Sri Aurobindo |
Шри Ауробиндо |
|
|
SAVITRI |
САВИТРИ |
A Legend and a Symbol |
Символ и легенда |
|
|
PART ONE |
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ |
|
|
BOOK TWO |
КНИГА ВТОРАЯ |
The Book of the Traveller of the Worlds |
Книга путешественника миров |
|
|
Canto Eleven |
Песнь одиннадцатая |
The Kingdoms and Godheads of the Greater Mind |
Царства и Божества более великого
Разума |
|
|
There ceased the limits of the labouring Power. |
Исчезли границы трудящейся Силы. |
But being and creation cease not there. |
Но бытие и творение не прекратились там. |
For Thought transcends the circles of mortal mind, |
Ибо Мысль превосходит круги смертного разума, |
It is greater than its earthly instrument: |
Она более велика, чем ее земной инструмент: |
The godhead crammed into mind's narrow space |
Божество, втиснутое в узкое пространство ума, |
Escapes on every side into some vast |
Высвобождается во все стороны в какую-то ширь, |
That is a passage to infinity. |
Которая есть проход к бесконечности. |
It moves eternal in the spirit's field, |
Оно движется, вечное, по полю духа, |
A runner towards the far spiritual light, |
Бегун к далекому духовному свету, |
A child and servant of the spirit's force. |
Ребенок и слуга силы духа. |
But mind too falls back from a nameless peak. |
Но разум падает тоже назад с безымянного пика. |
His being stretched beyond the sight of Thought. |
Его существо простиралось за пределы зрения
Мысли. |
For the spirit is eternal and unmade |
Ибо дух вечен и несотворен |
And not by thinking was its greatness born, |
И не раздумьями его величие рождено было, |
And not by thinking can its knowledge come. |
И не размышлением может его знание прийти. |
It knows itself and in itself it lives, |
Он знает себя, и в себе он живет, |
It moves where no thought is nor any form. |
Он движется там, где нет ни мысли, ни какой-либо
формы. |
Its feet are steadied upon finite things, |
Его ноги утверждены на конечных вещах, |
Its wings can dare to cross the Infinite. |
Его крылья могут сметь пересекать
Бесконечность. |
Arriving into his ken a wonder space |
Входящие в поле зрения путешественника
пространство чудесное |
Of great and marvellous meetings called his steps, |
Великих и удивительных встреч его шаги звало, |
Where Thought leaned on a Vision beyond thought |
Где Мысль опирается на зрение за пределами
мысли |
And shaped a world from the Unthinkable. |
И формирует мир из Немыслимого. |
On peaks imagination cannot tread, |
На пиках, куда воображение не может ступить, |
In the horizons of a tireless sight, |
В горизонтах неутомимого зрения, |
Under a blue veil of eternity |
Под голубой вуалью вечности |
The splendours of ideal Mind were seen |
Величия идеального Разума были видны, |
Outstretched across the boundaries of things known. |
За границы известных вещей простирающиеся. |
Origin of the little that we are, |
Источник той малости, которой являемся мы, |
Instinct with the endless more that we must be, |
Инстинкт с бесконечно большим, чем мы должны
быть, |
A prop of all that human strength enacts, |
Опора всего, что человеческая сила
разыгрывает, |
Creator of hopes by earth unrealised, |
Творец надежд, не осуществленных землей, |
It spreads beyond the expanding universe; |
За пределы расширяющейся вселенной он
простирается; |
It wings beyond the boundaries of Dream, |
Он летит за пределы Грезы, |
It overtops the ceiling of life's soar. |
Он превышает потолок подъема жизни. |
Awake in a luminous sphere unbound by Thought, |
Бодрствующий в светлой сфере, не связанный
Мыслью, |
Exposed to omniscient immensities, |
Необъятностям открытый всеведающим, |
It casts on our world its great crowned influences, |
Он бросает на наш мир великие коронующие
влияния, |
Its speed that outstrips the ambling of the hours, |
Свою скорость, что обгоняет легкую поступь
шагов, |
Its force that strides invincibly through Time, |
Свою силу, что идет непобедимо во Времени, |
Its mights that bridge the gulf twixt man and God, |
Свои могущества, что соединяют мостом бездну
между человеком и Богом, |
Its lights that combat Ignorance and Death. |
Свои сияния, что сражаются с Неведением и со
Смертью. |
In its vast ambit of ideal Space |
В своем окружении идеального Пространства
обширном, |
Where beauty and mightiness walk hand in hand, |
Где красота и могущество гуляют рука об руку, |
The Spirit's truths take form as living Gods |
Истины Духа берут форму как Боги живые, |
And each can build a world in its own right. |
И каждая может возводить мир по своему
собственному праву. |
In an air which doubt and error cannot mark |
В воздухе, который сомнение и заблуждение не
могут отметить |
With the stigmata of their deformity, |
Стигматами их деформации, |
In communion with the musing privacy |
В общении с размышляющей уединенностью |
Of a truth that sees in an unerring light |
Истины, что видит в неошибающемся свете, |
Where the sight falters not nor wanders thought, |
Где зрение не спотыкается, не заблуждается
мысль, |
Exempt from our world's exorbitant tax of tears, |
Свободные от непомерного налога слез нашего
мира, |
Dreaming its luminous creations gaze |
Мечтательные, его светлые создания смотрят |
On the Ideas that people eternity. |
На Идеи, что населяют вечность. |
In a sun-blaze of joy and absolute power |
В солнечном сиянии радости и абсолютной силы |
Above the Masters of the Ideal throne |
Свыше - трона Идеала Хозяева, |
In sessions of secure felicity, |
В сессиях спокойного счастья, |
In regions of illumined certitude. |
В регионах освещенной определенности. |
Far are those realms from our labour and yearning and call, |
Далеки те царства от нашего труда, стремления и
зова, |
Perfection's reign and hallowed sanctuary |
Освященное святилище и совершенства царствие, |
Closed to the uncertain thoughts of human mind, |
Закрытое для неуверенных мыслей ума
человеческого, |
Remote from the turbid tread of mortal life. |
От туманной поступи смертной жизни далекое. |
But since our secret selves are next of kin, |
Но поскольку наши тайные самости - ближайшие
родственники, |
A breath of unattained divinity |
Дыхание недостигнутой божественности |
Visits the imperfect earth on which we toil; |
Посещает несовершенную землю, на которой мы
трудимся; |
Across a gleaming ether's golden laugh |
Через мерцающего эфира золотой смех |
A light falls on our vexed unsatisfied lives, |
Падает свет на наши раздраженные
неудовлетворенные жизни, |
A thought comes down from the ideal worlds |
Мысль приходит вниз из идеальных миров |
And moves us to new-model even here |
И побуждает нас даже здесь моделировать заново
|
Some image of their greatness and appeal |
Некий Образ их величия, призыва |
And wonder beyond the ken of mortal hope. |
И чуда, что живут за пределами кругозора
смертной надежды. |
Amid the heavy sameness of the days |
Среди тяжелого однообразия дней |
And contradicted by the human law, |
И опровергаемая людским законом |
A faith in things that are not and must be |
Вера в то, чего нет и что должно быть, |
Lives comrade of this world's delight and pain, |
Живет товарищем восторга и боли этого мира, |
The child of the secret soul's forbidden desire |
Дитя запретного желания тайной души, |
Born of its amour with eternity. |
Рожденное от ее амура с вечностью. |
Our spirits break free from their environment; |
Наши духи вырываются на свободу из их
окружения; |
The future brings its face of miracle near, |
Будущее приносит свое лицо чуда близко, |
Its godhead looks at us with present eyes; |
Его божественность смотрит на нас глазами
нынешнего; |
Acts deemed impossible grow natural; |
Действия, что считаются невозможными,
становятся естественными, |
We feel the hero's immortality; |
Бессмертие героя мы чувствуем; |
The courage and the strength death cannot touch |
Храбрость и сила, которых смерть не может
коснуться, |
Awake in limbs that are mortal, hearts that fail; |
Просыпаются в членах, что смертны, в сердцах
спотыкающихся; |
We move by the rapid impulse of a will |
Нами движет быстрый импульс воли, |
That scorns the tardy trudge of mortal time. |
Что презирает медленный утомительный шаг
смертного времени. |
These promptings come not from an alien sphere: |
Эти обещания не из чужой сферы приходят: |
Ourselves are citizens of that mother State, |
Мы сами - этой родной Страны граждане, |
Adventurers, we have colonised Matter's night. |
Авантюристы, мы колонизовали Материи ночь. |
But now our rights are barred, our passports void; |
Но сейчас наши права остановлены, наши пусты
паспорта; |
We live self-exiled from our heavenlier home. |
Мы живем самоизгнанные из нашего более
небесного дома. |
An errant ray from the immortal Mind |
Скитающийся луч из бессмертного Разума |
Accepted the earth's blindness and became |
Земли слепоту принял и стал |
Our human thought, servant of Ignorance. |
Нашей человеческой мыслью, прислугой
Неведения. |
An exile, labourer on this unsure globe |
Изгнанник, чернорабочий на этом ненадежном
земном шаре, |
Captured and driven in Life's nescient grasp, |
Плененный и управляемый в невежественной
хватке Жизни, |
Hampered by obscure cell and treacherous nerve, |
Стесненный смутною клеткой и предательским
нервом, |
It dreams of happier states and nobler powers, |
О более счастливых состояниях и более
благородных силах он грезит, |
The natural privilege of unfallen gods, |
О естественной привилегии непадших богов, |
Recalling still its old lost sovereignty. |
Призывая назад до сих пор свою старую
суверенность утерянную. |
Amidst earth's mist and fog and mud and stone |
Среди мглы, тумана, трясины и камня земли |
It still remembers its exalted sphere |
Он еще помнит свою сферу возвышенную |
And the high city of its splendid birth. |
И своего великолепного рождения город высокий.
|
A memory steals in from lost heavens of Truth, |
Память входит украдкой из небес утерянных
Истины, |
A wide release comes near, a Glory calls, |
Широкое освобождение приходит близко, Слава
зовет, |
A might looks out, an estranged felicity. |
Мощь выглядывает, отдаленное счастье. |
In glamorous passages of half-veiled light |
В чарующих проходах полузавуалированного
света блуждая, |
Wandering, a brilliant shadow of itself, |
Светлая тень себя, |
This quick uncertain leader of blind gods, |
Этот быстрый неуверенный лидер слепых богов, |
This tender of small lamps, this minister serf |
Этот фонарщик маленьких ламп, этот министр-раб,
|
Hired by a mind and body for earth-use |
Нанятый разумом и телом для земного
использования, |
Forgets its work mid crude realities; |
Забывает свою работу среди грубых реальностей;
|
It recovers its renounced imperial right, |
Он возвращает свое императорское право
отобранное, |
It wears once more a purple robe of thought |
Он снова носит пурпурную мантию мысли |
And knows itself the Ideal's seer and king, |
И знает себя Идеала провидцем, царем, |
Communicant and prophet of the Unborn, |
Причастником и пророком Нерожденного, |
Heir to delight and immortality. |
Бессмертия и восторга наследником. |
All things are real that here are only dreams, |
Все вещи реальны, что здесь - только грезы, |
In our unknown depths sleeps their reserve of truth, |
В наших неизвестных глубинах спит их резерв
правды, |
On our unreached heights they reign and come to us |
На наших недостигнутых высотах они царят и к
нам приходят |
In thought and muse trailing their robes of light. |
В раздумья и мысли, неся свои мантии света. |
But our dwarf will and cold pragmatic sense |
Но наша карликовая воля и холодное
прагматичное чувство |
Admit not the celestial visitants: |
Не принимают визитеров небесных: |
Awaiting us on the Ideal's peaks |
На пиках Идеала нас ожидающие |
Or guarded in our secret self unseen |
Или охраняемые в нашей секретной самости
незримыми, |
Yet flashed sometimes across the awakened soul, |
Все же, порой сверкают через пробужденную душу,
|
Hide from our lives their greatness, beauty, power. |
Скрытые от наших жизней их величие, красота,
сила. |
Our present feels sometimes their regal touch, |
Наше нынешнее чувствует иногда их касание
царское, |
Our future strives towards their luminous thrones: |
Наше будущее стремится к их светлым тронам: |
Out of spiritual secrecy they gaze, |
Из духовной секретности они глядят пристально,
|
Immortal footfalls in mind's corridors sound: |
Бессмертные шаги звучат в коридорах ума: |
Our souls can climb into the shining planes, |
Наши души могут подняться в планы сияющие, |
The breadths from which they came can be our home. |
Дыхание, из которого пришли они, может быть
нашим домом. |
His privilege regained of shadowless sight |
Свою привилегию лишенного тени зрения назад
получил |
The Thinker entered the immortals' air |
Мыслитель, что вошел в воздух смертных, |
And drank again his pure and mighty source. |
И пил снова из своего чистого и могучего
источника. |
Immutable in rhythmic calm and joy |
Неизменный в ритмичном покое и радости, |
He saw, sovereignly free in limitless light, |
Он видел, в безграничном свете суверенно
свободный, |
The unfallen planes, the thought-created worlds |
Непадшие планы, сотворенные мыслью миры, |
Where Knowledge is the leader of the act |
Где Знание - лидер действия, |
And Matter is of thinking substance made, |
А Материя сделана из субстанции мыслящей, |
Feeling, a heaven-bird poised on dreaming wings, |
Чувство, небесная птица, уравновешенная на
грезящих крыльях, |
Answers Truth's call as to a parent's voice, |
Отвечает зову Истины как родителя голосу, |
Form luminous leaps from the all-shaping beam |
Светлая форма прыгает из луча всеформирующего |
And Will is a conscious chariot of the Gods, |
И Воля - сознательная колесница Богов, |
And Life, a splendour stream of musing Force, |
И Жизнь, великолепный поток размышляющей Силы, |
Carries the voices of the mystic Suns. |
Несет голоса мистических Солнц. |
A happiness it brings of whispered truth; |
Счастье оно приносит шепчущей правды; |
There runs in its flow honeying the bosom of Space |
Там бежит, в своем течении грудь Пространства
золотя медом, |
A laughter from the immortal heart of Bliss, |
Смех из бессмертного сердца Блаженства |
And the unfathomed Joy of timelessness, |
И неизмеримая Радость безвременья, |
The sound of Wisdom's murmur in the Unknown |
Звук шепота Мудрости в Неизвестном |
And the breath of an unseen Infinity. |
И дыхание невидимой Бесконечности. |
In gleaming clarities of amethyst air |
В мерцающей ясности аметистового воздуха |
The chainless and omnipotent Spirit of Mind |
Нескованный и всемогущий Дух Разума |
Brooded on the blue lotus of the Idea. |
Размышлял на голубом лотосе Идеи. |
A gold supernal sun of timeless Truth |
Золотое небесное солнце безвременной Истины |
Poured down the mystery of the eternal Ray |
Лило вниз вечного Луча мистерию |
Through a silence quivering with the word of Light |
Через безмолвие, словом Света дрожащее, |
On an endless ocean of discovery. |
На бесконечный океан открытия. |
Far-off he saw the joining hemispheres. |
Далекие соединяющиеся полусферы он видел. |
On meditation's mounting edge of trance |
На медитации гребне транса вздымающемся |
Great stairs of thought climbed up to unborn heights |
Великие лестницы мысли восходили к
нерожденным высотам, |
Where Time's last ridges touch eternity's skies |
Где Времени последние гряды касаются небес
вечности |
And Nature speaks to the spirit's absolute. |
И Природа говорит с абсолютностью духа. |
|
|
_____A triple realm of ordered thought
came first, |
_____Тройное царство
упорядоченной мысли шло первым, |
A small beginning of immense ascent: |
Маленькое начало восхождения огромного: |
Above were bright ethereal skies of mind, |
Свыше были светлые эфирные небеса разума, |
A packed and endless soar as if sky pressed sky |
Уплотненное и бесконечное парение, словно небо
давило на небо, |
Buttressed against the Void on bastioned light; |
Против Пустоты бастионом света поддержанное; |
The highest strove to neighbour eternity, |
Высшее стремилось к соседней вечности, |
The largest widened into the infinite. |
D бесконечность расширялось обширнейшее. |
But though immortal, mighty and divine, |
Но хотя бессмертные, могучие и божественные, |
The first realms were close and kin to human mind; |
Первые царства были близки и родственные уму
человеческому; |
Their deities shape our greater thinking's roads, |
Их божества формируют нашего более великого
мышления дороги, |
A fragment of their puissance can be ours: |
Фрагмент их могущества может быть нашим: |
These breadths were not too broad for our souls to range, |
Эти шири не были слишком широкими для наших душ
путешествия, |
These heights were not too high for human hope. |
Эти высоты для человеческой надежды не были
слишком высокими. |
A triple flight led to this triple world. |
Тройной пролет вел к этому миру тройному. |
Although abrupt for common strengths to tread, |
Хотя крутой для шагов сил обычных, |
Its upward slope looks down on our earth-poise: |
Его взбирающийся склон глядел на наше земное
равновесие вниз: |
On a slant not too precipitously steep |
На склоне, не слишком отвесном, |
One could turn back travelling deep descending lines |
Можно повернуть назад путешествующие глубоко
нисходящие линии, |
To commune with the mortal's universe. |
Чтобы общаться со вселенною смертного. |
The mighty wardens of the ascending stair |
Могучие смотрители восходящей лестницы, |
Who intercede with the all-creating Word, |
Которые ходатайствуют со всесозидающим
Словом, |
There waited for the pilgrim heaven-bound soul; |
Там ждали пилигрима, душу, небесами связанную; |
Holding the thousand keys of the Beyond |
Владея тысячью ключами Запредельного, |
They proffered their knowledge to the climbing mind |
Они предлагали свое знание взбирающемуся
разуму |
And filled the life with Thought's immensities. |
И наполняли жизнь необъятностями Мысли. |
The prophet hierophants of the occult Law, |
Пророки-жрецы Закона оккультного, |
The flame-bright hierarchs of the divine Truth, |
Пламенно яркие иерархи божественной Истины, |
Interpreters between man's mind and God's, |
Интерпретаторы между умом человека и Бога, |
They bring the immortal fire to mortal men. |
Они приносят бессмертный огонь смертным людям.
|
Iridescent, bodying the invisible, |
Радужные, наделяющие незримое телом, |
The guardians of the Eternal's bright degrees |
Стражи светлых ступеней Вечного |
Fronted the Sun in radiant phalanxes. |
Встречали Солнце в лучезарных фалангах. |
Afar they seemed a symbol imagery, |
Издали они казались символичными образами, |
Illumined originals of the shadowy script |
Освещенными оригиналами тенистого почерка, |
In which our sight transcribes the ideal Ray, |
В которые наше зрение транскрибирует Луч
идеальный, |
Or icons figuring a mystic Truth, |
Или иконами, изображающими мистическую Истину,
|
But, nearer, Gods and living Presences. |
Но ближе - Богами и живыми Присутствиями. |
A march of friezes marked the lowest steps; |
Нижние ступеньки отмечал марш бордюров; |
Fantastically ornate and richly small, |
Фантастично украшенные и богато маленькие, |
They had room for the whole meaning of a world, |
Они имели место для всего смысла мира, |
Symbols minute of its perfection's joy, |
Детальные символы радости его совершенства, |
Strange beasts that were Nature's forces made alive |
Странных зверей, что были Природы силами,
сделанными живыми, |
And, wakened to the wonder of his role, |
И, пробужденный к своей роли чуду, |
Man grown an image undefaced of God |
Человек рос в неискаженном образе Бога, |
And objects the fine coin of Beauty's reign; |
А объекты становились прекрасной монетой
Красоты царства; |
But wide the terrains were those levels serve. |
Но широким территориям служили те уровни. |
In front of the ascending epiphany |
Перед восходящим богоявлением |
World-Time's enjoyers, favourites of World-Bliss, |
Наслаждающиеся Миром-Временем, фавориты
Мира-Блаженства, |
The Masters of things actual, lords of the hours, |
Хозяева вещей актуальных, лорды часов, |
Playmates of youthful Nature and child God, |
Друзья игр юной Природы и Бога-ребенка, |
Creators of Matter by hid stress of Mind |
Творцы Материи скрытым давлением Разума, |
Whose subtle thoughts support unconscious Life |
Чьи тонкие мысли поддерживают Жизнь
несознательную |
And guide the fantasy of brute events, |
И ведут фантазию грубых событий, |
Stood there, a race of young keen-visioned gods, |
Стояли там, раса юных богов с проницательным
зрением, |
King-children born on Wisdom's early plane, |
Цари-дети, рожденные на плане Мудрости раннем, |
Taught in her school world-making's mystic play. |
Учились в ее школе мистической игре творения
мира. |
Archmasons of the eternal Thaumaturge, |
Архимасоны вечного Мага, |
Moulders and measurers of fragmented Space, |
Фрагментарного Пространства литейщики и
измерители, |
They have made their plan of the concealed and known |
Они сделали свой план сокрытого и известного |
A dwelling-house for the invisible king. |
Для невидимого царя обителью-домом. |
Obeying the Eternal's deep command |
Повинуясь Вечного глубокой команде, |
They have built in the material front of things |
Они построили в материальной фронтальной
части вещей |
This wide world-kindergarten of young souls |
Этот обширный мировой детский сад юных душ, |
Where the infant spirit learns through mind and sense |
Где младенческий дух учится через разум и
чувство |
To read the letters of the cosmic script |
Космического почерка читать письмена |
And study the body of the cosmic self |
И изучать тело космической самости, |
And search for the secret meaning of the whole. |
И искать тайное значение целого. |
To all that Spirit conceives they give a mould; |
Всему, что Дух тот задумывает, они дают форму; |
Persuading Nature into visible moods |
Склоняя Природу на настроения зримые, |
They lend a finite shape to infinite things. |
Они сообщают конечные формы бесконечным вещам.
|
Each power that leaps from the Unmanifest |
Каждую силу, что прыгает из Непроявленного, |
Leaving the largeness of the Eternal's peace |
Покидающую обширность покоя Вечного, |
They seized and held by their precisian eye |
Они ловят и удерживают педантичными своими
глазами |
And made a figurante in the cosmic dance. |
И создают статистку в космическом танце. |
Its free caprice they bound by rhythmic laws |
Ее свободный каприз они ограничивают законами
ритма |
And compelled to accept its posture and its line |
И принуждают принять ее позу и свою шеренгу
занять |
In the wizardry of an ordered universe. |
В колдовстве упорядоченной вселенной. |
The All-containing was contained in form, |
Всесодержащий был содержим в форме, |
Oneness was carved into units measurable, |
Единство на единицы измеримые резалось, |
The limitless built into a cosmic sum: |
Безграничное возведено в сумму космическую: |
Unending Space was beaten into a curve, |
Нескончаемое Пространство втиснуто было в
кривую, |
Indivisible Time into small minutes cut, |
Неразделимое Время - на маленькие минуты
разрезано, |
The infinitesimal massed to keep secure |
Бесконечно малое собрано в массу, чтобы
хранить в безопасности |
The mystery of the Formless cast into form. |
Мистерию Бесформенного, брошенного в форму. |
Invincibly their craft devised for use |
Непобедимо их ремесло задумывало для
использования |
The magic of sequent number and sign's spell, |
Магию числа, являющегося следствием, и чар
знака, |
Design's miraculous potency was caught |
Была ухвачена чудесная потенция замысла, |
Laden with beauty and significance |
Нагруженная красотой и значением, |
And by the determining mandate of their gaze |
И детерминирующим мандатом их взгляда |
Figure and quality equating joined |
Фигура и качество уравниваясь объединялись |
In an inextricable identity. |
В нераспутываемой идентичности. |
On each event they stamped its curves of law |
На каждом событии они штамповали его изгибы
закона |
And its trust and charge of burdened circumstance; |
И его ответственность и обязанность
обстоятельства, значением полного; |
A free and divine incident no more |
Свободного и божественного случая больше |
At each moment willed or adventure of the soul, |
Или авантюры души оно уже каждый миг не желало, |
It lengthened a fate-bound mysterious chain, |
Оно удлиняло мистическую цепь, судьбой
ограниченную, |
A line foreseen of an immutable plan, |
Предвиденную линию неизменного плана, |
One step more in Necessity's long march. |
Еще один шаг в долгом марше Необходимости. |
A term was set for every eager Power |
Пределы устанавливались для каждой
стремящейся Силы, |
Restraining its will to monopolise the world, |
Удерживающие ее желание монополизировать мир, |
A groove of bronze prescribed for force and act |
Бронзовая колея предписывалась для силы и
действия, |
And shown to each moment its appointed place |
И в каждый момент ей ее предназначенное место
показывали, |
Forewilled inalterably in the spiral |
Предопределяли неизменно в спиральную |
Huge Time-loop fugitive from eternity. |
Огромную петлю-Время беглянку из вечности. |
Inevitable their thoughts like links of Fate |
Их неизбежные мысли, как звенья Судьбы, |
Imposed on the leap and lightning race of mind |
Налагали на прыжок и молниеносный бег разума |
And on the frail fortuitous flux of life |
И на хрупкий поток жизни случайный, |
And on the liberty of atomic things |
И на свободу вещей атомных, |
Immutable cause and adamant consequence. |
Непреложную причину и непреклонное следствие. |
Idea gave up the plastic infinity |
Идея от бесконечности пластичной
отказывалась, |
To which it was born and now traced out instead |
Для которой она была рождена, и сейчас взамен
вычерчивала |
Small separate steps of chain-work in a plot: |
Маленькие обособленные шаги цепи-работы на
делянке земли: |
Immortal once, now tied to birth and end, |
Когда-то бессмертное, сейчас привязанное к
концу и рождению, |
Torn from its immediacy of errorless sight, |
Оторванное от непосредственного и
безошибочного зрения, |
Knowledge was rebuilt from cells of inference |
Знание было отстроено заново из предположения
клеток |
Into a fixed body flasque and perishable; |
В фиксированное тело, дряблое, бренное; |
Thus bound it grew, but could not last and broke |
Так связанным оно становилась, но не могло
продолжаться и разрушалось, |
And to a new thinking's body left its place. |
И оставляло свое место телу мышления нового. |
A cage for the Infinite's great-eyed seraphim Thoughts |
Для великоглазых серафимов-Мыслей
Бесконечного клетка |
Was closed with a criss-cross of world-laws for bars |
Была закрыта переплетенных мировых законов
засовом |
And hedged into a curt horizon's arc |
И ограничено горизонта узкого аркой |
The irised vision of the Ineffable. |
Радужное видение Невыразимого. |
A timeless Spirit was made the slave of the hours; |
Безвременный Дух был рабом часов сделан; |
The Unbound was cast into a prison of birth |
В тюрьму рождения Нерожденный был брошен, |
To make a world that Mind could grasp and rule. |
Чтобы сделать мир тем, что мог уловить Разум и
чем он мог править. |
On an earth which looked towards a thousand suns, |
На земле, которая смотрела на тысячи солнц, |
That the created might grow Nature's lord |
Чтобы та сотворенная мощь становилась
господином Природы |
And Matter's depths be illumined with a soul |
И глубины Материи освещены были душою, |
They tied to date and norm and finite scope |
Они привязывали к дате, норме и конечным
границам |
The million-mysteried movement of the One. |
Миллионное мистическое движение Одного. |
_____Above stood ranked a subtle
archangel race |
_____Свыше стояла архангельская
тонкая раса |
With larger lids and looks that searched the unseen. |
С большими веками и глазами, что искали
невидимое. |
A light of liberating knowledge shone |
Свет освобождающего знания сиял |
Across the gulfs of silence in their eyes; |
В их глазах через бездны безмолвия; |
They lived in the mind and knew truth from within; |
Они жили в уме и изнутри знали истину; |
A sight withdrawn in the concentrated heart |
Зрение, в сконцентрированное сердце назад
отведенное, |
Could pierce behind the screen of Time's results |
Могло проникнуть за ширму результатов Времени |
And the rigid cast and shape of visible things. |
И жесткий образчик и форму зримых вещей. |
All that escaped conception's narrow noose |
Все, что избегало узкого аркана концепции, |
Vision descried and gripped; their seeing thoughts |
Зрение замечало и схватывало; их зрящие мысли |
Filled in the blanks left by the seeking sense. |
Заполняли пустоты, оставленные ищущим
чувством. |
High architects of possibility |
Высокие архитекторы возможности |
And engineers of the impossible, |
И инженеры невозможного, |
Mathematicians of the infinitudes |
Математики бесконечностей |
And theoricians of unknowable truths, |
И теоретики непознаваемых истин, |
They formulate enigma's postulates |
Они формулировали постулаты загадки |
And join the unknown to the apparent worlds. |
И присоединяли неведомое к очевидным мирам. |
Acolytes they wait upon the timeless Power, |
Служители, они посещали Силу безвременную, |
The cycle of her works investigate; |
Цикл ее работ изучали; |
Passing her fence of wordless privacy |
Минуя ее изгородь бессловесной тайной
уединенности, |
Their mind could penetrate her occult mind |
Их ум мог проникнуть в ее ум оккультный |
And draw the diagram of her secret thoughts; |
И чертить диаграмму ее тайных мыслей; |
They read the codes and ciphers she had sealed, |
Они читали коды и шифры, что она запечатала, |
Copies they made of all her guarded plans, |
Они делали копии всех ее охраняемых планов, |
For every turn of her mysterious course |
Для каждого поворота ее мистического курса |
Assigned a reason and unchanging rule. |
Находили причину и неизменное правило. |
The unseen grew visible to student eyes, |
Невидимое становилось зримо для изучающих
глаз, |
Explained was the immense Inconscient's scheme, |
Объяснена была огромного Несознания схема, |
Audacious lines were traced upon the Void; |
Смелые линии были набросаны на Пустоте; |
The Infinite was reduced to square and cube. |
Бесконечный был уменьшен до квадрата и куба. |
Arranging symbol and significance, |
Значение и символ устраивая, |
Tracing the curve of a transcendent Power, |
Прослеживая изгиб трансцендентальной Силы, |
They framed the cabbala of the cosmic Law, |
Они создавали каббалу Закона космического, |
The balancing line discovered of Life's technique |
Балансирующая линия открывала технику Жизни |
And structured her magic and her mystery. |
И структурировала ее магию и ее мистерию. |
Imposing schemes of knowledge on the Vast |
Навязывая схемы знания Шири, |
They clamped to syllogisms of finite thought |
Они прикрепляли к силлогизмам конечной мысли |
The free logic of an infinite Consciousness, |
Бесконечного Сознания свободную логику, |
Grammared the hidden rhythms of Nature's dance, |
Разбирали по правилам скрытые ритмы танца
Природы, |
Critiqued the plot of the drama of the worlds, |
Критиковали сюжет драмы миров, |
Made figure and number a key to all that is: |
Делали число и фигуру ключом ко всему
существующему: |
The psycho-analysis of cosmic Self |
Психоанализ космической Самости |
Was traced, its secrets hunted down, and read |
Был проведен, его секреты выслеживались и
читалась |
The unknown pathology of the Unique. |
Неизвестная патология Уникального. |
Assessed was the system of the probable, |
Оценена система была вероятного, |
The hazard of fleeing possibilities, |
Шанс бегущих возможностей, |
To account for the Actual's unaccountable sum, |
Для подсчета не поддающейся счету суммы
Действительного, |
Necessity's logarithmic tables drawn, |
Необходимости логарифмические таблицы
чертились, |
Cast into a scheme the triple act of the One. |
Вставлялся в схему тройной акт Одного. |
Unveiled, the abrupt invisible multitude |
Лишенное вуали, отчетливое незримое множество |
Of forces whirling from the hands of Chance |
Сил, летящих вихрем из рук Случая, |
Seemed to obey some vast imperative: |
Казалось, повинуется какому-то императиву
обширному: |
Their tangled motives worked out unity. |
Их движения путанные из единства работали. |
A wisdom read their mind to themselves unknown, |
Мудрость читала их разум, им самим неизвестный,
|
Their anarchy rammed into a formula |
Их анархия в формулу вколачивалась |
And from their giant randomness of Force, |
И из их гигантской беспорядочности Силы, |
Following the habit of their million paths, |
Следуя привычке их миллионов путей, |
Distinguishing each faintest line and stroke |
Различая каждую самую легкую линию и мазок |
Of a concealed unalterable design, |
Неизменного намерения скрытого, |
Out of the chaos of the Invisible's moods |
Из хаоса настроений Незримого |
Derived the calculus of Destiny. |
Составляла Судьбы вычисление. |
In its bright pride of universal lore |
В яркой гордости универсального знания |
Mind's knowledge overtopped the Omniscient's power: |
Знание разума превосходило силу Всезнающего: |
The Eternal's winging eagle puissances |
Крылатые орлиные могущества Вечного, |
Surprised in their untracked empyrean |
Пораженные в своих эмпиреях нехоженных, |
Stooped from their gyres to obey the beck of Thought: |
Устремлялись вниз со своих спиралей, чтобы
повиноваться кивку Мысли: |
Each mysteried God forced to revealing form, |
Каждый мистический Бог, принужденный на
открывающую форму, |
Assigned his settled moves in Nature's game, |
Назначал свои установленные движения в игре
Природы, |
Zigzagged at the gesture of a chess-player Will |
Делал зигзаг в жесте шахматисткой Воли |
Across the chequerboard of cosmic Fate. |
На шахматной доске космической Судьбы. |
In the wide sequence of Necessity's steps |
В широкой последовательности шагов
Неизбежности |
Predicted, every act and thought of God, |
Предсказан каждый акт и мысль Бога, |
Its values weighed by the accountant Mind, |
Их ценность взвешена бухгалтером-Разумом, |
Checked in his mathematised omnipotence, |
Проверена в его математическом всемогуществе, |
Lost its divine aspect of miracle |
Они утратили свой божественный аспект чуда |
And was a figure in a cosmic sum. |
И были фигурой в космической сумме. |
The mighty Mother's whims and lightning moods |
Могучей Матери прихоти и молниеносные
настроения |
Arisen from her all-wise unruled delight |
Поднявшиеся из ее неуправляемого восторга
всемудрого |
In the freedom of her sweet and passionate breast, |
В свободе ее сладкой и страстной груди, |
Robbed of their wonder were chained to a cause and aim; |
Были ограблены, лишены их чуда, прикованы к
причине и цели; |
An idol of bronze replaced her mystic shape |
Идол из бронзы заменил ее форму мистическую, |
That captures the movements of the cosmic vasts, |
Что захватывает движения космических ширей, |
In the sketch precise of an ideal face |
В точном наброске лица идеального |
Forgotten was her eyelashes' dream-print |
Забыта была ее ресниц греза-гравюра, |
Carrying on their curve infinity's dreams, |
Несущая на их изгибе мечты бесконечности, |
Lost the alluring marvel of her eyes; |
Утрачено ее глаз манящее чудо; |
The surging wave-throbs of her vast sea-heart |
Вздымающееся волны-биения ее моря-сердца
обширного |
They bound to a theorem of ordered beats: |
Они привязали к теореме приведенных в порядок
ударов: |
Her deep designs which from herself she had veiled |
Ее глубокие намерения, которые от самой себя
она вуалировала, |
Bowed self-revealed in their confessional. |
Самообнаруживающимися в их исповедальне
рассыпаны. |
For the birth and death of the worlds they fixed a date, |
Для рождения и смерти миров они установили
дату, |
The diameter of infinity was drawn, |
Диаметр бесконечности был нарисован, |
Measured the distant arc of the unseen heights |
Измерена далекая арка незримых высот |
And visualised the plumbless viewless depths, |
И визуализированы немереные глубины, глазам
недоступные, |
Till all seemed known that in all time could be. |
Пока все не стало казаться известным, что быть
во времени может. |
All was coerced by number, name and form; |
Все было принуждено числом, именем, формой; |
Nothing was left untold, incalculable. |
Ничто не осталось несказанным, неподсчитанным.
|
Yet was their wisdom circled with a nought: |
Однако их мудрость кружилась с ничто: |
Truths they could find and hold but not the one Truth: |
Истины они могли находить и держать, но не одну
Истину: |
The Highest was to them unknowable. |
Высший для них непознаваемым был. |
By knowing too much they missed the whole to be known: |
Знанием чересчур многого они утрачивали
знание целого: |
The fathomless heart of the world was left unguessed |
Бездонное сердце мира неотгаданным было
оставлено |
And the Transcendent kept its secrecy. |
И Трансцендентальный хранил свою тайну. |
_____In a sublimer and more daring soar
|
_____В более возвышенном и смелом
полете |
To the wide summit of the triple stairs |
К широкой вершине тройной лестницы |
Bare steps climbed up like flaming rocks of gold |
Голые ступеньки поднимались, как пламенеющие
утесы из золота, |
Burning their way to a pure absolute sky. |
Прожигая свой путь к чистому абсолютному небу. |
August and few the sovereign Kings of Thought |
Августейшие и немногочисленные Цари
суверенные Мысли |
Have made of Space their wide all-seeing gaze |
Сделали из Пространства свой широкий
всевидящий взгляд, |
Surveying the enormous work of Time: |
Обозревающий огромный труд Времени: |
A breadth of all-containing Consciousness |
Всесодержащего Сознания дыхание |
Supported Being in a still embrace. |
Поддерживало Бытие в безмолвном объятии. |
Intercessors with a luminous Unseen, |
Посредники со светлым Невидимым, |
They capt in the long passage to the world |
Они улавливают в длинных проходах мира |
The imperatives of the creator Self |
Императивы Себя созидающего, |
Obeyed by unknowing earth, by conscious heaven; |
Которым неведающая земля повинуется и небеса
сознающие; |
Their thoughts are partners in its vast control. |
Их мысли - партнеры в его обширном контроле. |
A great all-ruling Consciousness is there |
Великое всем управляющее Сознание есть здесь, |
And Mind unwitting serves a higher Power; |
И Разум не ведая служит Силе более высокой; |
It is a channel, not the source of all. |
Он есть канал, не источник всего. |
The cosmos is no accident in Time; |
Космос - не несчастное происшествие во Времени;
|
There is a meaning in each play of Chance, |
Есть смысл в каждой игре Случая, |
There is a freedom in each face of Fate. |
Есть свобода в каждом лике Судьбы. |
A Wisdom knows and guides the mysteried world; |
Мудрость знает и ведет мистический мир; |
A Truth-gaze shapes its beings and events; |
Истина-взгляд формирует его существа и
события; |
A Word self-born upon creation's heights, |
Саморожденное Слово на высотах творения, |
Voice of the Eternal in the temporal spheres, |
Голос Вечного во временных сферах, |
Prophet of the seeings of the Absolute, |
Видений Абсолюта пророк |
Sows the Idea's significance in Form |
Сеет Идеи значение в Форму, |
And from that seed the growths of Time arise. |
И из того семени возникают ростки Времени. |
On peaks beyond our ken the All-Wisdom sits: |
На пиках за пределами нашего рода Всемудрый
сидит: |
A single and infallible look comes down, |
Единый и непогрешимый взгляд приходит вниз, |
A silent touch from the supernal's air |
Тихое касание из небесного воздуха |
Awakes to ignorant knowledge in its acts |
Будит к невежественному знанию в ее действиях |
The secret power in the inconscient depths, |
В несознательных глубинах тайную силу, |
Compelling the blinded Godhead to emerge, |
Принуждая ослепшее Божество появиться, |
Determining Necessity's nude dance |
Обусловливая Необходимости нагой танец, |
As she passes through the circuit of the hours |
По мере того, как она проходит из круга часов |
And vanishes from the chase of finite eyes |
И исчезает от преследования глаз ограниченных |
Down circling vistas of aeonic Time. |
В погружающихся кружащихся перспективах
эпохального Времени. |
The unseizable forces of the cosmic whirl |
Неуловимые силы космического вихря |
Bear in their bacchant limbs the fixity |
Несут в своих вакхических членах
фиксированность |
Of an original foresight that is Fate. |
Изначального предвидения, что Судьбою
является. |
Even Nature's ignorance is Truth's instrument; |
Даже Природы неведение есть инструмент Истины;
|
Our struggling ego cannot change her course: |
Наше борющееся эго не может изменить ее курс: |
Yet is it a conscious power that moves in us, |
Однако, именно сознательная сила есть та, что
движется в нас, |
A seed-idea is parent of our acts |
Семя-идея - наших действий родитель, |
And destiny the unrecognised child of Will. |
И судьба - неузнанное дитя Воли. |
Infallibly by Truth's directing gaze |
Направляющим взглядом Истины непогрешимо |
All creatures here their secret self disclose, |
Все создания здесь обнаруживают свою самость
секретную, |
Forced to become what in themselves they hide. |
Принужденные становиться тем, что в самих себе
они прячут. |
For He who Is grows manifest in the years |
Ибо Он, который Есть, становится в годах все
более проявленным, |
And the slow Godhead shut within the cell |
И медленно Божество, запертое в клетках, |
Climbs from the plasm to immortality. |
Поднимается из протоплазмы к бессмертию. |
But hidden, but denied to mortal grasp, |
Но скрыта, недоступна смертным объятиям, |
Mystic, ineffable is the spirit's truth, |
Мистична, невыразима истина духа, |
Unspoken, caught only by the spirit's eye. |
Несказанна, уловима лишь глазом духа. |
When naked of ego and mind it hears the Voice; |
Когда обнажается от эго и разума, он слышит
Голос; |
It looks through light to ever greater light |
Он смотрит сквозь свет навстречу все более
великому свету |
And sees Eternity ensphering Life. |
И видит Вечность, облачающую со всех сторон
Жизнь. |
This greater Truth is foreign to our thoughts; |
Эта более великая Истина чужда нашим мыслям; |
Where a free Wisdom works, they seek for a rule; |
Где свободная Мудрость работает, они ищут
правила; |
Or we only see a tripping game of Chance |
Или мы видим только игру Случая путанную |
Or a labour in chains forced by bound Nature's law, |
Или труд в цепи, принуждаемый границей закона
Природы, |
An absolutism of dumb unthinking Power. |
Абсолютизм немой немыслящей Силы. |
Audacious in their sense of God-born strength |
Дерзкие в своем чувстве Богорожденной силы, |
These dared to grasp with their thought Truth's absolute; |
Они осмеливались хватать своей мыслью абсолют
Истины; |
By an abstract purity of godless sight, |
Абстрактной чистотой безбожного зрения, |
By a percept nude, intolerant of forms, |
Голой перцепцией, нетерпимой к формам, |
They brought to Mind what Mind could never reach |
Они приносили Уму то, чего никогда не мог он
достигнуть, |
And hoped to conquer Truth's supernal base. |
И надеялись завоевать основу небесную Истины. |
A stripped imperative of conceptual phrase |
Голый императив умозрительной фразы, |
Architectonic and inevitable |
Архитектурный и неизбежный, |
Translated the unthinkable into thought: |
Переводил в мысль немыслимое: |
A silver-winged fire of naked subtle sense, |
Серебрянокрылый огонь обнаженного тонкого
чувства, |
An ear of mind withdrawn from the outward's rhymes |
Слух ума, отвернувшийся от ритмов внешнего, |
Discovered the seed-sounds of the eternal Word, |
Обнаруживал семена-звуки вечного Слова, |
The rhythm and music heard that built the worlds, |
Ритм и музыку слышал, что строят миры |
And seized in things the bodiless Will to be. |
И ловил в вещах Волю быть бестелесную. |
The Illimitable they measured with number's rods |
Они измеряли Неограничиваемого мерками чисел |
And traced the last formula of limited things, |
И выписывали последнюю формулу вещей
ограниченных, |
In transparent systems bodied termless truths, |
В очевидные системы воплощали беспредельные
истины, |
The Timeless made accountable to Time |
Безвременное делали объяснимым для Времени |
And valued the incommensurable Supreme. |
И оценивали несоразмерного с их оценкой
Всевышнего. |
To park and hedge the ungrasped infinitudes |
Чтобы собрать и оградить несхваченные
бесконечности, |
They erected absolute walls of thought and speech |
Они соорудили абсолютные стены мысли и речи |
And made a vacuum to hold the One. |
И создали вакуум, чтоб удержать Одного. |
In their sight they drove towards an empty peak, |
В своем поле зрения они направляются к пику
пустому, |
A mighty space of cold and sunlit air. |
К могучему пространству холодного и солнцем
освещенного воздуха. |
To unify their task, excluding life |
Чтобы объединять их задачу, жизнь исключающую, |
Which cannot bear the nakedness of the Vast, |
Что не может снести наготы Шири, |
They made a cipher of a multitude, |
Они шифр создали множества, |
In negation found the meaning of the All |
В отрицании находили значение Всего |
And in nothingness the absolute positive. |
И в ничто - позитив абсолютный. |
A single law simplessed the cosmic theme, |
Единственный закон упрощал тему космическую, |
Compressing Nature into a formula; |
Втискивая Природу в формулу; |
Their titan labour made all knowledge one, |
Их титанический труд делал все знание одним, |
A mental algebra of the Spirit's ways, |
Ментальной алгеброй путей Духа, |
An abstract of the living Divinity. |
Божества живого абстракцией. |
Here the mind's wisdom stopped; it felt complete; |
Здесь остановилась разума мудрость; она
ощущалась законченной; |
For nothing more was left to think or know: |
Ибо ничего не было оставлено думать иль знать: |
In a spiritual zero it sat throned |
В духовном зеро он сидел на престоле |
And took its vast silence for the Ineffable. |
И принимал свое обширное безмолвие за
Несказанное. |
|
|
_____This was the play of the bright
gods of Thought. |
_____Это была игра светлых богов
Мысли. |
Attracting into time the timeless Light, |
Привлекая во время безвременный Свет, |
Imprisoning eternity in the hours, |
Заточая в часы вечность, |
This they have planned, to snare the feet of Truth |
Они планировали поймать ноги Истины |
In an aureate net of concept and of phrase |
В золотистые сети концепции и фразы |
And keep her captive for the thinker's joy |
И держать ее пленной для мыслителя радости |
In his little world built of immortal dreams: |
В его маленьком мире, построенном из
бессмертных грез: |
There must she dwell mured in the human mind, |
Там должна была она жить, замурованная в
человеческом разуме, |
An empress prisoner in her subject's house, |
Императрица, заточенная в доме ее
подчиненного, |
Adored and pure and still on his heart's throne, |
Обожаемая и чистая, и пока на его сердца троне, |
His splendid property cherished and apart |
Его роскошное имущество, лелеемое и
обособленное |
In the wall of silence of his secret muse, |
В стене безмолвия его размышления тайного, |
Immaculate in white virginity, |
Безупречная в белой девственности, |
The same for ever and for ever one, |
Та же вовеки и вовеки одна, |
His worshipped changeless Goddess through all time. |
Его почитаемая неизменная Богиня на все
времена. |
Or else, a faithful consort of his mind |
Или же, супруга его разума преданная, |
Assenting to his nature and his will, |
Уступающая его природе и его воле, |
She sanctions and inspires his words and acts |
Она санкционирует и вдохновляет его слова и
поступки, |
Prolonging their resonance through the listening years, |
Продлевая их резонанс на протяжении внимающих
лет, |
Companion and recorder of his march |
Компаньон и регистратор его марша, |
Crossing a brilliant tract of thought and life |
Пересекающего блестящий тракт мысли и жизни, |
Carved out of the eternity of Time. |
Вырезанный из вечности Времени. |
A witness to his high triumphant star, |
Свидетель своей высокой триумфальной звезды, |
Her godhead servitor to a crowned Idea, |
Ее божественный слуга носящей корону Идеи, |
He shall dominate by her a prostrate world; |
Он будет господствовать благодаря ей над миром
простертым; |
A warrant for his deeds and his beliefs, |
Давая ордер на его дела и его убеждения, |
She attests his right divine to lead and rule. |
Она аттестует его право божественное вести и
править. |
Or as a lover clasps his one beloved, |
Или как любовник, что свою единственную
сжимает возлюбленную, |
Godhead of his life's worship and desire, |
Божество его жизни желания и поклонения, |
Icon of his heart's sole idolatry, |
Одинокого идолопоклонничества его сердца
икона, |
She now is his and must live for him alone: |
Она ныне - его и должна жить для него одного: |
She has invaded him with her sudden bliss, |
Она наполнила его своим внезапным блаженством,
|
An exhaustless marvel in his happy grasp, |
Неистощимое чудо лежит в его счастливых
объятиях, |
An allurement, a caught ravishing miracle. |
Приманка, пойманное, приводящее в восторг диво.
|
Her now he claims after long rapt pursuit, |
Ее сейчас он требует после долгой увлеченной
погони, |
The one joy of his body and his soul: |
Единственную радость его души и его тела: |
Inescapable is her divine appeal, |
Неотразим ее божественный призыв, |
Her immense possession an undying thrill, |
Ее огромное владение - неумирающий трепет, |
An intoxication and an ecstasy: |
Опьянение, экстаз: |
The passion of her self-revealing moods, |
Страсть ее самораскрывающихся настроений, |
A heavenly glory and variety, |
Небесная слава и многообразие |
Makes ever new her body to his eyes, |
Делают вечно новым для его глаз ее тело |
Or else repeats the first enchantment's touch, |
Или же повторяют первого волшебства
прикасание, |
The luminous rapture of her mystic breasts |
Ее мистических грудей светлый восторг |
And beautiful vibrant limbs a living field |
И прекрасные вибрирующие члены живого поля |
Of throbbing new discovery without end. |
Пульсирующего нового открытия, которому нет
конца. |
A new beginning flowers in word and laugh, |
Новое начало цветет в слове и смехе, |
A new charm brings back the old extreme delight: |
Новое очарование приносит назад прежний
предельный восторг: |
He is lost in her, she is his heaven here. |
Он теряет себя в ней, она - здесь его небеса. |
Truth smiled upon the gracious golden game. |
Истина грациозной золотой игре улыбается. |
Out of her hushed eternal spaces leaned |
Из своих безмолвных вечных пространств
склонившаяся |
The great and boundless Goddess feigned to yield |
Великая и безграничная Богиня притворилась,
что уступает |
The sunlit sweetness of her secrecies. |
Сладость своих секретов, напоенную солнцем. |
Incarnating her beauty in his clasp |
Инкарнируя в своей красоте в его объятия, |
She gave for a brief kiss her immortal lips |
Она дала на краткий поцелуй свои бессмертные
губы |
And drew to her bosom one glorified mortal head: |
И привлекла к своей груди одну славную
смертную голову: |
She made earth her home, for whom heaven was too small. |
Она, для которой небеса были слишком малы,
своим домом сделала землю. |
In a human breast her occult presence lived; |
В человеческой груди ее оккультное
присутствие жило; |
He carved from his own self his figure of her: |
Он вырезал из своей собственной самости свой
образ ее: |
She shaped her body to a mind's embrace. |
Она сформировала свое тело для объятий разума. |
Into thought's narrow limits she has come; |
Она пришла в границы узкие мысли; |
Her greatness she has suffered to be pressed |
Она позволила, чтобы ее величие было втиснуто |
Into the little cabin of the Idea, |
В Идеи хижину маленькую, |
The closed room of a lonely thinker's grasp: |
Тесную комнату одинокого мыслителя хватки: |
She has lowered her heights to the stature of our souls |
Она снизила свои высоты до наших душ роста |
And dazzled our lids with her celestial gaze. |
И ослепила наши веки своим небесным взглядом. |
Thus each is satisfied with his high gain |
Так каждый удовлетворен своим достижением
высоким |
And thinks himself beyond mortality blest, |
И о себе думает, как о благословенном за
пределами смертности, |
A king of truth upon his separate throne. |
Как о царе истины на своем обособленном троне. |
To her possessor in the field of Time |
Ее владельцу в поле Времени |
A single splendour caught from her glory seems |
Единственное великолепие, пойманное от ее
славы, кажется |
The one true light, her beauty's glowing whole. |
Единственно истинным светом, ее красоты
сияющим целым. |
But thought nor word can seize eternal Truth: |
Но ни мысль, ни слово не могут схватить вечную
Истину: |
The whole world lives in a lonely ray of her sun. |
Весь мир живет в одном луче ее солнца. |
In our thinking's close and narrow lamp-lit house |
В нашего мышления тесном и узком освещенном
лампою доме |
The vanity of our shut mortal mind |
Тщеславие нашего запертого смертного разума |
Dreams that the chains of thought have made her ours; |
Мечтает, что цепи мысли ее сделают нашею; |
But only we play with our own brilliant bonds; |
Но мы лишь играем своими собственными
блестящими узами; |
Tying her down, it is ourselves we tie. |
Привязывая ее, самих себя мы привязываем. |
In our hypnosis by one luminous point |
В своем гипнозе, вызванном одной светлой
точкой, |
We see not what small figure of her we hold; |
Мы не видим, каким маленьким образом ее мы
владеем; |
We feel not her inspiring boundlessness, |
Мы не чувствуем вдохновляющей ее
безграничности, |
We share not her immortal liberty. |
Мы не разделяем ее бессмертной свободы. |
Thus is it even with the seer and sage; |
Так это происходит даже с мудрецом и провидцем;
|
For still the human limits the divine: |
Ибо до сих пор человек божество ограничивает: |
Out of our thoughts we must leap up to sight, |
Из своих мыслей мы должны прыгнуть вверх к
свету, |
Breathe her divine illimitable air, |
Дышать ее божественным неограничиваемым
воздухом, |
Her simple vast supremacy confess, |
Ее простое обширное верховенство признать, |
Dare to surrender to her absolute. |
Отважиться сдаться ее абсолюту. |
Then the Unmanifest reflects his form |
Тогда Непроявленный отразит свою форму |
In the still mind as in a living glass; |
В безмолвном уме, как в живом зеркале; |
The timeless Ray descends into our hearts |
Безвременный Луч низойдет в наши сердца |
And we are rapt into eternity. |
И мы поглощены будем восторженно в вечности. |
For Truth is wider, greater than her forms. |
Ибо Истина шире, более велика, чем ее формы. |
A thousand icons they have made of her |
Тысячи икон они из нее сделали |
And find her in the idols they adore; |
И находят ее в идолах, которые они обожают; |
But she remains herself and infinite. |
Но остается сама собою и бесконечной она. |
|
|
End of Canto Eleven |
Конец песни одиннадцатой |
|
|