Мать
Агенда
Том 9
Декабрь 1968
4 декабря 1968
(Мать все еще простужена)
Какие новости? Ничего?
Есть кое-что: V 154 увидел фотографию человека из Ватикана и подтвердил, что это тот человек.
Тот человек… [Мать смотрит на фотографию]
Странно, это интеллигентный человек. Но эти люди лицемеры; они думают об одном, а затем действуют, исходя из другого принципа.
Он не закрытый человек, он способен понимать.
А на меня он производит впечатление жестокого человека.
Жестокого…
V. также добавил: «Он способен на убийство.»
«Он способен на убийство»… возможно.
Это другая сторона его природы. Многие люди могли бы убивать, если бы отважились на это.
В своих чувствах они действительно убивают.
(молчание)
Тапасья тела — это что-то достаточно интересное, действительно интересное. Тело… ты знаешь, оно совсем непритязательно; у него есть острое ощущение всех своих ограничений, всех своих неспособностей, всего своего неведения, всех… и в то же время — в то же время — АБСОЛЮТНОЕ ощущение божественного Присутствия, абсолютное; причем божественного Присутствия, которое может сломать все, что захочет. Это очень интересно… Присутствие с такой силой! Силой… безмерной, не идущей ни в какое сравнение с земными вещами.
У тела есть очень сильное впечатление (некое осознание), что его страдание исходит из его неспособности. Есть некое восприятие, что оно ПРИВЫКЛО обращать в страдание все, что оно не может вытерпеть.
(молчание)
Совсем недавно я видела Z. У нее сильный протест, потому что уже давно я сказала ей кое-что, что она не поняла, по поводу фильмов [показываемых в Ашраме] (это не точно так, но как бы там ни было): она скатилась в яму. Она была здесь (я держала ее за руку), и это тело чувствовало, что это все же та же самая материя — есть общность, тождественность — и это было одновременно забавно и очень мило. И затем здесь была, вот так, такая грандиозная Сила, мой мальчик! Тело сознавало, что То может раздавить существо. И То оставалось так [жест молчаливого свидетеля], не действовало. Сила, которая способна проявиться с витальной мощью (оно доминирует над виталом и способно использовать его) и растворить все в полной неподвижности. Это необычайно.
Но тело не обманывается, оно знает, что это. Оно знает, что это. И тело знает одно: только когда (и потому что) оно может быть абсолютно мирным — мирным как нечто полностью прозрачное и неподвижное — тогда эта Сила может действовать. Тело знает это. Оно знает, что только это требуется от него в этой полной, прозрачной неподвижности.
Возвращаясь к тому человеку из Ватикана, он принадлежит к тому типу людей, которые имеют принципы и могут убить ближайшего друга (или привести его к гибели) вот так, из убеждения. Да, вот так.
Это тип «великих Инквизиторов».
Да.
Если мы хотим мира и спокойствия, лучше не привлекать их внимания!
Но он следит за P.L.! в видении V он смотрел на твой символ на шее P.L.
P.L. носит его?
Я не знаю. V видел P.L. с твоим символом на шее, и тот человек смотрел на твой символ.
Но я не думаю, что P.L. носит его.
Думаю, что носит, но не открыто, конечно же, а под одеждой!
Это не имеет значения.
Да, но как бы там ни было, тот человек следит, держит глаз на твоем символе.
P.L. надо быть начеку.
Я говорил ему об этом.
Они войдут в одну и ту же комиссию! 155 Это очень интересно! [Мать смеется] Очень интересно.
Но… (как сказать?) я вложила все это дело [реформа Церкви] в руки Милости. И я ожидаю, что произойдет что-то интересное, ведь там, мы не знаем… То, чего люди не знают, это чудесная сила Милости, даже по отношению к самым неверующим, даже к злейшим противникам.
(молчание)
Тело очень просто, у него простота ребенка. Этим утром оно было одолеваемо видениями — не «видениями», я не знаю, как объяснить… это были не точно воспоминания, в приходящие вещи, которые все выражали ненависть, насилие (все такое), и тогда тело, видя это — видя это, чувствуя это — спонтанно сказало (оно продолжает быть в постоянной связи с божественным Присутствием), оно сказало Божественному: «Почему Ты несешь все это в Себе?» С непосредственностью и простотой ребенка? «Почему Ты несешь это в себе?» И в тот момент, когда оно говорило это, было как видение — видение, распространяющееся на всю землю — всех постоянно происходящих ужасов: «Почему Ты несешь…?» И тогда, всегда, Ответ всегда один и тот же (он такой [жест вокруг головы]): «В моем Сознании все по-другому.» Или же: «В моем Сознании все выглядит по-другому.» И было это настояние: «Работай к тому, чтобы иметь истинное сознание. Истинное сознание содержит все.»
И этим утром тело поняло; очень ясно это было понятно (все это не мысли, я не знаю, как объяснить… это не точно ощущение, но… это восприятие… я не знаю [Мать щупает воздух пальцами]), но тело ясно понимало, почему на некоторое время, ради роста существа, было необходимо деление. Ведь если бы, с самого начала, было бы восприятие, которое есть сейчас (что все находится внутри Господа), все-все, совершенно все, например, те вещи, которые (не тем же образом, но все же не так давно) еще давали ему ощущение ужаса… Сейчас больше нет так, но тело еще не может быть счастливо с этим; оно может быть безразличным [жест Свидетеля], но оно не может быть счастливо. И оно поняло, почему необходим был этот ужас; потому что было время, когда было необходимо, чтобы проявленный мир, мир манифестации, казался вовне Господа и отделенным от Него… [После молчания] Надо… надо иметь этот неизменный Мир, надо быть столь же широким, как и вселенная, чтобы вынести то представление, что ВСЕ является всевышним Господом.
И тело поняло, что только сейчас оно имеет это переживание, поскольку только сейчас оно достаточно сознательно и в достаточной мере осуществило свою сдачу Господу (осуществило сдачу в истинном смысле; я почти могла бы сказать «отождествилось», но это слишком громкое слово, и тело не хочет этого слова, оно знает, что это не так, что отождествление будет чем-то другим), но, совсем просто, оно способно, оно готово выдержать представление, что все есть Господь, что есть ТОЛЬКО Господь. Раньше, довольно долгое время, ему еще нужно было чувствовать, что все эти движения [жест вперед] ведут к Господу, а все те движения [жест назад] уводят от Господа. В течение долгого времени этот выбор был необходим. А теперь, сейчас тело делает свою тапасью, чтобы быть способным вынести это представление — и не допуская и не принимая движения деградации и жестокости… То есть, с зарождающимся ощущением, что вещи не такие, какими они кажутся, что мы видим только видимость, но вещи не таковы, какими они кажутся.
Но мозг не может понять. Разум может рассуждать о чем угодно, но это совсем другое, ума там нет. Мозг, его способность…
Не далее, как этим утром, все утро было… (как назвать это?) это носит природу изумления, но это не имеет радости изумления, и это не имеет глупости оторопи, это нечто… это состояние, да. Тело констатирует, какова жизнь (или, по крайней мере, какой предстает жизнь для нашего внешнего, активного сознания), какова жизнь, какой она КАЖЕТСЯ… и телу очень трудно не сказать: «Почему, почему, почему? Почему?... ПОЧЕМУ?...» И затем, когда тело вот так смотрит, ему становится грустно-грустно-грустно; тогда оно чувствует, что это не то. И что это за грусть?... Должно быть, это… Должно быть, это дверь, ведущая к чему-то иному… чего оно еще не понимает.
Почему, почему этот мир такой, почему? К чему все эти ужасы, зачем?... В таком состоянии тело было этим утром. И, затем, впечатление — столь же сильное впечатление, как и впечатление бытия в Господе — у него было впечатление, куда это ведет, того, что придет. И с ПОЛНЫМ доверием, полным… Но оно еще не знает.
Все время — все время, это не прекращается — все время тело приводится к переживанию, что когда все вот так [Мать поворачивает два пальца в одну сторону], то есть, повернуто к Божественному, все устанавливается чудесным образом — чудесным образом… невероятно; и достаточно только повернуться так [Мать поворачивает два пальца в другую сторону], чтобы все стало отвратительным, пошло неправильно, заскрипело: СОВСЕМ МАЛЕНЬКОЕ движение между доверительным открытием и обычным сознанием (совсем не сознанием протеста или отрицания, ничего подобного: это просто обычное сознание, сознание жизни, какое имеют люди — обычное сознание), и этого достаточно… чтобы все стало ужасным; а затем, вот так [жест в другом направлении], и все чудесным образом чудесно. Что касается микроскопических, незначительных вещей, ты понимаешь, то есть, что касается ВСЕГО — нет ни «важных веще», ни «неважных вещей», ничего подобного — все становится просто чудесным, и все же это те же самые вещи! В одном случае у вас есть боли, вы страдаете, вы несчастны и даже сходите с ума, а в другом случае… И это не одни и те же вещи.
Но это достигло той степени, что сейчас тело совершенно не понимает, как это можно жить обычной жизнью с обычным сознанием и быть довольным! Это кажется ему ужасным, невероятным. И этот образ жизни в хаосе, мерзости, злобе, эгоизме, насилии, о!... и в жестокости, во всевозможных ужасах, и считать это совершенно естественным… Тогда тело говорит себе: «Должно быть… должно быть, это необходимо как этап в развитии, и это результат Милости, значит, ничего не скажешь, остается только восхищаться.»
Но тело совершенно уверено — совершенно уверено — что если бы мир, если бы творение было точно таким, каким оно кажется сознанию тела, какое оно есть сейчас, то оставалось бы только одно — стереть этот мир!... Очевидно, это объяснение — и оправдание — всех нигилистических философий и религий. Надо быть совершенно несознательным, чтобы счастливо и довольно жить в этом ужасе, каким является этот мир. И все это… ЕСТЬ Господь, и не только ЭТО ЕСТЬ Господь, но это и ВНУТРИ Господа; иными словами, это не так, как мы себе представляем: то, что было отторгнуто и отброшено, все это здесь, ВНУТРИ Господа… Вот так.
Ты видишь, у тела есть это переживание: когда оно совершенно дезорганизовано, простужено, у него болит здесь, болит там… но стоит ему занять определенную позицию (можно назвать это позицией, я не знаю), определенное состояние сознания, во всяком случае — и тогда все это исчезает! Иначе этого больше нет, не осталось и следа — нет ни простуды, ни болезни, нет больше ничего, все это ушло! Но это готово вернуться… и не только ушли (это было бы психологическим явлением), но и ИЗМЕНИЛИСЬ окружающие ОБСТОЯТЕЛЬСТВА! Они стали другими: в одном случае все вот так повернуто, искажено, а в другом случае…
(долгое молчание)
Так что преимущества тела над умом как раз в том, что тело очень хорошо понимает (для него это естественно), что весь этот способ видеть и говорить — это только способ видеть и говорить; можно иметь противоположный взгляд, и он будет столь же верен, и еще один другой взгляд будет также совершенно верен, и, в конце концов, все, что говорят и думают, это только… способ смотреть… Уму это трудно, но тело знает это, очень хорошо знает это. Но…
(долгое молчание)
Невыразимо.
(молчание)
Как твои ночи?
Не очень-то.
Все то же?
Да, не блестяще.
Без изменений?... Хорошо.
Тело знает состояние, в котором оно не спит обычным образом (то, что называется «сон»), а вместо этого есть состояние (которое можно было бы назвать состоянием гармонии, но не активной, а очень тихой), в котором больше нет времени, то есть, можно провести два часа, три часа, считая, что прошло только пять минут. Теперь ночи таковы, и это становится все чаще. И у меня такое впечатление, что это изменило бы твой сон (я часто думала об этом, почти каждый день): входить в это состояние, которое совсем не является обычным сном, в котором у вас есть сны и активности, и подсознательное так активно — там этого нет, нет ничего такого.
Все это только начинается. Надо иметь терпение.
Я спрашивал себя… Все последнее время я просыпался утром с больными глазами. Я гадал, из-за чего это.
Ты много работаешь по вечерам?
Я работаю как обычно. Но, что странно, днем становится лучше. А ночью снова болят глаза. Что происходит?... Я спрашивал себя, не досаждает ли мне что-то тонкое? 156
(Мать смотрит)
11 декабря 1968
(Мать читает послание, которое она собирается дать на 1969 г.)
«Нет слов — действия.»
*
* *
(Обращаясь к Суджате:) Что ты хочешь на свой день рождения?
Я хочу предлагать себя интегрально.
Предлагать — тебе. Отдавать — мне.
*
* *
(Затем Мать слушает, как Сатпрем читает старую беседу на Плэйграунде от 22 июля 1953 г.)
Я бы сейчас не стала писать так!... Но, как бы там ни было, это верно на их уровне [жест на уровне земли].
(молчание)
Переживание продолжается и становится все более сознательным и почти практическим. Когда кто-то приходит, я словно вижу… почти как если бы я могла измерять количество покровов, мешающих ему видеть и чувствовать всевышнее Сознание. Это стало действительно интересным: кто-то находится передо мной, я смотрю на него и концентрируюсь, концентрируюсь и концентрируюсь, пока не будет установлен контакт со всевышним Сознанием, и тогда я могу измерять реакцию: с одними, когда они здесь, очень трудно обрести контакт; с другими (и это совершенно неожиданно, это не имеет ничего общего с тем, что можно думать, это необычайно, необычайно!), с некоторыми другими, сразу же, хоп! Вот так [жест, пронизывающий вуаль], и контакт установлен — и иногда с совершенно неожиданными людьми; и есть еще такие люди, которые делают садхану, они совершенно посвящены, и… с ними так трудно! Это действительно интересно. И есть такие, что когда контакт установлен, они больше не хотят шевелиться! (я сомневаюсь, что они знают, что это, но они больше не шевелятся); и есть, напротив, такие, которые начинают делать вот так [жест трепетания], они хотят поскорее убраться отсюда! [Мать смеется] Это безмерно интересно!
Я помню время, когда я говорила о «ванне Господа», которую я устраивала [людям] — эти истории кажутся мне теперь совершенно устаревшими, это не так! Это… Господь здесь, везде, всегда! (я говорю «Господь», чтобы не строить длинных фраз, но иногда я говорю «всевышнее Сознание», чтобы было менее… как сказать?... менее по-детски, потому что все это ребячество — все, что мы говорим). Но переживание становится все более чудесным.
Как далека я была, когда говорила это! [беседа 1953 года]. Как я была далека… Это было ментальной транскрипцией. В конце концов, это ничего не значит; людей это забавляет. Они понимают это; они не понимают то, что я делаю сейчас. И тогда…
Еще остается привычка говорить «я», но я думаю, что это из-за того, что иначе было бы очень трудно говорить. Но я так не думаю, я не знаю, чем является это «я»; то, что говорит, это… это сознание, которое особенно занято работой этого тела. Конечно, это тело используется для работы, и есть Сознание, направленное на то, чтобы особенно заниматься этим — так будет точнее, но невозможно всегда строить длинные фразы!
Но как это интересно!... Иногда, о! Это становится таким красивым! А в другое время — таким тяжким! Требуется такая работа, и иногда [смеясь] это работа с людьми, имеющими прекрасную репутацию!... Это действительно интересно.
(молчание)
Как только начинаешь говорить, сознание опускается. Но это не обязательно для того, чтобы тебя поняли, это из-за того, что сознание слишком тонко для слов, находящихся в нашем распоряжении.
(долгая медитация)
Я не знаю, смогу ли я когда-либо говорить выразительным образом… но пока что слова ужасно вуалируют.
Тело — это нечто очень-очень простое и очень детское, и оно имеет эти переживания так императивно, ты понимаешь, ему не требуется «искать»: ему достаточно только на минуту прекратить свою деятельность, и… это здесь. И тогда тело спрашивает себя, почему люди не знали об этом с самого начала? Оно спрашивает себя: «Почему, почему они искали все это — религии, богов… все это — а это так просто!» Так просто, для него это так просто, так очевидно.
Все эти построения — религии, философии… все эти конструкции — необходимы разуму, чтобы… чтобы «играть свою игру». Он хочет хорошо вести свою игру. Тогда как тело такое простое, такое простое, такое очевидное! Такое очевидное, такое простое: «Почему?», – спрашивает оно себя, – «Почему, почему они искали все эти сложности, тогда как… это так просто.» Даже сам факт сказать: «Божественное находится глубоко внутри вас…» (конечно, тело помнит собственное переживание), это так сложно, тогда как это так просто!
И тело не может объяснять, не может выразить, у него нет слов, но есть некое сознательное восприятие… [Мать слегка покручивает кончиками пальцев] того, что искажает и вуалирует. И это то, что стало реальностью для всего человеческого сознания.
Это трудно выразить.
Для тела это становится таким очевидным фактом… Оно спрашивает себя, как это можно думать по-другому, как можно чувствовать по-другому? Это так очевидно.
(молчание)
Ты не можешь знать, какое впечатлении я получила, слушая это [старую беседу 1953 г.]. У меня было впечатление, что я вернулась на много жизней назад!...
Это полезно.
Полезно…
Но людям нужны методы, чтобы «установить контакт», и это им надо!
Сколько всего бесполезного в этих методах!
Что же, да! Ведь вскоре они закрываются в этих методах.
Да.
О! Особенно это «Я», это огромное «Я» в каждом, которое приходит — приходит, чтобы фальсифицировать все. Но тело начинает спрашивать себя, как, как можно, как?... Это не мысль, это некое ощущение, я не знаю, некое восприятие (язык НИЖЕ сознания; я говорю «я» по привычке; возможно, из-за того, чтобы было понятно, но, главным образом, по привычке), и это «я»…? Оно так сознает, что есть только ОДНО Я [жест: палец указывает вверх].
(Мать улыбается,
качает головой
и остается в молчании)
Хорошо. Надо ждать — терпение, терпение — пока все не будет готово. 157
14 декабря 1968
(Мать читает три различные версии одного послания, которое она хочет дать на открытие Школы. Затем она выбирает первую версию)
Это пришло последовательно. Это переживание, которое у меня тогда было:
Когда живешь в Истине, находишься выше всех противоречий.
Два других пришли потом:
Жить в Истине означает быть выше всех противоречий.
Затем:
Тот, кто живет в Истине, находится выше всех противоречий и всех противопоставлений.
Здесь [жест ко лбу] полное молчание; я просто поворачиваюсь [жест ввысь] и жду, и я думаю, что сначала приходит самое чистое, то есть, менее смешанное с активностями; затем происходит так, как если бы это самое чистое смешивалось здесь в атмосфере с ментальными вибрациями.
*
* *
Я получил несколько строчек от P.L.
О!
Он собирается ехать в Испанию, чтобы произвести «опрос» по поводу реформ Церкви, и он написал только вот что: «У меня было ужасное переживание, которое, к счастью, закончилось хорошо с милой Матерью. После возвращения из Испании я напишу, что было.» 158
*
* *
(Затем Мать слушает, как Сатпрем читает другую беседу 1953 г.)
В каком году это было?
В 1953 г.
О, как я болтала! [Мать смеется] Как бы там ни было…
Но на самом деле это не было болтовней: ты низвергала Силу на этих детей. Вот что было.
Это предназначалось детям.
Да, но была вся эта Сила, которую ты направляла на них… Это то, чего им сейчас не хватает. 159
(Мать остается молчаливой)
18 декабря 1968
(По поводу перевода на английский язык беседы от 23 ноября 1968 г., которую Сатпрем собирается опубликовать в «Заметках на Пути»)
Люди будут ошарашены!
Но, милая Мать, если они прочтут хотя бы с малейшим пониманием, они поймут, что это центральное переживание.
Это ДЕЙСТВИТЕЛЬНО центральное переживание.
Это довольно странно… Тело не вышло из того Сознания — эти сознания одновременно, и если другое [обычное] сознание остановится хотя бы на две минуты, То появляется здесь.
Люди последуют.
Есть ли…? По правде говоря, мне все равно!
21 декабря 1968
В эти последние дни было много чего… Но этого достаточно! [Мать только что прослушала чтение беседы, которая будет опубликована в следующем номере «Бюллетеня»]
У тебя есть, что сказать?... Что?
Кое-кто (не я) задал вопрос. Кажется, это «типичный» вопрос, который задают люди после чтения твоих «Заметок»… Хочешь узнать, что за вопрос?
Должно быть, это опять из ряда…
Прочту тебе этот вопрос: «Описывая свое переживание в прошлом августе и сентябре, Мать говорит об “устранении витала и ума”. Почему их надо устранить с целью быстрой и эффективной трансформации тела? Разве супраментальное сознании не воздействует на них?»
Конечно, оно воздействует! Оно УЖЕ действует, в течение долгого времени. Это из-за того, что тело привыкло (было приучено) подчиняться виталу и, особенно, разуму, так что это для того, чтобы изменить его привычку, заставить его подчиняться только высшему Сознанию. Вот почему. Чтобы все шло быстрее. В людях То действует через ум и витал — и, как я сказала, так и безопаснее. Как переживание, это достаточно рискованно, но так все движется значительно быстрее, ведь обычно надо воздействовать на тело через витал и ум, тогда как, если их нет, То воздействует напрямую. Это все.
Это невинный вопрос.
Эта процедура не рекомендуется! Всякий раз при случае я говорю: люди не должны воображать, что надо пытаться делать это (они и не смогли бы, но это не важно), это не рекомендуется. Необходимо свое время. И это только из-за возраста… чтобы все шло быстрее.
(молчание)
Странно то, что есть словно демонстрация естественной тенденции тела (я полагаю, что у всех тел это по-разному: это зависит от того, как было построено тело, то есть, зависит от матери, отца, обстоятельств и т.д.), демонстрация тела, предоставленного самому себе. У этого тела, например, есть некое воображение (это нечто странное), драматическое воображение: все время у него впечатление проживания катастроф; и тогда, с остающейся в теле верой, катастрофа реализуется — такие вот абсурдные вещи. Так что, на некоторое время тело было оставлено наедине с этим воображением (это то, что происходило в эти последние дни), и когда тело устало ото всей этой дурацкой активности, оно взмолилось, со всей интенсивностью, чтобы это прекратилось! И сразу же, хоп! Все пошло вот так [жест обращения], все мгновенно обернулось, и тело находится в созерцании (но не отдаленном: все близко) этого чудесного Присутствия, которое есть везде.
Это идет вот так [Мать резко переворачивает два пальца]: это не занимает времени, нет ни подготовки, нет ничего, это вот так: хоп-хоп! [тот же жест], как для того, чтобы показать глупость тела. Это нечто совершенно идиотское, как очевидная демонстрация глупости тела, предоставленного самому себе, и этого чудесного Сознания, которое приходит и в котором все это исчезает как… нечто, не имеющее никакой прочности, никакой реальности — исчезает само по себе. И словно демонстрация того, что это не просто в воображении, но и по ФАКТУ: демонстрация Мощи, чтобы все это… эта тщетная греза жизни, как она есть сейчас (что для сознания стало таким ужасным) могла превратиться в чудо, вот так, просто через обращение сознания.
Это переживание повторяется во всех деталях, в каждой области, как демонстрация через факт. И это не «долгий процесс» трансформации: это как нечто вдруг переворачивающееся [Мать переворачивает два пальца], и вместо того, чтобы видеть безобразие, ложь, ужас, страдание и все это, тело внезапно начинает жить в блаженстве. И все остается тем же самым, ничто не изменилось, за исключением сознания.
Так что остается вопрос (это то, что впереди, что, вероятно, придет): как это переживание должно выразиться материально?... Для самого тела это совершенно очевидно: в течение, скажем, одного, двух, трех часов оно много страдало, было очень жалким (это не моральное страдание: чисто физическое страдание), а затем вдруг, брф! Все ушло… Внешне тело осталось тем же самым [Мать смотрит на свои руки], в своей видимости, но вместо внутреннего беспорядка, который заставляет его страдать, все прекрасно, и есть великий мир, великое спокойствие, и все в порядке. Но это для ОДНОГО тела — как это действует на остальные тела?... Началось восприятие возможности в других сознаниях. С моральной точки зрения (то есть, на уровне позиции, характера, реакций) это очень хорошо видно; иногда даже на физическом уровне: вдруг что-то исчезает — как было переживание, когда Шри Ауробиндо снял боль [Мать показывает, как рука из тонкого физического снимает боль], спрашиваешь себя… ах! Ушло, исчезло, вот так. Но это не постоянное, не общее, это только для того, чтобы показать, что может быть так, через факт, что это происходит в теле в том или ином случае — показать, что МОЖЕТ быть так.
Можно было бы сказать об этом так: у тела есть ощущение зажатости в чем-то — да, зажатости — зажатости как в коробке, но тело видит сквозь эту коробку; оно видит и также действует (хотя и ограниченно) ЧЕРЕЗ ЧТО-ТО, что еще есть здесь и должно исчезнуть. Это «нечто» дает ощущение зажатости. Как это исчезнет?... Я еще не знаю.
Должна быть найдена связь между сознанием в ОДНОМ теле и сознанием целого. А также то, в какой степени это одно тело зависимо, и в какой оно не зависимо; то есть, до какого предела тело может трансформироваться в своем сознании (и, как результат, в своей видимости), как оно может трансформироваться без… без трансформации целого — до какого предела? И в какой мере трансформация целого необходима для трансформации тела? Остается открыть это.
(молчание)
Если рассказывать все, на это уйдут часы…
Но эта «коробка», о которой ты говоришь, это вселенская коробка.
Да!
У меня часто было такое впечатление, что все так называемые человеческие или «естественные» законы являются только грандиозным болезненным воображением, коллективно закрепленным — вот и коробка.
Да, это так! Это верно.
Так что, как…?
Да, в какой мере индивидуальный свет может воздействовать на это?... Вот в чем проблема… Я не знаю.
(молчание)
Очень ясное видение коллективного прогресса (нашим полем опыта является земля), происходившего на земле; но, глядя на прошлое, кажется, что требуется еще очень долгое время, чтобы все в целом стало готовым измениться… Все же есть почти обещание, что произойдет внезапное изменение — это то, что в нашем сознании переводится через «нисхождение», «происходящее» действие: нечто, что не задействовано до сих пор, а затем начавшее действовать (вот как это выражается в нашем сознании).
Посмотрим.
Что касается самого тела, есть растущее переживание, то есть, все более и более точное: ОДНОВРЕМЕННО его хрупкости (крайней хрупкости: малейшее движение может положить конец его нынешнему существованию), и в то же время — в то же время, одновременно — ощущение вечности! Ощущение вечного существования. И то, и другое одновременно.
Это действительно переходной период!
(молчание)
Один-два раза, когда его… то, что можно было бы назвать его «тоской по знанию», когда это было очень интенсивным, когда у него было полное ощущение Присутствия — ощущение Присутствия везде, внутри, везде [Мать касается своего лица и рук] — тело спрашивало себя, как (даже не «почему», нет такого любопытства), КАК получается нынешний беспорядок? Что же, когда это было очень интенсивным, очень интенсивным, один-два раза у тела было впечатление: как только это будет найдено, это будет означать бессмертие.
Так что тело постоянно проталкивается, проталкивается вот так, чтобы ухватить секрет; такое впечатление, что оно вот-вот откроет это секрет, а затем… Затем есть некое затишье в стремлении: мир-мир-мир… Один-два раза было впечатление: «А! Вот-вот это будет понято» («понято», то есть, ПРОЖИТО; не «понято» мыслью, а прожито), а затем… [жест ускользания]. И нисходящий Мир.
Но впечатление: «Это на завтра». Но «завтра»… какое завтра? — Не «завтра» на нашей шкале.
Посмотрим.
Но этим переживаниям не счесть числа, со всеми аспектами. Потребуются часы, чтобы рассказать обо всем этом — и даже тогда всегда есть ощущение, что слова искажают нечто. Это больше не так просто, не так красиво, не так ясно. Это становится сложным.
Тело имело совершенно чудесные моменты — и ЧАСЫ тоски. И вдруг наступает чудесный момент. Но этот момент невозможно объяснить… Если же судить о степени развития по пропорции времени, что же… чудесный момент длится несколько минут, а тоска — часы. Есть даже часы страдания. Так что, если судить по этой пропорции, еще очень, очень далеко, чрезвычайно долго идти…
Но что же делать? Можно только продолжать, и это все. 160
25 декабря 1968
Я виделся с Х. 161
Ох!
Да, случайно. Я не собирался встречаться с ним, а затем забыл, что он приехал сюда, и пошел по той улице, где он живет. Он был на пороге своего дома. Я не повернул назад, а пошел ему навстречу.
Что он говорил тебе?
Он говорил любезно… Но у меня было впечатление, что больше не было того, что было в прошлом… У меня всегда было ощущение голубого света вокруг него (таким было мое впечатление в прошлом), но у меня не было того ощущения мощи или силы…
Может быть, ты сам вкладывал это туда? Я спрашиваю себя… Ведь впечатление, которое я получила от него ЧЕРЕЗ ТЕБЯ, было гораздо лучше, чем он сам, оно гораздо превосходило то, кем он является на самом деле. Так что я спрашивала себя, не приходила ли эта сила В ТО ВРЕМЯ, поскольку она была необходима, чтобы вытянуть тебя из твоей трудности.
И я проделала с ним два-три «теста». Например, он хвастался, что мог бы сделать так, чтобы я имела нужные мне деньги; так что я сказала ему: «Мне нужны деньги: пусть они придут.» (Он говорил о десятках миллионов рупий.) Я сказала: «Очень хорошо, мне нужны эти деньги, пусть они придут.» — Они никогда не пришли… Ты видишь, я чувствовала, что он просто хвастается, что у него есть силы. Он жил там (и все еще живет там) среди довольно примитивных людей, которые изумляются при малейшем проявлении силы; оно привык, что все его считают «мощным высшим существом», так что как только он вошел в контакт с нами и людьми, приученными к видению Шри Ауробиндо и привыкшими прибывать в другом мире, чем этот чисто витальный мир, он оказался совершенно потерянным… Он не приходил два-три года. Он приходит на свой день рожденья (я увижусь с ним 29 декабря), но в прошлые разы, когда я устраивала ему медитацию, это было… в конце концов, в Индии множество таких людей. Он имеет силу, которая действует только на самом обычном витальном уровне. И ничего действительно превосходного.
А что касается качества его видения, произошла довольно… неприятная история. Мать К приходила с сюда замужней дочерью, которая недавно потеряла своего сына (молодой человек внезапно умер). Она приходила сюда, она была совершенно несчастна, и когда она пришла на встречу со мной, я увидела ее сына в ее атмосфере. Я сказала ей: «Ваш сын с вами. Если бы вы заняли правильную позицию, вы смогли бы войти с ним в контакт и почувствовать, что он здесь.» Выйдя от меня, она пошла к Х, и, как они всегда делают, спросила его, что он знает о ее сыне. Х ответил ей со всем авторитетом: «Ваш сын вошел в пастуха»… Так что, конечно, она потеряла всякое доверие ко мне, ведь я не говорила с ней с догматическим авторитетом, тогда как он говорил с таким апломбом; тем он и убедил ее, что он прав!... Возможно, какая-то маленькая часть ее сына действительно вошла в пастуха, я не знаю; то, что видела я, было его психическим существом. Но она утратила ко мне всякое доверие, и больше не приходила ко мне. Так что это досадно. Это доказывает, что он очень замкнут в самом себе и закрыт в своем представлении.
Это не важно…
Спрашивал ли он тебя, продолжаешь ли ты совершать свои «пуджи»?
Нет, ничего такого. Он понял, что с этим кончено.
(молчание)
А затем… Ты знаешь, что я по-всякому пытаюсь опубликовать работы Шри Ауробиндо во Франции, в частности, «Человеческий Цикл». Наконец, я получил письмо от некоего J.B., кто пишет: «Уже давно издатель (F.) просит меня создать серию книг в его издательстве. Я подумывал о нескольких книгах, особенно иностранных, собранных вместе под общим названием «К духовной мутации» и сфокусированных на сегодняшних исследованиях, индивидуальных, неловких, зачастую опасных, но искренних и проведенных совсем в другом духе, чем исследования предыдущего поколения, в духе определенной современной молодежи, с которой я сейчас контактирую. Идея состоит в том, чтобы показать «молодежи», что их попытки, их стремления законны, даже если их открытия идут через наркотики, поскольку во многих случаях только наркотики оказывались в состоянии отвязать их от рационалистического картезианского основания, дать им переживания, которые, по крайней мере, позитивны, и предложить им направления и модели. Иными словами, аспект любительства-экзотики серии Z [другой издатель] будет замещен здесь практической и технической стороной, широко открытой для всех духовных исследований, какими бы они ни были, для всех надлежащим образом контролируемых «метапсихических опытов», для психоделических экспериментов (например, я имею в виду T.Leary), для новых теологий… Конечно, в этой серии будет место, и немалое место, для восточного усилия. В итоге, серия будет включать в себя все исследования и попытки, направленные на то, чтобы разбить эти жесткие рамки, в которых западный ум уже так долго ходит кругами. Это никоим образом не исключает определенных научных работ — чисто научных — в которых это картезианство уже было весьма потрясено. Конечно, все это создает причудливое обрамление вокруг мыслей Шри Ауробиндо, и вы можете посчитать это обрамление недостойным… Планируется озаглавить эту серию как “Духовные приключения”…»
Можно попробовать.
Посреди всего этого?
Это не важно. Можно попробовать.
Ведь это может затронуть людей, вот что важно. Можно попробовать.
*
* *
Есть еще письмо от P.L. Он пишет: «…Мое пребывание в Испании затянулось больше, чем я думал… Скажите милой Матери, что я продолжаю свою борьбу и свое усилие и что она следует за мной везде, и ее защита поддерживает меня. Сейчас расскажу вам о своем переживании. Я проводил выходные дни на берегу моря, где у меня было маленькое миленькое жилище… Я медитировал там и снова прошел все учение Матери, погружая себя в чтение «Жизни Божественной» и «Вопросов и Ответов». Я зажег ароматную палочку. Внезапно меня прошиб обильный пот, и началась ужасная борьба. Если можно использовать религиозные термины из моего опыта до Ашрама, я сказал бы, что все испытания Св. Антония свалились на меня, чтобы духовно сломить меня. Сначала было смятение, очень глубокое отчаяние от немощности: «Какой толк от моей жизни? Что я делаю? Зачем живу? Мои усилия напрасны…» Затем было притяжение женщины, которая приходила, чтобы осмеять мою воздержанность… Все было поставлено под вопрос: от этих зачем и почему раскалывалась моя голова. За этим последовало испытание властью: «Почему ты оставил надежду стать епископом? К тебе бы пришла слава…». Затем жажда денег… Все в мрачной и одновременно притягательной карусели. Наконец, полная уединенность… оставлен всеми, все ушло: мои друзья, связи в Ватикане, моя семья, все. Сколько прошло времени? Я не знаю. Тем временем, я думаю, я услышал очень слабый голос… (но он был настолько слабый, что я не уверен, что так и было), сказавший мне: «Не плачь, я с тобой. Если я с тобой, другие лишние, а если ты без меня, то другие не смогут помочь тебе…» Я оставался в пустоте… Прошла целая ночь… а наутро засветило солнце, и все стало таким прекрасным! По возвращению в Рим мне сказали, что я преобразился! Вот так.»
Я действительно говорила ему это [«я с тобой»].
Эти люди очень чувствительны оккультно.
В течение, по крайней мере, двух дней подряд я чувствовала, что он находится в большом затруднении. Я думала, что это «другие» доставляют ему трудности…
Я не говорила ему точно этих слов [«я с тобой»], поскольку я никогда не говорю «я с…», но сознание было таким: «Господь с тобой». Но и так им нельзя говорить, потому что, как только скажешь им «Бог», то сразу же возвращается вся их религия. Я наложила на него ФАКТ сознания. Но ты можешь сказать ему, что точно так я и сказала. Это выразилось в нем такими словами, потому что в нем я представляю… другую сторону жизни.
Хорошо, это как раз то, что я хотела, чтобы он почувствовал.
28 декабря 1968
(После слушания музыки, написанной Сунилом для Нового Года)
Тебе нравится эта музыка?
Она прекрасна, очень мощная.
Конечно! Она создает атмосферу.
Обычно я играю для него какую-то музыку, а затем он компонует ее, но на этот раз я не играла, так что он взял некоторые старые фрагменты моей музыки; с этим он входит в контакт и пишет музыку.
Сюда приезжал американский музыкант (он пианист), и я направляла его к Сунилу. Он сказал, что слышал музыку Сунила еще там, в Америке, и что поначалу люди были несколько ошарашены такой музыкой, но, прослушав несколько раз, они приходили в восторг.
Что касается меня, я нахожу, что она создает атмосферу: ОПУСКАЕТ атмосферу свыше.
И человеческий голос очень мил, вплетен.
*
* *
(Затем Мать слушает чтение беседы от 21 декабря: «вселенская коробка»)
Это продолжается, день за днем.
И никогда не происходит дважды одно и то же: либо это другая точка тела имеет переживание (другие активности, другое движение в теле), либо это нерешенная деталь, либо… Есть целое поле — громадное поле — исследований и наблюдений, как раз касающихся связи с другими телами и меры, в которой это тело делает работу для других тел. Это очень интересно, о! Очень интересно. Ведь все это происходит без посредничества мысли; так у тела есть ощущение или переживание, либо оно воспринимает беспорядок или… и оно воздействует на это, а затем, спустя какое-то время, оказывается, что это касалось не его самого, а другого тела. Вот как это действует.
Все это, кажется, проходит еще в ограниченном поле, и я не уверена, что это уже стало гораздо более общим. Все время (почти все время) кажется, было вмешательство психического, как если бы психическое заставляло тело помнить… (я не знаю, как сказать об этом), помнить свою универсальность, и не только для себя тело выражало движения высшего Сознания: эффект был всеобщим.
Мы узнаем об этом. Мы узнаем об этом… позже, в…
Но для тела есть странное ощущение, действительно странное, что оно стало столь же обширным, как и земля, даже более (это невозможно выразить, поскольку это не верный способ говорить об этом), но есть нечто такое: некая внутренняя тождественность, выражающаяся на плане… [Мать подыскивает слова]… в высшем Сознании это имеет эффект. Я не знаю, как сказать об этом.
И странно то, что в этом сознании важна и одна минута, что для нашего сознания есть ничто… За одну минуту может быть сделано нечто… всеобщее. Конечно, все слова глупы, но это так. Одна минута.
За одну минуту… До такой степени, что если тело воспринимает эту минуту вот так [Мать чуть поворачивает два пальца], то это победа; а минута вот так [Мать поворачивает два пальца в другом направлении] означает катастрофу. И не только в отношении себя (для самого тела это на маленьким масштабе и сконцентрировано), а это всеобщее.
Это наблюдение началось сегодня (в течение часов, ты знаешь), и очень острым образом. Но это новое — новое в своем АСПЕКТЕ; это продолжение всего предшествовавшего, но аспект, который приняло это переживание, совершенно новый. Иными словами, сознание тела воспринимает это по-новому.
Все это приблизительно. Через некоторое время, может быть, это станет более точным. Меняется качество времени.
Есть некая интенсивность сознания, которая меняет ценность времени (я не знаю, как сказать об этом).
Это начало.
Посмотрим.
Обо всем этом не расскажешь, как надо, но как выразить это? Я не знаю. Возможно, позже.
Итак, увидимся в следующем году, в саамы первый день следующего года.
В среду?
Да, это будет первый день нового года! [Мать лукаво смеется]
154 Ученик, у которого было видение прелата в митре, повторявшего мантру.
155 По реформам Церкви.
156 Эти странные ночные затруднения продлятся еще долго. Возможно, они были связаны с интригами вокруг P.L.
157 Есть магнитофонная запись этой беседы.
158 См. далее беседу от 25 декабря.
159 Мать направляла эту Силу в течение восьми лет в ходе бесед на Плэйграунде.
160 Есть магнитофонная запись этой беседы.
161 Тантрик-гуру, у которого Сатпрем учился в прошлом.