Sri Aurobindo |
Шри Ауробиндо |
|
|
SAVITRI |
САВИТРИ |
A Legend and a Symbol |
Символ и легенда |
|
|
PART TWO |
ЧАСТЬ ВТОРАЯ |
|
|
BOOK FIVE |
КНИГА ПЯТАЯ |
The Book of Love |
Книга Любви |
|
|
Canto Two |
Песнь вторая |
Satyavan |
Сатьяван |
|
|
All she remembered on this day of Fate, |
В этот день Судьбы она запомнила все, |
The road that hazarded not the solemn depths |
Путь, что не спускался в глубины торжественные,
|
But turned away to flee to human homes, |
А сворачивал, чтобы избежать людского жилища; |
The wilderness with its mighty monotone, |
Глушь в могучей своей монотонности, |
The morning like a lustrous seer above, |
Утро сверху, как светлый пророк, |
The passion of the summits lost in heaven, |
Страсть вершин, затерянных в небе, |
The titan murmur of the endless woods. |
Титанический ропот бескрайних лесов. |
As if a wicket gate to joy were there |
Словно ворота в радость здесь были, |
Ringed in with voiceless hint and magic sign, |
Открывающиеся с безгласным намеком и
магическим знаком, |
Upon the margin of an unknown world |
На краю неизвестного мира, |
Reclined the curve of a sun-held recess; |
Откинувшие дугу тайника, скрывавшего солнце; |
Groves with strange flowers like eyes of gazing nymphs |
Рощи в странных цветах, как глаза нимф, |
Peered from their secrecy into open space, |
Глядели из своего укрытия на просторы
открытые, |
Boughs whispering to a constancy of light |
Ветви, в постоянстве света шептавшие, |
Sheltered a dim and screened felicity, |
Служили убежищем неясному скрытому счастью, |
And slowly a supine inconstant breeze |
И медленно вялый, переменчивый бриз |
Ran like a fleeting sigh of happiness |
Бежал, как скользящий вздох счастья, |
Over slumbrous grasses pranked with green and gold. |
Сквозь дремотные травы, украшенные золотым и
зеленым. |
Hidden in the forest's bosom of loneliness |
Спрятанные в груди уединенности леса, |
Amid the leaves the inmate voices called, |
Среди листвы голоса лесных обитателей звали, |
Sweet like desires enamoured and unseen, |
Сладкие, как желание возбужденной любви,
незримые, |
Cry answering to low insistent cry. |
Крик, отвечающий настойчивому, низкому крику. |
Behind slept emerald dumb remotenesses, |
Позади спали изумрудные, молчаливые дали, |
Haunt of a Nature passionate, veiled, denied |
Убежище страстной Природы, завуалированное,
закрытое |
To all but her own vision lost and wild. |
Для всех, кроме тех, кто в ее глазах затерян и
дик. |
Earth in this beautiful refuge free from cares |
Земля в этом прекрасном убежище от забот |
Murmured to the soul a song of strength and peace. |
Напевала душе песню силы и мира. |
Only one sign was there of a human tread: |
Лишь один след там был оставлен ногой человека:
|
A single path, shot thin and arrowlike |
Единственная тонкая тропинка, подобно стреле,
устремлялась |
Into this bosom of vast and secret life, |
В эту грудь обширной и тайной жизни, |
Pierced its enormous dream of solitude. |
Ее огромную грезу одиночества пронзая. |
Here first she met on the uncertain earth |
Здесь впервые она встретила на земле
неуверенной |
The one for whom her heart had come so far. |
Того, для которого из такой дали пришло ее
сердце. |
As might a soul on Nature's background limned |
Как может душа показаться на фоне Природы, |
Stand out for a moment in a house of dream |
Встав на миг в доме из грезы, |
Created by the ardent breath of life, |
Созданном горячим дыханием жизни, |
So he appeared against the forest verge |
Так он появился на краю леса |
Inset twixt green relief and golden ray. |
Между его зеленым рельефом и золотыми лучами. |
As if a weapon of the living Light, |
Словно оружие Света живого, |
Erect and lofty like a spear of God |
Прямая и гордая, как копье Бога, |
His figure led the splendour of the morn. |
Его фигура несла великолепие утра. |
Noble and clear as the broad peaceful heavens |
Благородной и чистой, как широкое, мирное небо, |
A tablet of young wisdom was his brow; |
Широтой юной мудрости был его лоб, |
Freedom's imperious beauty curved his limbs, |
Императивная красота свободы в изгибах его
членов дышала, |
The joy of life was on his open face. |
Радость жизни была на его открытом лице. |
His look was a wide daybreak of the gods, |
Его взгляд был широким рассветом богов, |
His head was a youthful Rishi's touched with light, |
Его голова - юного Риши, светом осиянная, |
His body was a lover's and a king's. |
Его тело - царя и возлюбленного, |
In the magnificent dawning of his force |
В великолепном рассвете его силы |
Built like a moving statue of delight |
Возведенный, как живая статуя восторга, |
He illumined the border of the forest page. |
Он озарял лесной границы страницу. |
Out of the ignorant eager toil of the years |
Из невежественного пылкого труда годов |
Abandoning man's loud drama he had come |
Он пришел, шумную драму человека покинув, |
Led by the wisdom of an adverse Fate |
Ведомый мудростью неблагоприятной Судьбы, |
To meet the ancient Mother in her groves. |
Чтобы древнюю Мать в ее рощах встретить. |
In her divine communion he had grown |
В ее божественной близости вырос он, |
A foster-child of beauty and solitude, |
Дитя, одиночеством и красотою взлелеянное, |
Heir to the centuries of the lonely wise, |
Наследник мудрости уединенной столетий, |
A brother of the sunshine and the sky, |
Брат солнечного света и неба, |
A wanderer communing with depth and marge. |
Скиталец, с глубиною и краем общающийся. |
A Veda-knower of the unwritten book |
Знаток Вед ненаписанной книги, |
Perusing the mystic scripture of her forms, |
Впитывающий ее форм писание мистическое |
He had caught her hierophant significances, |
Он уловил ее главнейшие смыслы, |
Her sphered immense imaginations learned, |
Учился ее замкнутым в сферу необъятным
фантазиям, |
Taught by sublimities of stream and wood |
Обучаемый величим рек и лесов, |
And voices of the sun and star and flame |
Солнца, звезд и огня голосами, |
And chant of the magic singers on the boughs |
Песнями магических певцов на ветвях, |
And the dumb teaching of four-footed things. |
И четвероногих существ бессловесным учением. |
Helping with confident steps her slow great hands |
Поддерживаемый в самоуверенных шагах ее
неторопливыми, большими руками |
He leaned to her influence like a flower to rain |
К ее влиянию, как цветок к дождю, он тянулся |
And, like the flower and tree a natural growth, |
И, как цветок или дерево, естественно рос, |
Widened with the touches of her shaping hours. |
Расширялся в касаниях ее часов формирующих. |
The mastery free natures have was his |
Свободных натур мастерство было его |
And their assent to joy and spacious calm; |
И их восхождение к радости и покою просторному;
|
One with the single Spirit inhabiting all, |
Единый с одним Духом, обитавшем во всем, |
He laid experience at the Godhead's feet; |
Он положил переживание к ногам Божества; |
His mind was open to her infinite mind, |
Его разум был открыт ее бесконечному разуму, |
His acts were rhythmic with her primal force; |
Его действия ритму ее первобытной силы были
созвучны; |
He had subdued his mortal thought to hers. |
Свою смертную мысль он ее подчинил мысли. |
That day he had turned from his accustomed paths; |
В этот день он свернул со своих привычных
тропинок; |
For One who, knowing every moment's load, |
Ибо Тот, кто, зная значение каждой секунды, |
Can move in all our studied or careless steps, |
Может двигаться во всех наших обдуманных или
беззаботных шагах, |
Had laid the spell of destiny on his feet |
Чары судьбы возложил на его ноги |
And drawn him to the forest's flowering verge. |
И привел его к краю цветущему леса. |
_____At first her glance that took
life's million shapes |
_____Сперва ее взгляд, что брал
миллионы форм жизни |
Impartially to people its treasure-house |
Беспристрастно, чтобы заселить свой
сокровище-дом, |
Along with sky and flower and hill and star, |
Вместе с небом, цветами, холмами и звездами, |
Dwelt rather on the bright harmonious scene. |
Обращал больше внимания на светлую
гармоничную сцену. |
It saw the green-gold of the slumbrous sward, |
Он видел зеленое золото дремотного дерна, |
The grasses quivering with the slow wind's tread, |
Колыхание трав в медленной поступи ветра, |
The branches haunted by the wild bird's call. |
Ветви, оглашаемые часто птиц диких зовом. |
Awake to Nature, vague as yet to life, |
Пробужденного к Природе, но еще смутного к
жизни, |
The eager prisoner from the Infinite, |
Стремящегося пленника из Бесконечности, |
The immortal wrestler in its mortal house, |
Бессмертного борца в его смертном доме, |
Its pride, power, passion of a striving God, |
Его гордость, силу, страсть борющегося Бога, |
It saw this image of veiled deity, |
Взор ее видел, этот образ завуалированного
божества, |
This thinking master creature of the earth, |
Мыслящего господина, создание земли, |
This last result of the beauty of the stars, |
Этот конечный результат красоты звезд, |
But only saw like fair and common forms |
Но смотрел на него, лишь как на красивые, но
обычные формы, |
The artist spirit needs not for its work |
Духу-художнику в его работе ненужные, |
And puts aside in memory's shadowy rooms. |
И откладывал в темные комнаты памяти. |
A look, a turn decides our ill-poised fate. |
Взгляд, поворот решает неуравновешенную нашу
судьбу. |
Thus in the hour that most concerned her all, |
Так в час для нее самый важный, |
Wandering unwarned by the slow surface mind, |
Скитаясь, не предупрежденная медленным
поверхностным разумом, |
The heedless scout beneath her tenting lids |
Невнимательный разведчик под ее веками-тентом,
|
Admired indifferent beauty and cared not |
Восхищалась красотой безразлично и не
старалась |
To wake her body's spirit to its king. |
Дух ее тела к его царю пробудить. |
So might she have passed by on chance ignorant roads |
Так могла пройти по случайным дорогам
неведения, |
Missing the call of Heaven, losing life's aim, |
Упустив зов Небес, потеряв жизни цель, |
But the god touched in time her conscious soul. |
Но вовремя бог к ее сознающей душе прикоснулся.
|
Her vision settled, caught and all was changed. |
Ее взор прояснился, уловил - и все изменилось. |
Her mind at first dwelt in ideal dreams, |
В идеальных грезах сперва пребывал ее ум, |
Those intimate transmuters of earth's signs |
В тех интимных трансмутаторах знаков земли, |
That make known things a hint of unseen spheres, |
Что делают известные вещи намеками невидимых
сфер, |
And saw in him the genius of the spot, |
И увидела в нем этого места гения, |
A symbol figure standing mid earth's scenes, |
Символическую фигуру, стоящую посреди сцен
земли, |
A king of life outlined in delicate air. |
Царя жизни, очерченного воздухом тонким. |
Yet this was but a moment's reverie; |
Но это было лишь мимолетною грезой; |
For suddenly her heart looked out at him, |
Ибо внезапно ее сердце на него выглянуло, |
The passionate seeing used thought cannot match, |
Страстное зрение, с которым мысль не может
сравниться, |
And knew one nearer than its own close strings. |
И узнало его лучше, чем свои собственные
близкие струны. |
All in a moment was surprised and seized, |
Все в этот миг поразило сюрпризом и было
ухвачено, |
All in inconscient ecstasy lain wrapped |
Все, что в бессознательном экстазе лежало
укутанным |
Or under imagination's coloured lids |
Или под раскрашенными веками воображения |
Held up in a large mirror-air of dream, |
Пребывало в обширном воздухе-зеркале грез, |
Broke forth in flame to recreate the world, |
Прорвалось вперед в пламени мир переделать, |
And in that flame to new things she was born. |
И в том огне она была рождена к новым вещам. |
A mystic tumult from her depths arose; |
Мистический шум из ее глубин поднялся; |
Haled, smitten erect like one who dreamed at ease, |
Окликнута, выпрямившаяся, словно встряхнули
того, кто грезил в покое, |
Life ran to gaze from every gate of sense: |
Жизнь бежала взглянуть изо всех ворот чувств: |
Thoughts indistinct and glad in moon-mist heavens, |
Радостные и неясные мысли в луннодымчатом
небе, |
Feelings as when a universe takes birth, |
Чувства, как при рождении вселенной, |
Swept through the turmoil of her bosom's space |
Пронеслись сквозь суматоху пространства
груди, |
Invaded by a swarm of golden gods: |
Наводненную толпою богов золотых: |
Arising to a hymn of wonder's priests |
Поднимаясь к гимну жрецов изумления, |
Her soul flung wide its doors to this new sun. |
Ее душа распахнула широко двери этому новому
солнцу. |
An alchemy worked, the transmutation came; |
Трудилась алхимия, пришла трансмутация; |
The missioned face had wrought the Master's spell. |
Посланный лик вызвал чары Господа. |
In the nameless light of two approaching eyes |
В безымянном свете двух приближавшихся глаз |
A swift and fated turning of her days |
Сладкая и судьбоносная ее дней перемена |
Appeared and stretched to a gleam of unknown worlds. |
Явилась и потянулась в проблеск неизвестных
миров. |
Then trembling with the mystic shock her heart |
Затем, ее сердце, сотрясаясь мистическим
стуком, |
Moved in her breast and cried out like a bird |
Шевельнулось в груди и закричало как птица, |
Who hears his mate upon a neighbouring bough. |
Что слышит супруга на ветке соседней. |
Hooves trampling fast, wheels largely stumbling ceased; |
Копыта, быстро стучащие, колеса запнулись и
встали; |
The chariot stood like an arrested wind. |
Колесница замерла, как пойманный ветер. |
And Satyavan looked out from his soul's doors |
И Сатьяван из дверей своей души выглянул |
And felt the enchantment of her liquid voice |
И ощутил, как волшебство ее плывшего голоса |
Fill his youth's purple ambience and endured |
Наполняет пурпур его юности, встретил |
The haunting miracle of a perfect face. |
Посетившее чудо ее совершенного лика. |
Mastered by the honey of a strange flower-mouth, |
Покоренный медом странного цветка-рта, |
Drawn to soul-spaces opening round a brow, |
Втянутый в душу-пространства, вокруг лба
открывающиеся, |
He turned to the vision like a sea to the moon |
Он повернулся к видению, словно море к луне, |
And suffered a dream of beauty and of change, |
И нес грезу красоты и перемены, |
Discovered the aureole round a mortal's head, |
Обнаружил ореол вокруг головы смертного, |
Adored a new divinity in things. |
Возлюбил новое божество в существах. |
His self-bound nature foundered as in fire; |
Его самоограниченная природа осела, словно в
огне; |
His life was taken into another's life. |
Его жизнь в жизнь другой была взята. |
The splendid lonely idols of his brain |
Великолепные, одинокие идолы его разума |
Fell prostrate from their bright sufficiencies, |
Пали ниц из своих ярких достаточностей, |
As at the touch of a new infinite, |
Как от касания бесконечности новой, |
To worship a godhead greater than their own. |
Поклоняться божеству более великому, чем их
собственный. |
An unknown imperious force drew him to her. |
Неизвестная, императивная сила его к ней
потянула. |
Marvelling he came across the golden sward: |
Изумляясь, он шел по траве золотой: |
Gaze met close gaze and clung in sight's embrace. |
Взгляд встретил близкий взгляд и сжал объятия
зрения. |
A visage was there, noble and great and calm, |
Лик был здесь, благородный, великий, спокойный, |
As if encircled by a halo of thought, |
Словно окруженная гало раздумья, |
A span, an arch of meditating light, |
Пядь, арка медитирующего света, |
As though some secret nimbus half was seen; |
Словно сквозь некий тайный нимб была
полузрима; |
Her inner vision still remembering knew |
Ее внутреннее зрение, все еще помня, знало |
A forehead that wore the crown of all her past, |
Лоб, что нес корону всего ее прошлого, |
Two eyes her constant and eternal stars, |
Два глаза, ее постоянные вечные звезды, |
Comrade and sovereign eyes that claimed her soul, |
Товарищи и суверены, глаза, что ее душу
требовали, |
Lids known through many lives, large frames of love. |
Веки, знакомые на протяжении множества жизней,
широкие окна любви. |
He met in her regard his future's gaze, |
В ее внимании он встретил взгляд своего
будущего, |
A promise and a presence and a fire, |
Обещание, присутствие, пламя, |
Saw an embodiment of aeonic dreams, |
Увидел воплощение вековых грез, |
A mystery of the rapture for which all |
Мистерию восторга, для которого все |
Yearns in this world of brief mortality |
Устремления в этом мире смертности краткой |
Made in material shape his very own. |
Воплотили его самое близкое в материальную
форму. |
This golden figure given to his grasp |
Эта данная для его объятий золотая фигура, |
Hid in its breast the key of all his aims, |
Спрятала на своей груди ключ от всех его целей, |
A spell to bring the Immortal's bliss on earth, |
Заклинание, несущее на землю блаженство
Бессмертия, |
To mate with heaven's truth our mortal thought, |
Соединяющее с правдой небес нашу смертную
мысль, |
To lift earth-hearts nearer the Eternal's sun. |
Поднимающее земные сердца к солнцу Вечного
ближе. |
In these great spirits now incarnate here |
В их великие духи, ныне здесь воплощенные, |
Love brought down power out of eternity |
Любовь внесла вниз силу из вечности, |
To make of life his new undying base. |
Чтобы сделать из жизни свою новую основу
бессмертную. |
His passion surged a wave from fathomless deeps; |
Его страсть поднималась волной из бездонных
глубин; |
It leaped to earth from far forgotten heights, |
Спрыгивала на землю с далеких забытых вершин, |
But kept its nature of infinity. |
Но сохраняла природу свою бесконечности. |
On the dumb bosom of this oblivious globe |
На немой груди земли этой рассеянной, |
Although as unknown beings we seem to meet, |
Хотя незнакомыми при встречах мы кажемся, |
Our lives are not aliens nor as strangers join, |
Наши жизни не чужды, мы объединяемся не как
посторонние, |
Moved to each other by a causeless force. |
Беспричинной силой друг к другу движимые. |
The soul can recognise its answering soul |
Душа отвечающую душу может узнать |
Across dividing Time and, on life's roads |
Сквозь разделяющее Время и, на путях жизни |
Absorbed wrapped traveller, turning it recovers |
Поглощенный закутанный странник,
поворачиваясь, она вновь обретает |
Familiar splendours in an unknown face |
Знакомое величие на незнакомом лице |
And touched by the warning finger of swift love |
И, касаемая предупреждающим пальцем быстрой
любви, |
It thrills again to an immortal joy |
Бессмертной радостью снова трепещет, |
Wearing a mortal body for delight. |
Неся смертное тело ради восторга. |
There is a Power within that knows beyond |
Есть Сила внутри, что за пределами знает |
Our knowings; we are greater than our thoughts, |
Наших знаний; мы более велики, чем наши мысли, |
And sometimes earth unveils that vision here. |
И иногда земля обнажается с того зрения здесь. |
To live, to love are signs of infinite things, |
Жить и любить - это знаки бесконечных вещей, |
Love is a glory from eternity's spheres. |
Любовь - это из сфер вечности слава. |
Abased, disfigured, mocked by baser mights |
Униженная, изувеченная, осмеянная низшими
силами, |
That steal his name and shape and ecstasy, |
Что ее имя украли, форму, экстаз, |
He is still the godhead by which all can change. |
Она - все еще Божество, которым измениться все
может. |
A mystery wakes in our inconscient stuff, |
Мистерия просыпается в нашем веществе
несознательном, |
A bliss is born that can remake our life. |
Блаженство, которое может нашу жизнь изменить,
рождено. |
Love dwells in us like an unopened flower |
Любовь живет в нас, как цветок нераскрывшийся, |
Awaiting a rapid moment of the soul, |
Ожидая быстрого момента души, |
Or he roams in his charmed sleep mid thoughts and things; |
Или бродит среди мыслей в своем сне
очарованном; |
The child-god is at play, he seeks himself |
Бог-ребенок в игре, она ищет себя |
In many hearts and minds and living forms: |
Во многих сердцах, живых формах и разумах: |
He lingers for a sign that he can know |
Она медлит, ждет знака, который она может
узнать |
And, when it comes, wakes blindly to a voice, |
И, когда знак приходит, слепо пробуждается к
голосу, |
A look, a touch, the meaning of a face. |
Ко взгляду, к касанию, к выражению лица. |
His instrument the dim corporeal mind, |
Ее инструмент, туманный разум телесный, |
Of celestial insight now forgetful grown, |
Божественной интуицией, прежде забытой,
становится, |
He seizes on some sign of outward charm |
Она ловит некий знак очарования внешнего, |
To guide him mid the throng of Nature's hints, |
Который ведет ее среди толп намеков Природы, |
Reads heavenly truths into earth's semblances, |
Читает в земном сходстве небесную истину, |
Desires the image for the godhead's sake, |
Ради божества образ желает, |
Divines the immortalities of form |
Угадывает бессмертия формы |
And takes the body for the sculptured soul. |
И принимает тело как скульптуру души. |
Love's adoration like a mystic seer |
Любви обожание, как провидец мистический, |
Through vision looks at the invisible, |
Через зримое глядит на незримое, |
In earth's alphabet finds a godlike sense; |
В земном алфавите находит богоподобное
чувство; |
But the mind only thinks, "Behold the one |
Но ум при этом лишь думает: "Смотри на того, |
For whom my life has waited long unfilled, |
Кого моя жизнь долго ждала незаполненная, |
Behold the sudden sovereign of my days." |
Смотри на внезапного моих дней повелителя". |
Heart feels for heart, limb cries for answering limb; |
Сердце чувствует сердце, члены кричат
отвечающим членам; |
All strives to enforce the unity all is. |
Все стремится сделать единым все, что есть. |
Too far from the Divine, Love seeks his truth |
Слишком далеко от Божества Любовь ищет правду, |
And Life is blind and the instruments deceive |
Жизнь слепа и инструменты обманывают, |
And Powers are there that labour to debase. |
И Силы здесь есть, что все испортить стараются. |
Still can the vision come, the joy arrive. |
Но зрение еще может прийти, еще радость
доступна. |
Rare is the cup fit for love's nectar wine, |
Редка чаща для нектара-вина любви подходящая, |
As rare the vessel that can hold God's birth; |
Как редок сосуд, что может вместить рождение
Бога; |
A soul made ready through a thousand years |
Душа, ставшая готовой за тысячи лет, - |
Is the living mould of a supreme Descent. |
Это живая форма для верховного Спуска. |
These knew each other though in forms thus strange. |
Они узнали друг друга, хотя и в столь станных
формах. |
Although to sight unknown, though life and mind |
Хотя неведомы зрению, хотя жизнь и ум |
Had altered to hold a new significance, |
Изменились, чтобы вместить новый смысл, |
These bodies summed the drift of numberless births, |
Эти тела суммировали поток бессчетных
рождений |
And the spirit to the spirit was the same. |
И неизменным дух для духа остался. |
Amazed by a joy for which they had waited long, |
Удивленные радостью, которой они ждали так
долго, |
The lovers met upon their different paths, |
Возлюбленные встретились на своих различных
путях, |
Travellers across the limitless plains of Time |
Путники в безграничных полях Времени, |
Together drawn from fate-led journeyings |
Выведенные вместе из управляемых судьбой
путешествий |
In the self-closed solitude of their human past, |
В самоограниченном одиночестве их
человеческого прошлого |
To a swift rapturous dream of future joy |
К сладостной, восторженной грезе будущей
радости |
And the unexpected present of these eyes. |
И к дару этих глаз неожиданному. |
By the revealing greatness of a look, |
Обнаруживающим величием взгляда, |
Form-smitten the spirit's memory woke in sense. |
Толчком формы память духа разбужена в чувстве. |
The mist was torn that lay between two lives; |
Туман был разорван, что лежал меж двух жизней; |
Her heart unveiled and his to find her turned; |
Ее сердце сняло вуаль, а его найти ее
повернулось; |
Attracted as in heaven star by star, |
Как в небе звезда звездой привлеченные, |
They wondered at each other and rejoiced |
Они удивлялись друг на друга и радовались |
And wove affinity in a silent gaze. |
И родственную близость сплетали во взгляде
безмолвном. |
A moment passed that was eternity's ray, |
Миг прошел, что был лучом вечности, |
An hour began, the matrix of new Time. |
Час настал, матрица нового Времени. |
|
|
End of Canto Two |
Конец второй песни |
|
|