февраля 1968

(Весь Ашрам ходил на инаугурацию Ауровиля. Мать читает свое послание, которое транслировалось в Ауровиль индийским радио:)

Ауровиль приветствует всех людей доброй воли. В Ауровиль приглашаются все те, кто жаждет прогресса и стремится к более высокой и истинной жизни.

(Затем Мать

читает Хартию)

Хартия Ауровиля

1. Ауровиль не принадлежит никому в частности. Ауровиль принадлежит всему человечеству в целом.

Но чтобы жить в Ауровиле, надо добровольно встать на службу Божественному Сознанию.

2. Ауровиль будет местом непрекращающегося обучения, постоянного прогресса и неувядающей юности.

3. Ауровиль хочет быть мостом между прошлым и будущим. Используя все внешние и внутренние открытия, Ауровиль хочет отважно устремиться к будущим реализациям.

4. Ауровиль будет местом материальных и духовных исследований с целью живого воплощения настоящего человеческого Единства.

(затем микрофон отключается

…молчание)

Так что сейчас, до 11: 30, у нас есть спокойное свободное время, как у принцев и королей! (такое не часто выпадает). Если у тебя есть, что мне сказать, я слушаю.

Может быть ты что скажешь?

Нет-нет! Довольно [Мать смеется]

Я провожу все свои дни и ночи, успокаивая атмосферу, это приняло пропорции… Ты знаешь, это движение, которое начинает вращаться вот так, как ветер в циклоне или на море, и затем это разгоняется все быстрее и быстрее, все сильнее и сильнее. Тогда люди заболевают, они измотаны, не могут больше ничего делать. Последние три дня я провела, успокаивая атмосферу. К счастью, они приходили ко мне (не ко «мне», конечно), они чувствовали что-то стабильное здесь, что могло остановить этот беспорядок, иначе… Но это было очень трудно из-за огромного количества добавлений извне: на Даршане 21 февраля было более четырех тысяч человек на улице, и еще ожидаются люди сегодня и завтра, так что всего их будет пять-шесть тысяч — их надо накормить, устроить… целая работа.

Заем они попросили меня, чтобы, конечно, не было дождя, но и чтобы не было слишком солнечно! [Мать смеется] Так что было немного трудновато, но сразу же пришел Z и сказал, что небо над Ауровилем затянуто облаками, нет солнца… Все эти маленькие сущности очень исполнительные, но от них просили невозможного! Я получала одновременно просьбы: «Ах! мне нужен дождь; ах! нет, я не хочу дождя; ах! мне требуется солнечный свет; о! нет, я не хочу солнца…» Как можно сделать все это!

Ты довольна?

Довольна? Что ты имеешь в виду?

Дело движется?

Я не знаю. У меня такое впечатление, что там все в порядке.

Два дня назад Z сказал мне: «О, это был хороший урок: теперь мы убеждены, что западный путь не лучше нашего.» Ведь все они все время думали, что материалистический путь приводит к лучшим результатам — так что теперь они убеждены.

Я говорила тебе, что советский консул воодушевился! Он читал Хартию — сначала на английском языке (по-английски там идет «Divine’s Consciousness», с апострофом). Он сказал: «Жаль, это вызывает представление о Боге.» И тогда S, ездившая туда, сказала: «Вовсе нет! Во всем этом нет ничего религиозного, мы покажем вам этот текст на французском языке.» Там он увидел «consciense divine», и остался доволен этим. Он сказал: «Как раз это мы и хоти реализовать, и без этих слов это может быть официально признано и поддержано советским правительством.» Тогда его попросили перевести этот текст на русский язык, но в конечном счете в Ауровиле был прочитан не его перевод, это был перевод Т — она не боится таких слов. Но я послала ему свою санкцию: я должна была ему объяснить, что слова были только более или менее неловким переводом не только идеи, а того, что выше идеи — принципа; что не имеет большого значения, какие слова употребляются (каждый использует такое слова, какие больше ему подходят), и поэтому я не против, если он будет использовать слова, приемлемые для его правительства. Советский консул ответил «да», он был очень доволен. Он сказал: «Когда советское правительство официально поддерживает что-то, это серьезно.» — Это верно, я знаю это, они очень щедрые. Так что я надеюсь, что будет благоприятный результат. Это как раз то, что я хотела: в Америке они долгое время были воодушевлены — это хорошо, но, возможно, они не так хорошо понимают, как русские; русские по своей природе мистики, и поскольку эта часть природы была угнетена, подавлена, то, конечно, зажата большая сила. И сейчас может просто произойти взрыв.

Но если обе стороны будут поддерживать Ауровиль, у нас больше не будет финансовых неурядиц!

Это приходило постепенно, мало-помалу. Я рассказывала, что Шри Ауробиндо открыл мне по поводу состояния Индии, что она является символическим представлением современного состояния человечества, и как раз поэтому был создан Ауровиль. 27 Тогда я поняла. С этого момента стало очень ясно — «ясно», я имею в виду, что он сделал так, чтобы это распространилось, и люди, кажется начали понимать.

Вот так.

*
*   *

ПРИЛОЖЕНИЕ

(Из беседы Матери с Сатпремом по поводу Ауровиля)

Необходимо иметь совершенно прозрачную искренность. Недостаток искренности — причина современных трудностей.

Неискренность есть во всех людях. На земле, возможно, всего лишь сотня полностью искренних людей. Сама человеческая природа делает человека неискренним. Она очень сложна, ведь человек постоянно обманывает самого себя, прячет истину от самого себя, находит оправдания самому себе. Йога — это средство стать искренним во всех частях своего существа.

Трудно быть искренним, но можно, по крайней мере, быть ментально искренним — это то, что можно требовать от ауровильцев.

Сила есть там, присутствует как никогда, и как раз неискренность людей мешает ей нисходить, быть ощущаемой. Мир находится во лжи, все человеческие отношения до сих пор основывались только на лжи и обмане. Дипломатические отношения между странами основываются на лжи. Они заявляют, что хотят мира, а сами вооружаются. Только прозрачная искренность отношений между людьми и между странами позволит придти трансформированному миру.

Ауровиль — первая попытка этого опыта. Новый мир будет рожден, если люди согласны делать усилие к трансформации и поиску истины — это возможно. Потребовались тысячелетия, чтобы перейти от животного к человеку; сегодня же человек, благодаря своему уму, может ускорить процесс, стремясь в трансформации к человеку, который станет Богом.

Первый этап этой трансформации — трансформация с помощью ума, путем самоанализа; затем надо трансформировать витальные импульсы — это гораздо сложнее; и особенно трудно трансформировать физическое: каждая клетка нашего тела должна стать сознательной. Это та работа, которую я делаю здесь. Это позволит победить смерть. Это другая история; это будет будущим человечества, возможно, через сотни лет, возможно, раньше. Это будет зависеть от самих людей.

Ауровиль — первый шаг к этой цели.

12 Закладка первого камня Ауровиля.

13 См. «Агенду», том VII, беседа от 21 сентября 1966.

14 «Вместо того, чтобы сознанию быть внутри тела, теперь тело находится внутри сознания, и все же это еще сознание тела.»

15 Сатпрем отмечает, что это скорее не тревога, а ощущение, что жизнь стремления важнее этого растворения.

16 Махасарасвати — вселенская Мать в своем аспекте знания и совершенства в работе.

17 Есть магнитофонная запись этой беседы.

18 Есть магнитофонная запись этой беседы. Следующая часть беседы не сохранилась в магнитофонной записи.

19 «Храм Матери» в центре Ауровиля.

20 Магнитофонная запись начала этой беседы не сохранилась.

21 Есть магнитофонная запись этой беседы.

22 Махеш Йоги, среди учеников которого были «Битлз» и несколько голливудских звезд.

23 Рисунок невозможно описать, но он очень похож на кишечник в разрезе.

24 См. «Агенда», том VIII, беседа от 28 января 1967 г.

25 Магнитофонная запись этой беседы не сохранилась, за исключением следующего фрагмента.

26 Есть магнитофонная запись этой беседы.

27 См. беседу от 3 февраля 1968 г.