| Sri Aurobindo |
Шри Ауробиндо |
| |
|
| SAVITRI |
САВИТРИ |
| A Legend and a Symbol |
Символ и легенда |
| |
|
| PART TWO |
ЧАСТЬ ВТОРАЯ |
| |
|
| BOOK FIVE |
КНИГА ПЯТАЯ |
| The Book of Love |
Книга Любви |
|
|
| Canto Three |
Песнь третья |
| Satyavan and Savitri |
Сатьяван и Савитри |
|
|
| Out of the voiceless mystery of the past |
Из мистерии прошлого безгласной, |
| In a present ignorant of forgotten bonds |
В настоящем, неведающем позабытые узы, |
| These spirits met upon the roads of Time. |
Эти духи встретились на путях Времени. |
| Yet in the heart their secret conscious selves |
Однако в сердце их тайные сознающие самости |
| At once aware grew of each other warned |
Тотчас осознали друг друга, предупрежденные |
| By the first call of a delightful voice |
Первым же звуком восхитительного голоса |
| And a first vision of the destined face. |
И первым видением предопределенного лика. |
| As when being cries to being from its depths |
Когда существо из своей глубин кричит существу
|
| Behind the screen of the external sense |
Из-за ширмы внешнего чувства |
| And strives to find the heart-disclosing word, |
И найти слово, раскрывающее сердце, старается, |
| The passionate speech revealing the soul's need, |
Страстную речь, нужду души обнаруживающую, |
| But the mind's ignorance veils the inner sight, |
Но неведение разума вуалирует зрение
внутреннее, |
| Only a little breaks through our earth-made bounds, |
Лишь немногое пробивается сквозь наши земного
творения границы, |
| So now they met in that momentous hour, |
Так ныне они встретились в тот важный час, |
| So utter the recognition in the deeps, |
Так было полным узнавание в глубинах, |
| The remembrance lost, the oneness felt and missed. |
Воспоминание утерянное, единство утраченное. |
| Thus Satyavan spoke first to Savitri: |
И Сатьяван сказал первым Савитри: |
| "O thou who com'st to me out of Time's silences, |
"О ты, что пришла ко мне из безмолвия Времени,
|
| Yet thy voice has wakened my heart to an unknown bliss, |
Твой голос пробудил мое сердце к блаженству
неведомому, |
| Immortal or mortal only in thy frame, |
Бессмертная или смертная лишь в твоем облике, |
| For more than earth speaks to me from thy soul |
Ибо больше, чем земля, говорит твоя мне душа |
| And more than earth surrounds me in thy gaze, |
И больше, чем земля, меня окружает твой взгляд, |
| How art thou named among the sons of men? |
Как называешься ты среди детей человеческих? |
| Whence hast thou dawned filling my spirit's days, |
Откуда пришла, как рассвет, ты, дни моего духа
наполнив? |
| Brighter than summer, brighter than my flowers, |
Ярче, чем лето, ярче цветов, |
| Into the lonely borders of my life, |
В одинокий край моей жизни, |
| O sunlight moulded like a golden maid? |
О солнечный свет, золотой девою отлитый? |
| I know that mighty gods are friends of earth. |
Я знаю, что могучие боги дружат с землей. |
| Amid the pageantries of day and dusk, |
Среди великолепий дней и ночей |
| Long have I travelled with my pilgrim soul |
Я путешествовал долго со своей
душой-пилигримом, |
| Moved by the marvel of familiar things. |
Движимый чудом знакомых вещей. |
| Earth could not hide from me the powers she veils: |
Земля от меня скрыть не может силы, что она
прячет: |
| Even though moving mid an earthly scene |
Даже двигаясь среди земных сцен |
| And the common surfaces of terrestrial things, |
И земных вещей обычных поверхностей, |
| My vision saw unblinded by her forms; |
Мое зрение, не ослепленное ее формами, видело; |
| The Godhead looked at me from familiar scenes. |
Божество выглядывало на меня из зрелищ
знакомых. |
| I witnessed the virgin bridals of the dawn |
Я свидетельствовал на девственных свадьбах
зари |
| Behind the glowing curtains of the sky |
Позади пылавших занавесок небес |
| Or vying in joy with the bright morning's steps |
Или, соперничая в радости с шагами светлого
утра, |
| I paced along the slumbrous coasts of noon, |
Я гулял вдоль побережий полдня дремотных, |
| Or the gold desert of the sunlight crossed |
Или золотую пустыню света солнца пересекал, |
| Traversing great wastes of splendour and of fire, |
Проходя по великим просторам блеска и пламени, |
| Or met the moon gliding amazed through heaven |
Или встречал луну, изумленно скользящую в небе |
| In the uncertain wideness of the night, |
В неопределенной широте ночи, |
| Or the stars marched on their long sentinel routes |
Или звезды маршировали по их длинному
сторожевому пути, |
| Pointing their spears through the infinitudes: |
Целя их копья сквозь бесконечности, |
| The day and dusk revealed to me hidden shapes; |
День и ночь раскрывали мне скрытые формы; |
| Figures have come to me from secret shores |
От секретных берегов ко мне приходили фигуры |
| And happy faces looked from ray and flame. |
И счастливые лица выглядывали из луча и из
пламени. |
| I have heard strange voices cross the ether's waves, |
Я слышал странные голоса за волнами эфира, |
| The Centaur's wizard song has thrilled my ear; |
Колдовские песни Кентавра волновали мой слух; |
| I have glimpsed the Apsaras bathing in the pools, |
Я видел мельком Апсар, купавшихся в омутах, |
| I have seen the wood-nymphs peering through the leaves; |
И сквозь листву я смотрел на лесных нимф; |
| The winds have shown to me their trampling lords, |
Ветры своих господ, чей шаг тяжел, мне показали,
|
| I have beheld the princes of the Sun |
Принцев Солнца я видел, |
| Burning in thousand-pillared homes of light. |
Пылающих в тысячеколонных домах света. |
| So now my mind could dream and my heart fear |
Поэтому сейчас мой ум мог пригрезить и мое
сердце боится, |
| That from some wonder-couch beyond our air |
Что с некоего дивного ложа по ту сторону нашего
воздуха |
| Risen in a wide morning of the gods |
Встав в просторном утре богов, |
| Thou drov'st thy horses from the Thunderer's worlds. |
Ты направляла коней своих из миров
Громовержца. |
| Although to heaven thy beauty seems allied, |
Хотя небесам твоя красота, похоже, близка, |
| Much rather would my thoughts rejoice to know |
Гораздо больше обрадуются мои мысли, узнав, |
| That mortal sweetness smiles between thy lids |
Что сладость смертного меж твоих век
улыбается, |
| And thy heart can beat beneath a human gaze |
Что сердце твое может биться под человеческим
взглядом |
| And thy aureate bosom quiver with a look |
И от взора твоя золотая грудь трепетать, |
| And its tumult answer to an earth-born voice. |
Отвечая смущенно земнорожденному голосу. |
| If our time-vexed affections thou canst feel, |
Если смертных дразнимую временем
привязанность ты чувствовать можешь, |
| Earth's ease of simple things can satisfy, |
Простых вещей земным покоем довольствоваться, |
| If thy glance can dwell content on earthly soil, |
Если твой взгляд на земной почве жить может
довольно, |
| And this celestial summary of delight, |
И эта небесная сумма восторга, |
| Thy golden body, dally with fatigue |
Твое золотое тело, возлежать утомленно, |
| Oppressing with its grace our terrain, while |
Придавив своей грацией нашу землю, пока |
| The frail sweet passing taste of earthly food |
Хрупкая сладость преходящего вкуса пищи земли |
| Delays thee and the torrent's leaping wine, |
И игра винной струи тебя держат, |
| Descend. Let thy journey cease, come down to us. |
Спустись. Пусть твое путешествие кончится,
сойди к нам. |
| Close is my father's creepered hermitage |
Близко отца моего увитое плющом жилище
отшельническое, |
| Screened by the tall ranks of these silent kings, |
Скрытое высокой шеренгой этих немых королей, |
| Sung to by voices of the hue-robed choirs |
Поют голоса хоров, облаченных в краски, |
| Whose chants repeat transcribed in music's notes |
Чьи песни повторяют транскрибированную в
нотах музыки |
| The passionate coloured lettering of the boughs |
Страстную запись веток раскрашенную |
| And fill the hours with their melodious cry. |
И наполняют часы криком своим мелодичным. |
| Amid the welcome-hum of many bees |
Среди приветливого жужжания множества пчел, |
| Invade our honied kingdom of the woods; |
Наполни лесов медовое царство; |
| There let me lead thee into an opulent life. |
Позволь провести тебя в изобилие жизни. |
| Bare, simple is the sylvan hermit-life; |
Неприкрашенна, проста жизнь лесного
отшельника; |
| Yet is it clad with the jewelry of earth. |
Но одета она земли драгоценностью. |
| Wild winds run - visitors midst the swaying tops, |
Дикие ветры бегут, визитеры в верхушках
качающихся, |
| Through the calm days heaven's sentinels of peace |
День за днем спокойным, часовые небесного
мира1, (1Peace - мир, покой) |
| Couched on a purple robe of sky above |
Возлежащие на пурпурной мантии неба, |
| Look down on a rich secrecy and hush |
Глядят вниз на богатую тайну и тишину, |
| And the chambered nuptial waters chant within. |
И внутри поют свадебные воды ключей. |
| Enormous, whispering, many-formed around |
Вокруг огромные, шепчущие и разноликие |
| High forest gods have taken in their arms |
Высокие лесные боги взяли в их руки |
| The human hour, a guest of their centuried pomps. |
Человеческий час, гостя их вековой пышности. |
| Apparelled are the morns in gold and green, |
Утра, одетые в зелень и золото, |
| Sunlight and shadow tapestry the walls |
Гобелен света солнца и тени |
| To make a resting chamber fit for thee." |
Станут палатами отдыха, тебе подобающими". |
| Awhile she paused as if hearing still his voice, |
Она помолчала, словно голос его все еще слушая, |
| Unwilling to break the charm, then slowly spoke. |
Не желая очарование развеять, сказала затем
медленно. |
| Musing she answered, "I am Savitri, |
Раздумывая, она отвечала: "Я - Савитри, |
| Princess of Madra. Who art thou? What name |
Принцесса Мадры. Кто ты? Какое имя |
| Musical on earth expresses thee to men? |
Музыкальное людям тебя на земле называет? |
| What trunk of kings watered by fortunate streams |
Какой ствол королей, напоенный счастливым
потоком, |
| Has flowered at last upon one happy branch? |
Расцвел наконец на счастливом одном берегу? |
| Why is thy dwelling in the pathless wood |
Почему в непроходимых лесах ты живешь |
| Far from the deeds thy glorious youth demands, |
Далеко от славных дел, которых требует юность, |
| Haunt of the anchorites and earth's wilder broods, |
В убежище отшельника и земли размышлении
диком, |
| Where only with thy witness self thou roamst |
Где лишь со своей свидетельствующей самостью
бродишь |
| In Nature's green unhuman loneliness |
В зеленом одиночестве безлюдном Природы, |
| Surrounded by enormous silences |
Окруженный громадой молчания |
| And the blind murmur of primaeval calms?" |
И сплошным ропотом первозданных покоев?" |
| And Satyavan replied to Savitri: |
И Сатьяван ответил Савитри: |
| "In days when yet his sight looked clear on life, |
"В дни, когда его взгляд смотрел на жизнь еще
ясный, |
| King Dyumatsena once, the Shalwa, reigned |
Дьюматшена, король Шалвы когда-то, правил |
| Through all the tract which from behind these tops |
Землями, что от этих вершин, |
| Passing its days of emerald delight |
Проводящих свои дни в изумрудном восторге |
| In trusting converse with the traveller winds |
В доверительной беседе со скитальцами-ветрами,
|
| Turns, looking back towards the southern heavens, |
Поворачивают, глядя назад на южное небо, |
| And leans its flank upon the musing hills. |
И спускаются по склонам холмов размышляющих. |
| But equal Fate removed her covering hand. |
Но бесстрастная Судьба шевельнула своей рукой
накрывающей, |
| A living night enclosed the strong man's paths, |
И живая ночь окружила пути человека могучего, |
| Heaven's brilliant gods recalled their careless gifts, |
Светлые боги небес отозвали назад свой дар
беззаботный, |
| Took from blank eyes their glad and helping ray |
Забрали из глаз опустевших свой радостный
помогающий луч |
| And led the uncertain goddess from his side. |
И увели от него богиню изменчивую. |
| Outcast from empire of the outer light, |
Изгнанник из империи внешнего света, |
| Lost to the comradeship of seeing men, |
Утерянный для дружбы зрящих людей, |
| He sojourns in two solitudes, within |
Он живет в двойном одиночестве, внутри, |
| And in the solemn rustle of the woods. |
И в торжественном шелесте леса. |
| Son of that king, I, Satyavan, have lived |
Сын того короля, я, Сатьяван, жил |
| Contented, for not yet of thee aware, |
В удовольствии, ибо еще не знал я тебя, |
| In my high-peopled loneliness of spirit |
В своем густонаселенном одиночестве духа |
| And this huge vital murmur kin to me, |
И в огромном жизненном ропоте, родственном мне,
|
| Nursed by the vastness, pupil of solitude. |
Обширностью вскормленный, ученик одиночества. |
| Great Nature came to her recovered child; |
Великая Природа пришла к ее ребенку, вновь
обретенному; |
| I reigned in a kingdom of a nobler kind |
Я правил в царстве более благородного рода, |
| Than men can build upon dull Matter's soil; |
Чем тот, что человек может создать на тупой
Материи почве, |
| I met the frankness of the primal earth, |
Я встречал искренность первобытной земли, |
| I enjoyed the intimacy of infant God. |
Я наслаждался близостью Бога-младенца, |
| In the great tapestried chambers of her state, |
В огромных задрапированных палатах ее
государства |
| Free in her boundless palace I have dwelt |
Свободно в безграничных чертогах я жил, |
| Indulged by the warm mother of us all, |
Балуемый теплой матерью всех нас, |
| Reared with my natural brothers in her house. |
С моими природными братьями в ее доме
воспитывался. |
| I lay in the wide bare embrace of heaven, |
Я лежал в просторных нагих объятиях неба, |
| The sunlight's radiant blessing clasped my brow, |
Сияние солнца обнимало благословляя мой лоб, |
| The moonbeams' silver ecstasy at night |
Ночью лучей луны серебристый экстаз |
| Kissed my dim lids to sleep. Earth's morns were mine; |
Целовал мои тяжелые веки, чтоб спали. Утра
земли были моими; |
| Lured by faint murmurings with the green-robed hours |
Соблазняемый слабым шорохом облаченных в
зелень часов, |
| I wandered lost in woods, prone to the voice |
Я скитался, в лесах затерявшись, лежал в голосе |
| Of winds and waters, partner of the sun's joy, |
Вод и ветров, участник радости солнца, |
| A listener to the universal speech: |
Слушатель вселенских речей: |
| My spirit satisfied within me knew |
Мой дух удовлетворенный внутри меня знал |
| Godlike our birthright, luxuried our life |
Наше богоподобное первородство, наслаждался
жизнью, |
| Whose close belongings are the earth and skies. |
К которой были близки небеса и земля. |
| Before Fate led me into this emerald world, |
До того, как Судьба привела меня в этот мир
изумрудный, |
| Aroused by some foreshadowing touch within, |
Разбуженный каким-то предзнаменующим касанием
внутри, |
| An early prescience in my mind approached |
Раннее предвидение в мой ум приблизило |
| The great dumb animal consciousness of earth |
Великое немого животное сознание земли, |
| Now grown so close to me who have left old pomps |
Ныне столь близким мне ставшее, покинувшему
прежнюю роскошь, |
| To live in this grandiose murmur dim and vast. |
Чтобы жить в этом грандиозном ропоте, обширном
и смутном. |
| Already I met her in my spirit's dream. |
Я уже встречал ее в грезе моего духа. |
| As if to a deeper country of the soul |
Словно в страну души более глубокую |
| Transposing the vivid imagery of earth, |
Перемещая живой образ земли, |
| Through an inner seeing and sense a wakening came. |
Сквозь внутреннее видение и чувство
пробуждение пришло. |
| A visioned spell pursued my boyhood's hours, |
Зримые чары преследовали часы моей юности, |
| All things the eye had caught in coloured lines |
Все вещи, пойманные в цветных линиях глазом, |
| Were seen anew through the interpreting mind |
Были увидены заново в интерпретирующем разуме,
|
| And in the shape it sought to seize the soul. |
Который искал в форме, чтоб уловить душу. |
| An early child-god took my hand that held, |
Юный бог-ребенок взял мои руки, что держали, |
| Moved, guided by the seeking of his touch, |
Двигались, велись поиском его прикасания, |
| Bright forms and hues which fled across his sight; |
Яркими формами и оттенками, что в его зрении
плыли; |
| Limned upon page and stone they spoke to men. |
Написанные на странице и камне, они говорят
людям. |
| High beauty's visitants my intimates were. |
Высокой красоты визитеры были моими друзьями. |
| The neighing pride of rapid life that roams |
Ржущая гордость быстрой жизни, что бродит, |
| Wind-maned through our pastures, on my seeing mood |
Гривоветренная, по нашим пастбищам, на мое
настроение видящее |
| Cast shapes of swiftness; trooping spotted deer |
Бросала силуэты скорости; пятнистые олени,
толпящиеся |
| Against the vesper sky became a song |
На фоне неба темнеющего, становились песнею |
| Of evening to the silence of my soul. |
Вечера молчанию души. |
| I caught for some eternal eye the sudden |
Я ловил неким вечным зрением внезапного |
| King-fisher flashing to a darkling pool; |
Зимородка, мелькнувшего к темневшему омуту; |
| A slow swan silvering the azure lake, |
Медленного лебедя, серебрившего лазурное
озеро, |
| A shape of magic whiteness, sailed through dream; |
Магической белизны силуэт, сквозь грезу
парусом плывший; |
| Leaves trembling with the passion of the wind, |
Листья, в страсти ветра дрожащие, |
| Pranked butterflies, the conscious flowers of air, |
И узорные бабочки, сознательные цветы воздуха, |
| And wandering wings in blue infinity |
И странники-птицы в голубой бесконечности |
| Lived on the tablets of my inner sight; |
Жили в картинах моего внутреннего зрения; |
| Mountains and trees stood there like thoughts from God. |
Деревья и горы стояли там как мысли от Бога |
| The brilliant long-bills in their vivid dress, |
И бриллианты длинных клювов в их ярких платьях,
|
| The peacock scattering on the breeze his moons |
Павлины, раскинувшие на бризе свои полнолуния, |
| Painted my memory like a frescoed wall. |
Словно фресками мою память раскрасили. |
| I carved my vision out of wood and stone; |
Я вырезал мое видение из леса и камня; |
| I caught the echoes of a word supreme |
Я ловил эхо слова всевышнего |
| And metred the rhythm-beats of infinity |
И ритмы-удары бесконечности мерил, |
| And listened through music for the eternal Voice. |
И ловил слухом вечный Голос сквозь музыку. |
| I felt a covert touch, I heard a call, |
Я ощущал прикосновение скрытое, я слышал зов, |
| But could not clasp the body of my God |
Но не мог обнять моего Бога тело |
| Or hold between my hands the World-Mother's feet. |
Или удержать меж ладоней ноги Матери Мира. |
| In men I met strange portions of a Self |
В людях встречал я странные части Себя, |
| That sought for fragments and in fragments lived: |
Что фрагментов искали и жили во фрагментах: |
| Each lived in himself and for himself alone |
Каждый жил в себе и для себя одного |
| And with the rest joined only fleeting ties; |
И с остальным был связан лишь мимолетными
узами; |
| Each passioned over his surface joy and grief, |
Каждый чувствовал страсть своих поверхностных
горя и радости, |
| Nor saw the Eternal in his secret house. |
И не видел Вечного в его тайном доме. |
| I conversed with Nature, mused with the changeless stars, |
Я с Природой беседовал, размышлял с
неизменными звездами, |
| God's watch-fires burning in the ignorant Night, |
Огнями дозорными Бога, горящими в Ночи
невежественной, |
| And saw upon her mighty visage fall |
И видел, как на ее могучий лик падал |
| A ray prophetic of the Eternal's sun. |
Пророческий луч солнца Вечного. |
| I sat with the forest sages in their trance: |
Я сидел с мудрецами лесными в их трансе: |
| There poured awakening streams of diamond light, |
Там лились пробуждающие струи алмазного света,
|
| I glimpsed the presence of the One in all. |
Одного во всем мелькало присутствие. |
| But still there lacked the last transcendent power |
Но последней, трансцендентальной силы, все же,
там не хватало |
| And Matter still slept empty of its Lord. |
И Материя как и прежде спала, равнодушная к
своему Господу. |
| The Spirit was saved, the body lost and mute |
Дух был спасен, тело утеряно, немо, |
| Lived still with Death and ancient Ignorance; |
Все еще жило со Смертью и древним Неведением; |
| The Inconscient was its base, the Void its fate. |
Несознание его оставалось основой, судьбой -
Пустота. |
| But thou hast come and all will surely change: |
Но ты пришла и все непременно изменится: |
| I shall feel the World-Mother in thy golden limbs |
Я почувствую Мать Мира в золотых твоих членах |
| And hear her wisdom in thy sacred voice. |
И услышу ее мудрость в твоем святом голосе. |
| The child of the Void shall be reborn in God, |
Дитя Пустоты перерождено будет в Бога. |
| My Matter shall evade the Inconscient's trance. |
Моя Материя избежит Несознания транса. |
| My body like my spirit shall be free. |
Мое тело, как и мой дух, будет свободно. |
| It shall escape from Death and Ignorance." |
От Неведения и от Смерти спасется". |
| And Savitri, musing still, replied to him: |
И Савитри, все еще размышляя, откликнулась: |
| "Speak more to me, speak more, O Satyavan, |
"Расскажи больше мне, расскажи больше, о
Сатьяван, |
| Speak of thyself and all thou art within; |
Расскажи о себе, обо всем, что есть ты внутри; |
| I would know thee as if we had ever lived |
Я узнаю тебя, словно вечно мы жили |
| Together in the chamber of our souls. |
В палате наших душ вместе. |
| Speak till a light shall come into my heart |
Говори, пока свет не войдет в мое сердце |
| And my moved mortal mind shall understand |
И мой тронутый смертный мозг не поймет |
| What all the deathless being in me feels. |
Все, что бессмертное существо во мне ощущает. |
| It knows that thou art he my spirit has sought |
Оно знает, ты - это тот, кого дух мой искал |
| Amidst earth's thronging visages and forms |
Среди земли толпящихся ликов и форм |
| Across the golden spaces of my life." |
Сквозь моей жизни золотые пространства". |
| And Satyavan like a replying harp |
И Сатьяван, словно арфа, отзывающаяся |
| To the insistent calling of a flute |
Зову флейты настойчивому, |
| Answered her questioning and let stream to her |
На ее вопрос отвечал и повел к ней поток |
| His heart in many-coloured waves of speech: |
Своего сердца в многоцветных волнах речей: |
| "O golden princess, perfect Savitri, |
"О золотая принцесса, совершенство Савитри, |
| More I would tell than failing words can speak, |
Больше я расскажу тебе, чем могут слова
недостаточные, |
| Of all that thou hast meant to me, unknown, |
Обо всем, что ты просишь, неведомом, |
| All that the lightning-flash of love reveals |
Обо всем, что молния-вспышка любви
обнаруживает |
| In one great hour of the unveiling gods. |
В час великий богов раскрывающих. |
| Even a brief nearness has reshaped my life. |
Даже краткая близость мою жизнь изменила. |
| For now I know that all I lived and was |
Ибо ныне я знаю, что все, чем жил я и был, |
| Moved towards this moment of my heart's rebirth; |
Двигалось к этому моменту перерождения моего
сердца; |
| I look back on the meaning of myself, |
На свое предназначение я оглянулся, |
| A soul made ready on earth's soil for thee. |
Душа была подготовлена на земле для тебя. |
| Once were my days like days of other men: |
Когда-то дни мои дням других были подобны: |
| To think and act was all, to enjoy and breathe; |
Думать и делать было всем, наслаждаться,
дышать; |
| This was the width and height of mortal hope: |
Это была ширина с высотою смертной надежды: |
| Yet there came glimpses of a deeper self |
Однако пришли проблески себя более глубокого, |
| That lives behind Life and makes her act its scene. |
Что живет позади Жизни и ее акты своей сценой
делает. |
| A truth was felt that screened its shape from mind, |
Была почувствована истина, что прячет свою
форму от разума, |
| A Greatness working towards a hidden end, |
Величие, трудящееся для исхода сокрытого, |
| And vaguely through the forms of earth there looked |
И смутно сквозь формы земли там проглядывало |
| Something that life is not and yet must be. |
Нечто, чем еще жизнь не является, но должна
быть. |
| I groped for the Mystery with the lantern, Thought. |
Мистерию я искал с фонарем, Мысль. |
| Its glimmerings lighted with the abstract word |
Ее проблески освещали словом абстрактным |
| A half-visible ground and travelling yard by yard |
Полузримую почву, и, путешествуя ярд за ярдом, |
| It mapped a system of the Self and God. |
Систему Себя и Бога она наносила на карту. |
| I could not live the truth it spoke and thought. |
Я не мог жить правдой, о которой она говорила и
мыслила. |
| I turned to seize its form in visible things, |
Я повернулся поймать ее форму в зримых вещах, |
| Hoping to fix its rule by mortal mind, |
Надеясь затвердить ее правило разумом
смертным, |
| Imposed a narrow structure of world-law |
Навязывал узкую структуру мирового закона |
| Upon the freedom of the Infinite, |
На свободу Бесконечного, |
| A hard firm skeleton of outward Truth, |
Тяжелый, твердый скелет внешней Правды, |
| A mental scheme of a mechanic Power. |
Ментальную схему механической Силы. |
| This light showed more the darknesses unsearched; |
Этот свет показывал больше, чем тьма не
обысканная; |
| It made the original Secrecy more occult; |
Он делал первозданный Секрет еще более
оккультным. |
| It could not analyse its cosmic Veil |
Анализировать свою космическою Вуаль он не мог
|
| Or glimpse the Wonder-worker's hidden hand |
Или заметить Чуда-работника скрытую руку |
| And trace the pattern of his magic plans. |
И снять копию с его магических планов. |
| I plunged into an inner seeing Mind |
Я нырнул во внутренний видящий Разум |
| And knew the secret laws and sorceries |
И узнал тайные законы и колдовства, |
| That make of Matter mind's bewildered slave: |
Что создают сбитого с толку раба материального
разума. |
| The mystery was not solved but deepened more. |
Мистерия не была решена, а углубилась. |
| I strove to find its hints through Beauty and Art, |
Я старался найти ее намеки сквозь Красоту и
Искусство, |
| But Form cannot unveil the indwelling Power; |
Но форма не может раскрыть внутри живущую Силу;
|
| Only it throws its symbols at our hearts. |
Лишь ее символы бросает в наши сердца. |
| It evoked a mood of self, invoked a sign |
Она вызывала настроение себя, призывала символ
|
| Of all the brooding glory hidden in sense: |
Всей скрытой в чувстве размышляющей славы: |
| I lived in the ray but faced not to the sun. |
Я жил в луче, но не встречал Солнце. |
| I looked upon the world and missed the Self, |
Я смотрел на мир - и Себя упускал, |
| And when I found the Self, I lost the world, |
И когда нашел я Себя, я потерял мир, |
| My other selves I lost and the body of God, |
Мои другие самости я потерял и тело Бога, |
| The link of the finite with the Infinite, |
Связь конечного с Бесконечным, |
| The bridge between the appearance and the Truth, |
Грань между внешним и Истиной, |
| The mystic aim for which the world was made, |
Мистическую цель, для которой был сделан мир, |
| The human sense of Immortality. |
Человеческое чувство Бессмертия. |
| But now the gold link comes to me with thy feet |
Но ныне эта связь золотая ко мне с твоими
ногами пришла |
| And His gold sun has shone on me from thy face. |
И Его солнце златое с твоего лица мне засияло. |
| For now another realm draws near with thee |
Ибо ныне царство иное с тобой приближается |
| And now diviner voices fill my ear, |
И более божественные голоса наполняют мой
слух, |
| A strange new world swims to me in thy gaze |
Странный, новый мир плывет ко мне в твоем
взгляде, |
| Approaching like a star from unknown heavens; |
Приближаясь, словно звезда с неизвестных
небес; |
| A cry of spheres comes with thee and a song |
Крик сфер приходит с тобой и песня |
| Of flaming gods. I draw a wealthier breath |
Богов пламенеющих. Я дышу в полную грудь, |
| And in a fierier march of moments move. |
И в жарче пылающем марше мгновений я двигаюсь. |
| My mind transfigures to a rapturous seer. |
Мой разум преображается в провидца
восторженного. |
| A foam-leap travelling from the waves of bliss |
Путешествующий прыжок пенящийся из волн
блаженства |
| Has changed my heart and changed the earth around: |
Изменил мое сердце и землю вокруг: |
| All with thy coming fills. Air, soil and stream |
Все твоим приходом наполнено. Воздух, почва,
поток |
| Wear bridal raiment to be fit for thee |
Свадебное убранство несут, чтобы быть тебе
подобающими, |
| And sunlight grows a shadow of thy hue |
И солнечный свет твои оттенки подчеркивает |
| Because of change within me by thy look. |
Из-за перемены внутри меня от твоего взгляда. |
| Come nearer to me from thy car of light |
Приди ближе ко мне из своей колесницы света |
| On this green sward disdaining not our soil. |
На этот зеленый дерн, не пренебрегая нашей
землей. |
| For here are secret spaces made for thee |
Ибо здесь есть для тебя созданные просторы
секретные, |
| Whose caves of emerald long to screen thy form. |
Чьих изумрудных пещер протяженность укроет
тебя. |
| Wilt thou not make this mortal bliss thy sphere? |
Разве это смертное блаженство ты своей сферой
не сделаешь? |
| Descend, O happiness, with thy moon-gold feet |
Спустись, о счастье, своими лунно-золотыми
ногами, |
| Enrich earth's floors upon whose sleep we lie. |
Одари пол земли, на котором во сне мы лежим. |
| O my bright beauty's princess Savitri, |
О принцесса красоты светлой, Савитри, |
| By my delight and thy own joy compelled |
Моим восторгом и своей собственной радостью
вынужденная, |
| Enter my life, thy chamber and thy shrine. |
Войди в мою жизнь, в твою палату, часовню. |
| In the great quietness where spirits meet, |
В этом великом покое, где духи встречаются, |
| Led by my hushed desire into my woods |
Ведома моим молчаливым желанием в мои леса, |
| Let the dim rustling arches over thee lean; |
Позволь шелестящей арке неясной над тобой
сомкнуться; |
| One with the breath of things eternal live, |
Единые с дыханием вещей вечной жизни |
| Thy heart-beats near to mine, till there shall leap |
Ко мне твоего сердца удары приблизь, пока не
прыгнет |
| Enchanted from the fragrance of the flowers |
Очарованный из аромата цветов |
| A moment which all murmurs shall recall |
Миг, который все вберет шелесты |
| And every bird remember in its cry." |
И каждую птицу в ее крике запомнит". |
| |
|
| _____Allured to her lashes by his
passionate words |
_____К своим плетям его
страстными словами притягиваемая |
| Her fathomless soul looked out at him from her eyes; |
Ее бездонная душа смотрела на него из ее глаз; |
| Passing her lips in liquid sounds it spoke. |
Шевеля ее губы в плывших звуках, душа говорила. |
| This word alone she uttered and said all: |
Произнесла одно слово и сказала все: |
| "O Satyavan, I have heard thee and I know; |
"О Сатьяван, тебя я услышала и я знаю; |
| I know that thou and only thou art he." |
Я знаю, что ты, только ты - это он". |
| Then down she came from her high carven car |
Затем вниз она сошла из своей высокой резной
колесницы, |
| Descending with a soft and faltering haste; |
Спускаясь с мягкой, неуверенной спешкой; |
| Her many-hued raiment glistening in the light |
Ее многоцветное платье, блестящее в свете, |
| Hovered a moment over the wind-stirred grass, |
Парило над шевелимой ветром травой, |
| Mixed with a glimmer of her body's ray |
Смешавшейся с сиянием луча ее тела |
| Like lovely plumage of a settling bird. |
Словно с чудесным плюмажем усевшейся птицы. |
| Her gleaming feet upon the green-gold sward |
Ее светлые ноги на зеленом золоте дерна |
| Scattered a memory of wandering beams |
Оставили память сияний блуждающих |
| And lightly pressed the unspoken desire of earth |
И легко немое желание земли придавили, |
| Cherished in her too brief passing by the soil. |
Лелеяли в ней это слишком краткое касание
почвы. |
| Then flitting like pale-brilliant moths her hands |
Затем ее руки, вспорхнув как светлые яркие
бабочки, |
| Took from the sylvan verge's sunlit arms |
Приняли у освещенных солнцем рук края лесного |
| A load of their jewel-faces' clustering swarms, |
Груз их драгоценностей-ладоней, собранных в
гроздь, |
| Companions of the spring-time and the breeze. |
Компаньоны весны и друзья бриза. |
| A candid garland set with simple forms |
Чистая гирлянда формы простой, |
| Her rapid fingers taught a flower song, |
Ее быстрые пальцы цветов песню учили, |
| The stanzaed movement of a marriage hymn. |
Станс-движение брачного гимна. |
| Profound in perfume and immersed in hue |
В ароматы утоплены, в оттенки погружены, |
| They mixed their yearning's coloured signs and made |
Они смешали цветные знаки стремления, сделали |
| The bloom of their purity and passion one. |
Цветение их чистоты и страсти единым. |
| A sacrament of joy in treasuring palms |
Причастие радости в хранящих ладонях |
| She brought, flower-symbol of her offered life, |
Она несла, цветок-символ ее предложенной жизни,
|
| Then with raised hands that trembled a little now |
Затем, с поднятыми руками, что сейчас дрожали
немного |
| At the very closeness that her soul desired, |
В полной близости, которую ее желала душа, |
| This bond of sweetness, their bright union's sign, |
Узы сладости, их светлого объединения символ, |
| She laid on the bosom coveted by her love. |
Она прильнула к груди, ее любовью желанной. |
| As if inclined before some gracious god |
Словно перед неким милосердным богом
склоненная, |
| Who has out of his mist of greatness shone |
Что просиял из своего тумана величия, |
| To fill with beauty his adorer's hours, |
Чтоб своего поклонника часы красотою
наполнить, |
| She bowed and touched his feet with worshipping hands; |
Она согнулась и его ног обожающими руками
коснулась; |
| She made her life his world for him to tread |
Она сделала свою жизнь его миром, для него,
чтобы вошел |
| And made her body the room of his delight, |
И ее тело сделал своего восторга комнатой, |
| Her beating heart a remembrancer of bliss. |
Ее стучащее сердце - воспоминанием блаженства. |
| He bent to her and took into his own |
Он к ней наклонился и взял в свою собственность
|
| Their married yearning joined like folded hopes; |
Их поженившееся стремление, соединенное как
объятия надежды; |
| As if a whole rich world suddenly possessed, |
Словно овладел внезапно всем миром богатым, |
| Wedded to all he had been, became himself, |
Повенчавшись со всем, чем он был, он стал сам
собой, |
| An inexhaustible joy made his alone, |
Неистощимая радость сделала его одиноким, |
| He gathered all Savitri into his clasp. |
Он вобрал всю Савитри в объятия. |
| Around her his embrace became the sign |
Его руки вокруг нее стали знаком |
| Of a locked closeness through slow intimate years, |
Замкнутой близости сквозь медленные, интимные
годы, |
| A first sweet summary of delight to come, |
Первой сладостной суммой восторга грядущего, |
| One brevity intense of all long life. |
Одной интенсивной краткостью всей долгой
жизни. |
| In a wide moment of two souls that meet |
В широком моменте двух душ, что встречаются, |
| She felt her being flow into him as in waves |
Она ощущала, как ее существо вплывает в него,
как в волнах |
| A river pours into a mighty sea. |
Река втекает в могучее море. |
| As when a soul is merging into God |
Как когда душа поглощается в Бога, |
| To live in Him for ever and know His joy, |
Чтобы жить в Нем вовеки и знать Его радость, |
| Her consciousness grew aware of him alone |
Ее сознание осознавало его одного, |
| And all her separate self was lost in his. |
И вся ее отдельная самость была утеряна в его
самости. |
| As a starry heaven encircles happy earth, |
Как звездное небо окружает счастливую землю, |
| He shut her into himself in a circle of bliss |
В себе закрыл он ее в круге блаженства |
| And shut the world into himself and her. |
И запер мир в себя и в нее. |
| A boundless isolation made them one; |
Безграничная изоляция их едиными сделала; |
| He was aware of her enveloping him |
Он сознавал ее, его обернувшую, |
| And let her penetrate his very soul |
И дал ей проникнуть к себе в самую душу, |
| As is a world by the world's spirit filled, |
Словно мир духом мира заполнен, |
| As the mortal wakes into Eternity, |
Словно смертный просыпается в Вечность, |
| As the finite opens to the Infinite. |
Словно конечное открывается Бесконечному. |
| Thus were they in each other lost awhile, |
Так они затерялись друг в друге на время, |
| Then drawing back from their long ecstasy's trance |
Затем, выйдя назад из транса экстаза их
долгого, |
| Came into a new self and a new world. |
Вошли в новых себя и в мир новый. |
| Each now was a part of the other's unity, |
Каждый сейчас был частью единства другого. |
| The world was but their twin self-finding's scene |
Мир был, но их двойного самонахождения сценой, |
| Or their own wedded being's vaster frame. |
Или их существ сочетавшихся более обширным
каркасом. |
| On the high glowing cupola of the day |
В высоком пылающем куполе дня |
| Fate tied a knot with morning's halo threads |
Судьба завязала узел из нитей сияния утра, |
| While by the ministry of an auspice-hour |
А министерством благоприятного часа |
| Heart-bound before the sun, their marriage fire, |
Связи сердец перед солнцем, их брачным огнем, |
| The wedding of the eternal Lord and Spouse |
Вечного Господа венчания с Супругой |
| Took place again on earth in human forms: |
Вновь выбрано место на земле в человеческих
формах: |
| In a new act of the drama of the world |
В новом акте мировой драмы |
| The united Two began a greater age. |
Соединенные Двое начали более великую эру. |
| In the silence and murmur of that emerald world |
В тишине и шелесте этого изумрудного мира |
| And the mutter of the priest-wind's sacred verse, |
И в бормотании священником-ветром священных
стихов, |
| Amid the choral whispering of the leaves |
Среди хорального шепота листьев, |
| Love's twain had joined together and grew one. |
Две половины любви слились вместе и стали
едины. |
| The natural miracle was wrought once more: |
Природное чудо еще раз трудилось: |
| In the immutable ideal world |
В неизменном, идеальном мире |
| One human moment was eternal made. |
Один человеческий миг был сделан вечным. |
| |
|
| _____Then down the narrow path where
their lives had met |
_____Затем вниз, по узкой
тропинке, где повстречались их жизни, |
| He led and showed to her her future world, |
Он вел и показывал ей ее будущий мир, |
| Love's refuge and corner of happy solitude. |
Убежище любви и уединения счастливого угол. |
| At the path's end through a green cleft in the trees |
В конце тропинки, за зеленым проходом в
деревьях, |
| She saw a clustering line of hermit-roofs |
Она увидела линии крыши жилища отшельника |
| And looked now first on her heart's future home, |
И впервые взглянула на будущий дом ее сердца, |
| The thatch that covered the life of Satyavan. |
На хижину, что укрывала жизнь Сатьявана. |
| Adorned with creepers and red climbing flowers |
Украшенная плюшем и красными вьющимися
цветами, |
| It seemed a sylvan beauty in her dreams |
В грезах Савитри она показалась лесною
красавицей, |
| Slumbering with brown body and tumbled hair |
Уснувшей коричневым телом с волосами
рассыпанными |
| In her chamber inviolate of emerald peace. |
В ее неоскверненной палате изумрудного мира2.
(2Peace - мир, покой) |
| Around it stretched the forest's anchorite mood |
Вокруг нее простиралось настроение леса
отшельническое, |
| Lost in the depths of its own solitude. |
Затерянного в глубинах его одиночества
собственного. |
| Then moved by the deep joy she could not speak, |
Она не могла говорить, радостью глубокой
движимая затем |
| A little depth of it quivering in her words, |
Лишь с ее малой толикой, что трепетала в словах,
|
| Her happy voice cried out to Satyavan: |
Ее счастливый голос выкрикнул: |
| "My heart will stay here on this forest verge |
"Мое сердце останется здесь, в лесном этом
краю, |
| And close to this thatched roof while I am far: |
Близь этой крыши из листьев, пока далеко я: |
| Now of more wandering it has no need. |
Ныне в новых скитаниях я не нуждаюсь. |
| But I must haste back to my father's house |
Но я должна спешить назад в моего отца дом, |
| Which soon will lose one loved accustomed tread |
Который скоро потеряет одну любимую знакомую
поступь |
| And listen in vain for a once cherished voice. |
И будет тщетно ловить когда-то лелеемый голос. |
| For soon I shall return nor ever again |
Ибо скоро я вернусь, никогда снова |
| Oneness must sever its recovered bliss |
Единство не должно разделять блаженство свое,
назад обретенное, |
| Or fate sunder our lives while life is ours." |
И судьба разлучать наши жизни, пока они
наши". |
| Once more she mounted on the carven car |
Вновь она поднялась на колесницу резную, |
| And under the ardour of a fiery noon |
И под пылом раскаленного полдня, |
| Less bright than the splendour of her thoughts and dreams |
Менее яркого, чем блеск ее мыслей и грез, |
| She sped swift-reined, swift-hearted but still saw |
Она спешила, быстро правящая, с быстрым
сердцем, но еще видела |
| In still lucidities of sight's inner world |
В неподвижной ясности мира внутреннего зрения,
|
| Through the cool-scented wood's luxurious gloom |
Сквозь благоухающий холодом полумрак леса
роскошный, |
| On shadowy paths between great rugged trunks |
Как по тенистой тропинке меж стволами
неровными |
| Pace towards a tranquil clearing Satyavan. |
К тихой поляне идет Сатьяван. |
| A nave of trees enshrined the hermit thatch, |
Неф деревьев заключил в арку отшельника
хижину, |
| The new deep covert of her felicity, |
Ее счастья глубокое убежище новое, |
| Preferred to heaven her soul's temple and home. |
Ее души дом и храм, что лучше небес. |
| This now remained with her, her heart's constant scene. |
Это ныне останется с ней, ее сердца постоянная
сцена. |
| |
|
| End of Canto Three |
Конец третьей песни |
| End of Book Five |
Конец книги пятой |
|
|