Сатпрем. Заметки Апокалипсиса. Том 1

1946	--	??
1956	январь	04
1960	июль	14
1961	--	??
1952	июль	14
1963	--	??
1964	--	??
1972	апрель	01-02
1973	апрель	07 08 10 11
	май	15 19
	июнь	20-21
	июль	03 13 29
	октябрь	01 31
	ноябрь	10-11 14 16 17

(Это было моё первое видение. Я находился в Пондишерри, во дворце губернатора. Я увидел Шри Ауробиндо и Мать в 1946. Затем я прочитал в книге Пурани, что “сны” имеют значение. Я был абсолютным материалистом и западным человеком до мозга костей. В тот вечер я сказал себе: “Давай-ка, посмотрим, что это...”. Вот что я увидел в ту ночь. Это была картина всего предстоящего путешествия, до и после ухода Матери, для индивидуума которым был я и для будущего Земли.)

Я находился в довольно мрачной средневековой крепости – западной крепости, это происходило на Западе – я шёл вниз по улице, мощёной огромными каменными плитами. Я всё ещё вижу их, твёрдые, отполированные, неровные; высокие стены, казалось, склонялись ко мне украшенными железом балконами. Я шёл, маленький, среди тёмной и незнакомой толпы. Специфический запах исходил именно от этой толпы. Необыкновенно молчаливая толпа: каждый человек был укрыт завесой из молчания. И этот запах подземелья. Я видел себя посреди этой толпы, очень маленького, почти неразличимого, словно я смотрел сверху. Я шёл вниз, в сторону ворот; я знал, что внизу улицы находились ворота.¹ Но по мере моего продвижения вперёд, я чувствовал, что не так одет и веду себя не так, я был не похож на них, возможно из другого места или из другого времени – незваный гость, и все уставились на меня. И эти пристальные взгляды становились всё более угрожающими и агрессивными. Чем больше я ощущал себя чужим, тем больше становилась их враждебность. Это исходило отовсюду, даже от стен и камней – мир из камня. Я не знал, что мне нужно делать, я отчаянно пытался найти правильное слово, верный жест: я согнулся, сжимаемый стенами, наполняющими меня серостью – это было невыносимо. Эта немая толпа выбрала меня. Я ощущал растущую тяжесть, становящуюся почти невыносимой и удушающей, словно одежды мои были фальшивыми, отвратительно фальшивыми, точно также как моё лицо и цвет моей кожи – словно я был пойман своего рода карликовым “я”, и тем не мене это был я; я не мог им подражать, я не знал пароля, надлежащего жеста, всё было гнетущим. Кроме того, непременно подойдёт полицейский, а у меня нет паспорта, нет ничего, я заперт, я заключён в этой ужасной каменной крепости.... И вдруг, выскочив неизвестно откуда, посреди улицы появилась огромная белая лошадь – белая, светящаяся, о! удивительное, высокое животное – такая высокая, что возвышаясь над толпой, она доставала верхушки стен. Огромная, гигантская грудь. Прежде, чем я понял, что произошло, я оказался у неё спине и полетел галопом: фантастический, богоподобный галоп. Всё уступало мне дорогу: толпа, ворота, стража – ничто не могло сопротивляться. Затем, вдруг, свобода, открытое пространство, чистый воздух – все рододендроны Гималаев в одном вдохе. Я вдохнул полной грудью, почувствовал себя расширяющимся, почти сверкающим – я возвращал свой цвет и свою высоту. Освобождение.

Я всё ещё ощущаю в своих руках эту белую гриву, тёплые бока между ногами, бьющий в лицо ветер и глубокую радость струящуюся по моим венам, словно меня несла прочь победоносная, непреодолимая сила.... Мы въехали в лес.

PS. Это видение, всё ещё живое, свежее, спустя годы и даже десятилетия, было в точности записано в книге “Телом Земли или Саньясин”. Но сколько же лет или десятилетий требуется нам, чтобы понять реальность или истинное значение того, что мы однажды видели? То, что в жизни имело значение может быть прочитано в обратном направлении, подобно геологическим напластованиям, слой за слоем, с постоянно углубляющейся тайной.

Но чего я не понял тогда, что средневековая крепость представляла не только (религиозное) Средневековье одиннадцатого века, но и Научное Средневековье двадцатого столетия. Которое подразумевает весь Запад. И чего я ещё не знал в то время, что огромная белая лошадь, в индийской традиции, это лошадь Калки, последнего “аватара” (для нас Шри Ауробиндо), того кто приходит в конце человеческого цикла, чтобы “изменить закон” правления Смерти и Лжи, для того, чтобы установить владычество Божественной Жизни и Истинного Человека.

(Это видение послужило прообразом всего путешествия Суджаты, не только прошлого и настоящего путешествия, но и предстоящего путешествия после ухода Матери. Давайте примем во внимание, что Суджата, следуя за своим отцом, впервые приехала в Пондишерри для того, чтобы встретиться с Матерью и Шри Ауробиндо в феврале 1935 года, после того как умерла её мать, когда ей только что исполнилось девять лет. Для того, чтобы остаться с Матерью навсегда она вернулась в 1938 году, когда ей было двенадцать с половиной лет.)

Сегодня в обед должен был быть урок черчения. Но я уснула.

Я увидела свою мать (Сухаг Кумар)² стоящую на краю озера в центре которого находился храм похожий на джайнский храм в Бихаре (это напомнило мне Джаламандир в Павапури). Он рушился. На берегу можно было видеть несколько строений в плохом состоянии. Моя мать думала (я могла слышать её мысли, словно она говорила вслух): “Я была в этом городе три раза и никогда не видела этого храма!”

В этот момент я внезапно проснулась, но мне вовсе не хотелось просыпаться. На часах было 13:20. “О, я могу ещё несколько минут оставаться в постели,” – подумала я. Поэтому я перевернулась и снова заснула. И мой сон продолжился.

Моя мать и я находились в маленькой деревянной лодке, какие раньше можно было видеть на Ганге. Это было то же самое озеро, я полагаю, но вода была прозрачная, и кроме того, очень спокойная. У меня было смутное ощущение, что в лодке также находился и мой отец, но я не уверена.

Затем, вдруг, мельком я увидела свою мать, идущую по своего рода мосту, соединяющему берег с храмом, находящимся прямо посреди озера. Моя мать шла прямо к храму не глядя по сторонам. В этот момент я посмотрела вокруг и увидела, что маленькая лодка в которой я сидела находится в десяти-пятнадцати метрах от берега. (У меня также было очень смутное впечатление того, что я вижу на берегу разрушенные здания.)

Затем картина внезапно изменилась. На этот раз я была с Матерью. Это была лодка Матери. Она энергично действовала, раздавая инструкции то одному, то другому – на этот раз в лодке было несколько человек. Это была большая лодка, возможно “шхуна”. Я не разбираюсь в лодках, поэтому ничего не могу сказать. Во всяком случае вокруг нас было море; на этот раз мы были в море и оно было довольно спокойным. Лодка Матери двигалась быстро и плавно. Это продолжалось долгое время. Я больше не видела берега.

Затем всё снова изменилось. На этот раз мы действительно были в открытом море; это была лодка Сатпрема³ (Бернара). В ней находились немногие из нас. В этот раз капитаном несомненно был Сатпрем. Это была маленькая лодка, возможно спасательная шлюпка, и ею управлял он. Но какое сильное волнение! Огромные волны! Мы находились то на гребне волны, то летели вниз. Нас раскачивало (если мягко выразиться). Волна сменяла волну, бесконечно. Я могла видеть лицо капитана. Серьёзное, без тени улыбки: он был сконцентрирован. Я могла бы сказать: “Непреклонный”.

Затем, когда нас раскачивало больше всего, я мельком увидела остров. Мы двинулись к нему.

Затем, почти одновременно, впереди и слева, я увидела лайнер, старинный пароход, но такой огромный! Он тонул.... И пассажиры тонули вместе с ним или, скорее, большинство пассажиров, а некоторые пытались плыть по морю. Многие из них, казалось, потеряли чувство направления. Но некоторые пытались плыть в направлении острова.

Когда я смотрела на всё это, меня тряхнуло и я потеряла сознание, вероятно от удара при причаливании. Когда я открыла глаза, я обнаружила, что лежу плашмя животом на земле. Я увидела Сатпрема, который сошёл с лодки на берег. В лодке был ещё один человек, но я не знаю кто, поскольку он был ко мне спиной. Я думаю, что с самого начала там было несколько человек, но в конце остался только один. Я также заметила одного из плывущих с лайнера, который смог приблизиться к берегу острова (но он не полностью встал ногами на землю, он только хватался за неё).

На острове было несколько деревьев, я забыла упомянуть об этом. Но когда я осмотрелась вокруг, я увидела своего рода большое дерево, или нечто высокое. Это была Мать.

И тогда я поняла: “Мы достигли Острова Матери”.

Этой ночью, между одиннадцатью и двенадцатью часами, произошло кое-что интересное. Я находилась в какой-то машине. Машины я не видела, так как была внутри. Передо мной сидел водитель, я видела только его спину; меня не интересовало, кто он: этот человек делал то, что должен был делать.

И тут будто прорвало плотину. И потоки, могучие как океан, готовы были поглотить... что-то... землю? Чудовищный поток несся с немыслимой скоростью, и не существовало силы, способной его остановить. Вода была горько-солёной и мутной. Но мне нужно было обязательно попасть в одно место, опередив воду. Потому что, если бы пришла вода, уже ничего нельзя было бы сделать. А если бы я успела добраться первой (я говорю “я”, но это была другая я, не это тело) то оказалась бы в полной безопасности, и тогда появился бы шанс помочь оставшимся позади.

Машина мчалась (я видела, ощущала движение) быстрее воды. Наводнение колоссальное, но машина оказалась быстрее. И это было чудесно.... Время от времени попадались особенно опасные и трудные места, и я всё время успевала раньше, чем вода, как раз перед тем как она перекрывала проезд. А вода всё наступала и наступала. Затем, последним рывком (на самом деле, это был не рывок, а воля) мы проскочили, и тут же подошла вода – она мчалась с фантастической скоростью. Мы проехали какое-то место, и тут на противоположной стороне всё начало менять цвет. Доминировал голубой – интенсивный голубой цвет, представляющий организованную силу в самом материальном мире. Мы были у цели, и машина остановилась как вкопанная. А я, всё время смотревшая вперёд, обернулась и сказала: “А! Ну вот, теперь мы можем помочь тем, кто отстал”. Смотри, я сейчас тебе нарисую, вот:

Вода уходила направо. Время от времени на пути попадались выбоины и трещины. Это было опасно – вода по ним могла просочиться вперёд, и мы уже бы не проехали: достаточно было нескольких капель, чтобы закрыть проезд. Трещины были не широкие.... Вода просачивалась, но я замечала это раньше, и машина неслась на полной скорости. Вместо того, чтобы остановиться, она проскакивала в диком рывке, и это было похоже на американские горки, настоящие американские горки. Мы успевали проехать. Трещины на дороге попадались постоянно (много: пять, шесть, я нарисовала только две), и каждый раз мы подпрыгивали и ехали дальше, до того места, где я обозначила водоворот.

В самом конце спуска вода образовывала воронку – это был Великий Проход. Если бы вода застала нас там – всё было бы кончено. Проехать можно было только там. Последний рывок – и мы стрелой, будто взлетев от скорости, проскочили.

Попав на другую сторону, мы сразу же, хотя уровень земли здесь был не выше (не знаю, почему), оказались в безопасности. А поток всё надвигался – волна шла за волной, насколько охватывал взгляд – и выходил к Большому Водовороту. Стоило воде достигнуть его, как началось всеобщее наводнение, вода залила... землю. Поток закрутился, но я была уже с другой стороны, и он не мог меня достать: вода не могла здесь пройти, что-то невидимое остановило её, и она начала вращаться.

Кажется, что именно там и должен был быть водоворот.

Мне показалось, что внизу подо мной, была земля: её заливала вода.

Путь машины проходил не по земле, а над ней (возможно, в межзвёздном пространстве); он был проложен специально. Было непонятно, откуда поступает вода: я не видела истоков, они терялись за горизонтом. Но она спускалась шквалом – не падала вертикально, не образовывала каскады, а просто стремилась бурным потоком. Мой путь пролегал между потоками, а земля находилась где-то внизу. Но и впереди и сзади была вода – удивительно, насколько я могла видеть, она была повсюду, но только не у меня на пути (туда она только просачивалась). Вода двигалась одновременно со мной. В этом движении присутствовала некая сознательная воля, и нужно было успеть к Великому Проходу прежде, чем она. Вода была похожа на физическую, но обладала неким сознанием, сознательной волей, и ... как будто её воля боролась с моей. Я едва успевала проскакивать трещины. То, что водой двигала воля, я увидела лишь подъехав к Великому Проходу. Я успела как раз перед ней. И проскочила его молнией, на фантастической скорости! Я даже не заметила как... со скоростью молнии! А потом, вдруг, резко остановилась и увидела голубизну. Голубой квадрат.

На тот момент я не знала, что всё это значит, а утром мне пришла мысль: “Наверное это как-то связано с ситуацией в мире”.

В соотношении... земля по сравнению с водным пространством казалась совсем крошечной. Примерно так, наверное, было во время Потопа, при наводнениях, но масштаб был неизмеримо больше.

Что было... приятно и необычно – скорость перемещения, как стрела – я успевала всегда вовремя, точно вовремя. Я перебралась на другую сторону (сзади был потоп, который смыл бы всё), но другую сторону вода не могла пройти НИ ПРИ КАКИХ обстоятельствах; это было главное моё ощущение. Она остановилась и не могла больше затронуть ничего.

Обернувшись назад, я увидела, что всё затоплено, и подумала: “Посмотрим, удастся ли что-нибудь сделать”. Позади оставался некто – или нечто – кто был мне дорог, кто-то очень симпатичный, примерно такого же голубого цвета, что и вода (не люди, а существа что-то представлявшие, они следовали за мной на достаточно близком расстоянии, но не поспевали, отставали: по мере того, как увеличивалась моя скорость, их скорость уменьшалась. Им не удавалось держать постоянную дистанцию). Я беспокоилась за них. Я думала: “О! Как близко, а могли бы проскочить”. И тут я увидела, что эта разрушительная воля, инструментом которой служила – символически – вода, опередила их и заливает всё. Но оставался шанс спасти их на кромке воды. Я сразу же подумала об этом, это было моё первое побуждение: “Посмотрим, удастся ли ещё что-нибудь сделать”. Я отметила особо опасные места (проезжая мимо них на скорости я думала: “А! Можно сделать вот это... и ещё то” – сознание работало с той же скоростью, и я по дороге всё замечала), и как только я оказалась на другой стороне, я отправила туда послание.

Внизу вода разлилась океаном, не оставляя никакой надежды. Но там, на кромке, надежда ещё была даже сейчас – наверное я обладала силой помочь им выбраться в безопасное место. Но этого я уже не увидела, так как проснулась. Всё вдруг закончилось. Видимо из-за резкого пробуждения я не поняла, что означает видение.

Это лишь попытка перевода на человеческий язык, потому что на самом деле...

Дело происходило ранним утром, очень рано, и это не видение, не то, что наблюдаешь, а реальные события.

Я давно поняла: ночью свершаются действия. Не образы, не символы, не картинки – действия. Но происходят они не на человеческом уровне.

Недавно приезжал С. М.... Он в курсе всех событий из правительственных источников (публике преподносится совсем другое). Новости недобрые. Он хотел узнать что-то от меня, потому что верит мне (настолько, что говорит Неру и другим: “Мать сказала так-то...”. И к счастью, мои слова сбываются!) Вот и сейчас, описав ситуацию, он хотел слышать мой ответ.

Если рассуждать логически, война неизбежна. Но когда он меня спросил, я стала смотреть – ночью, и по-другому. И ответила: “Я не чувствую. Война вряд ли будет”.

Сегодня утром, после этого видения, я вновь задала себе тот же вопрос: “Будет ли война?” – я этого не чувствую.... Хотя, возможно, будет ещё хуже.

Помню, однажды ночью я где-то бродила, точно уже не помню, единственное – я вышла за пределы Индии, а затем, вернувшись, увидела, что ПОВСЮДУ стоят огромные, колоссальных размеров слоны. Тогда я не знала, что коммунисты символом Индии выбрали слона. Об этом мне сказали позже. Я подумала: “Что же это значит, может индийские войска?...” – но на боевых слонов они были не похожи. Скорее на мамонтов – огромных и словно воплощавших невероятной силы инерцию. Впечатление было таким – тяжёлый, инертный, неподвижный, огромный тамас. Мне это не понравилось. Вернулась я с тягостным ощущением и несколько дней думала, не означает ли это войну. Потом, случайно, в разговоре я услышала, что коммунисты выбрали своим символом слона, а конгресс – быка.... В видении я проходила между слонами, а они стояли неподвижно, причём некоторые даже пытались уступить мне дорогу.

Мне кажется, что когда речь идёт о человеческих существах, видения приобретают особую форму – особый образ. Наводнение – другое дело. Видение было совершенно безличным. Там были силы. Такое впечатление, что прорвало плотину: удерживаемые, скованные раньше силы вдруг....

Моя едущая машина – это садхана, тут нет и тени сомнения. Я поняла, что скорость садханы была больше скорости разрушительных сил. И нет сомнений, что всё закончилось победой.... Ощущение СИЛЫ, появившееся как только я достигла цели (оказалась в “квадрате”) – её было достаточно, чтобы помочь другим.

Это были мировые силы. Не скажу, чтобы они означали войну. К тому же (я предвидела много войн, и мировых и локальных) война никогда не представлялась мне в таком виде. Всегда пожар: огонь, огонь, горящие дома. Но не наводнение.

Такое уже было. Все говорят, что в 1962... некоторые даже предсказывают конец света, но это глупость! Земля была создана с определённой целью, и она не исчезнет, пока не произойдут некоторые вещи.

Прошлой ночью у меня был сон о тебе, который оставил очень живое впечатление. Вероятно это абсурд, но это было так реально!... Ты позвала меня потому, что собиралась оставить тело: ты решила уйти и хотела попрощаться. Это было так реально! Я пришёл к тебе и в какой-то момент положил голову тебе на колени, и я был наполнен светом; он был очень мягким. Но в то же самое время я знал, что ты прощаешься, что ты собираешься покинуть своё тело, и я плакал во сне. Затем я пошёл и сел в угол, потому что там были другие люди, которые, вероятно, тоже пришли для того, чтобы увидится с тобой. Я оставался в углу, сражённый горем – всё казалось таким реальным, понимаешь! И в этот момент в комнату вошёл неизвестный мне человек (я знал, что он был француз), полностью одетый в чёрное иностранец, и начал создавать суматоху. Он курил трубку, очень неприятный человек, и он хотел, чтобы все находящиеся там люди, все ученики, покинули комнату...⁴Это было так реально! Я проснулся словно от толчка и почти закричал: “Ах, это сон! Это только сон!”.

Да, это было реально! Это было в первые часы сна, в 11.40. Всё было очень, очень живым. Я проснулся, как от толчка, восклицая: “А! Это лишь сон!”... Но это казалось настолько НАСТОЯЩИМ. Это оставило во мне глубокое впечатление. Я долго не спал, думая: “Что всё это значит?...”. У тебя было маленькое, измученное лицо (ты была одета во всё белое), такое измученное лицо, очень... (как это выразить?) изнурённое, словно ты страдала.

Совершенно очевидно, враждебные силы пытаются убедить не только всех, но и меня тоже в том, что всё повернётся именно так.

Я просила, чтобы меня предупредили, не по причине.... Это может произойти в любое время, я всегда готова. Я не могу делать для работы больше, чем я делаю сейчас, и я практически уже не могу ничего предпринять, потому что я уже всё сделала. Поэтому причина не в этом, но... НАСТОЛЬКО, НАСКОЛЬКО ВОЗМОЖНО извлечь из тела всё, что было в него вложено. Внутри такое скопление силы, сознания, могущества, о!... Все клетки наполнены этим и потребуется некоторое время, чтобы всё это было изъято.

Всё это началось с чрезвычайно яростной атаки. Поэтому, если твой сон не является чем-то предостерегающим, то он, должно быть, является результатом “их” формации, посредством которой они намереваются настолько, насколько это возможно, повсюду распространить убеждение, что это конец.

Две ночи назад я видела формацию болезни над всем Ашрамом, своего рода враждебная формацию, пытающуюся помешать мне покинуть мою комнату, и я должна была прятаться, чтобы выйти – выходить тайком. О, какая ужасная атмосфера, такая тяжёлая, такая серая – болели все.

Я, скорее, чувствую, что твой сон, это другая сторона нынешней массированной атаки, но...

Была одна маленькая странная деталь: кто-то сказал мне, что ты уходишь потому, что ты что-то проглотила – я так понял, что это было “рисовое зёрнышко” – и из-за этого ты уходишь! Ты что-то проглотила... и это вынуждает тебя уйти.

Это, скорее, указывает на тех, кто не одобряет мой неаскетизм. Кажется, что это исходит именно от этих определённых сил.

Мы увидим, моё дитя! Мы увидим, что произойдёт. (Мать смеётся)

Но у меня по этому поводу нет никаких сомнений! Это просто пришло ко мне – не потому что я сознательно беспокоился о твоём физическом будущем: просто этот сон пришёл так неожиданно и так живо...

Нет, нет – я знаю! Я говорю тебе, это может быть одним из двух: либо это хороший удар Врага, всё ещё пытающегося найти поддержку в чьей-либо ментальности, либо предостережение.

Да, рисовое зёрнышко заставляет думать меня иначе – скорее это исходит от второго.

Мы увидим, увидим! Нам нужно только подождать. Однажды мы обязательно узнаем!

Во всяком случае нет никакой необходимости говорить, что наилучшим отношением к этому сну будет: “Пусть исполнится Воля Твоя”, и спокойствие, спокойствие.

Ты можешь даже сам получить ответ и узнать откуда пришёл этот сон – просто повернись к высочайшей Истине, оставайся так (неподвижным) и скажи: “Пусть исполнится Воля Твоя”. Это должно идти очень, очень высоко, как можно выше, к тому, что является высочайшей Свободой. И тогда, если ты абсолютно спокоен, ты получишь, не мысль или слово, а своего рода ощущение, и ты узнаешь.

Для меня, в настоящий момент, твой сон не соотносится с каким-либо определённым фактом. Итак, до свидания, моё дитя.

(Мать встаёт, чтобы уйти, как вдруг, повернувшись с порога, Она посмотрела на Сатпрема глазами, подобными алмазам, и тоном, которого раньше у неё никогда не было, словно это было Командой сверху, сказала:)

В любом случае, никогда не забывай о том, что то, что мы должны сделать, мы сделаем и сделаем это вместе, потому что мы должны сделать это вместе, это всё – так или иначе (Мать качает рукой справа налево, словно указывая на одну сторону мира или на другую, “жизнь” или “смерть”), это не имеет никакого значения. Но это истина.

Моё дитя, прошлой ночью я впервые увидела тебя таким, как есть, ты пришёл ко мне, и я сказала: “Как хорошо!” Ты был близко, вот так (Мать протягивает руку к лицу) и смотрел на меня. Я сказала себе: “Он в сознании!”.

А в видениях, символических видениях ментальной области я видела тебя очень часто, но тут другое: ты был в тонком физическом, совсем рядом (тот же жест), ты сознательно пришёл и стал на меня смотреть. Я сказала: “Как хорошо”.

Ты мне снилась, но я подумал, что это идёт из подсознания.

Необыкновенный, очень странный сон. Тебя ожидала толпа людей, ты должна была появиться и появилась, но затем, вдруг, упала в обморок, потому что, по-видимому, была больна физически, или по какой-то другой причине. Тебя унесли. Тебя ждала целая толпа; люди оттесняли меня назад (между прочим, я заметил, что был одет как саньясин). В конце концов, я отделившись от толпы подошёл к тебе, подошёл совсем близко и... ты что-то мне сказала. Что именно, не помню. Ты казалась совсем маленькой – маленькой, белой и уставшей, будто действительно только что потеряла сознание. Во всяком случае, что-то подобное, понимаешь...⁵

Нет, я не спала, я находилась в концентрации, и как раз во время концентрации, когда я была окутана силами, ты и появился, пройдя СКВОЗЬ них. Это было очень хорошо!

Ладно. Всё получится, это хороший знак. Я была довольна: “А, что-то происходит!”

Да, сегодня ночью я подумала: “Наконец-то! Это хорошо. Мы наконец-то сделали это”.

Я видел тебя как сейчас, абсолютно также, только вибрация была интенсивнее и ярче. Ведь физический мир постоянно скрыт от меня дымкой, будто его пригасили, а ночью дымки не было; передо мной, определённо, был ты, те же черты, то же выражение, но... ярче. И ты смотрел на меня (Мать показывает, как он смотрит на неё в упор), словно говоря: “А, так вот ты какая”. (Мать смеётся)

Я была очень довольна, очень. “Наконец-то, получилось!”. Вот такое чувство. Наконец-то у нас получилось.

Сегодня после полудня у меня был странный сон. Я рассказала его Сатпрему, и он сказал, чтобы я тебе о нем написала.

Я была на лестнице, напоминающей ту, что ведет в комнату медитаций. Там же стояли и ждали две юных девушки из Ашрама, примерно 16-17 лет. Они должны были подняться, чтобы увидеть “мать”. Когда я услышала это, меня наполнило чувство большой опасности. Потому что я ЗНАЛА, что Тебя там не было. Тогда я начала давать наставления этим девушкам, которых я, впрочем, знала, особенно одну из них. Не помню, что я говорила, но это был вопрос проявления воли — жизни и смерти. Девушка, которую я хорошо знала, обещала мне сделать все, как я сказала, тогда как вторая ничего не понимала, а время истекало. В действительности, вряд ли у и первой девушки было достаточно времени хорошенько все понять, как дверь открылась, а за дверью в комнате нас ждала “мать”. Я бегло взглянула на нее. Она была ниже Тебя ростом, но лицо напоминало твое, хотя взгляд был другим. И затем, она вся была покрыта круглыми черными пятнами (не совсем черными, скорее коричневато-черными). А так она была белой.

Быстро заметив это, я повернулась и пошла назад, потому что, милая Мать, я почувствовала, что если эта ложная Мать прикоснется ко мне своими руками хотя бы раз, я не выйду оттуда живой. Тогда как, если бы я смогла выбраться оттуда, я бы, возможно, успела спасти жизнь, по меньшей мере, одной из девушек. Так что я начала спускаться, прежде чем успели заметить мое отсутствие. Лестница становилась все уже. Дверь оказалась закрытой, а возле нее стоял темный стражник. Его удивило мое появление, и он не захотел меня пропустить. Я настаивала, чтобы он открыл дверь. Он спросил меня, видела ли я “Мать”. Я ответила “да”. Казалось, что он сомневается. Я добавила, что она покрыта черными пятнами. Он был вынужден меня пропустить, но подумал, что, может быть, второй стражник, стоящий чуть дальше, задержит меня. Спускаясь, я увидела второго стражника и пошла другим путем; затем было множество закрытых дверей, и я открывала те двери, которые, по их мнению, не могли открыться передо мной. И, в конце концов, я оказалась во дворе, и последняя дверь закрылась за мной. Затем мне еще надо было пересечь двор так, чтобы никто меня не заметил, и перелезть через высокие стены, окружавшие дом. В тот момент меня разбудили, так что я не узнала, смогла ли я оттуда выбраться.

С пранамом у твоих ног
Твое дитя, любящая тебя

(Несколькими днями позже, 29 июня, по поводу сна Суджаты)

Все в порядке, милая Мать... Ты не видишь что-либо особенное в этом сне?

Ты можешь ей сказать, что она легко отделалась.

С оккультной точки зрения, если, к примеру, она сказала бы стражникам у дверей: “Во имя Матери, пустите меня”, вероятно, двери, люди... они все бы исчезли.

Трудно вспомнить об этом, когда спишь. Но, как бы там ни было, у нее есть внутреннее доверие, благодаря чему она легко оттуда выбралась.

И она не случайно проснулась — это не случайно: ей ПОМОГЛИ. Вероятно, кто-то другой мог бы и не заметить тех пятен.

Благодаря своей искренности она и увидела те пятна. Именно потому, что она разоблачила это, стражник оказался не в состоянии помешать ей уйти, ведь это был знак силы внутренней искренности.

Это заставило меня немного задуматься... в том смысле, что мне кажется совершенно недопустимым, что есть кто-то (ложная “Мать”), кто забавляется подобными играми, но я знаю, что это происходит, я знаю, что есть такие люди.

Но думаю, что это помогло немного очистить атмосферу.

Да, я сказал ей написать об этом тебе, потому что, кроме нее, там были две девушки из Ашрама и, по-видимому, они были в опасности.

Да. О, но много кто находится в опасности — из-за того, что они неискренни, их может обмануть кто угодно. В таких случаях оккультной опасности необходимо ТОЛЬКО ОДНО — искренность. Это и защита, и безопасность. Искренность обеспечивает безопасность. То есть, как раз неискренние люди, увидев это существо, сказали бы: “О, это Мать”. Понимаешь, ОНИ БЫ НЕ УВИДЕЛИ. А она увидела — это ее искренность увидела.

Единственное... (но это не важно, это еще придет), если бы вместо того, чтобы пытаться убежать, она заняла бы определённую позицию и сказала: “Во имя Матери откройте” — пуф! она бы увидели, как все исчезло. Но это... я не думаю, что это повторится, но если это произойдет, пусть она так и сделает в следующий раз. Это похоже на схватку.

Ты хорошо сделал, сказав ей написать об этом мне, это было довольно важно: чтобы я знала о том, что мне нужно немного почистить эту область. Но есть еще много, очень много неискренности, и эта неискренность открывает двери подобным вещам: неискренность — это как плохой часовой, который открывает двери всем подряд; достаточно только неискренности. И, к сожалению, еще очень много неискренности...

Я хочу передать ей розу. Вот эту, большую, очень большую розу!

Послушай, у Суджаты был сон, в точности совпадающий с тем, что ты сейчас описала.

Она смотрела на небо и вдруг увидела, как на землю повсюду стали падать звезды, это было как звездный дождь. И тогда почва Земли превратилась в ровную массу льда, как на полюсах: это не сверкало, но это было подобно льду, покрывшему всю землю. И от него стало подниматься подобие корабля, с оттенком серого цвета, с пассажирами, чей цвет был... не ярким, а немного серым, немного голубым, и было так, как если бы они убежали от старых вещей... как если бы они избежали какой-то катастрофы или вырвались из какой-то катастрофы...⁶

Сатпрем и я вошли во внутренний двор. Там мы увидели людей с печальными лицами. Они молчаливы и серьезны, со склоненными головами. Мать мертва. Все думают, что Мать мертва. Люди стоят тут и там, по одному и группами, по три – четыре человека. Но большинство выходят из боковой двери слева от нас. Другая дверь находится слева, в конце лестничного пролета, который поднимается со двора вверх и заканчивается как бы мостом или переходом.

Я вижу одного или двух человек, выходящих из этой двери – моста. Поворачивая направо, этот переход ведет прямо к комнате Матери.

Мы входим в комнату Матери. Мать лежит на кровати. Она одета в белый шелк или сатин (ложе так же покрыто белым). Четверо или пятеро человек находятся внутри, они опечалены. Они медленно уходят. Один или два переходят в соседнюю комнату. Наконец, остаемся только мы с Сатпремом. Он подле кровати Матери. Мать садится и начинает говорить с Сатпремом. Она рассказывает ему о трансформации тела. Она говорит долгое время. Я стою немного в стороне и сзади.

Неожиданно меня зовет в соседнюю комнату Шри Ауробиндо – в Его комнату. Он так же лежит на кровати. Я приближаюсь к Нему. Он кладет два пальца (указательный и средний) на мою правую ладонь и говорит: “Тебе нужно нести веру и стремление в течение одной тысячи лет” . Сатпрем и я выходим из комнаты Матери и идем по переходу, ведущему налево к двери (выходу), чтобы объявить миру, что – МАТЬ ЖИВА!

Сон закончился прежде, чем мы пересекли порог.

(Я не всё писал в своих заметках, или записывал сжато, поскольку боялся “обысков” со стороны команды Пранаба, “телохранителя” Матери.)

Спящая Красавица. Мать: “Все они будут думать, что это конец”. Сатпрем: “Я могу сказать им”. Мать: “Они поверят тебе?” Входит Пранаб. Взрыв гнева со стороны Пранаба. После Мать скажет Сатпрему: “Сможешь ли ты приходить каждый день?”

Сатпрем – Абхай Сингху, брату Суджаты: “Однажды Пранаб закроет для меня двери Матери ”.

Пранаб – Прадьоту (одному из членов правления Ашрама): “Готовьтесь к уходу Матери”. Прадьот, шокированный, идёт, чтобы увидеться с Суджатой.

Суджата случайно столкнулась с Андре М. (сыном Матери) и рассказала об ужасных вещах, которые распространяет Пранаб. Поражённая, Суджата слышит ответ: “Он прав, люди должны быть подготовлены”.

Место, похожее на Плэйграунд. Несколько человек там и тут разговаривают, прохаживаясь.

Я стою где-то посреди площадки, перед дверью Матери.

В главные ворота въезжает повозка – полуповозка-полуэкипаж, запряженная двумя волами. Она останавливается в нескольких футах от меня. Возница заставляет волов опуститься на колени. Наружу выходит джентльмен. Повозка уезжает.

Джентльмен одет в белое, скроенное по-индийски (дхоти, пенджаби). Он круглолиц и светлокож. Напоминает Заминдара (землевладельца с Севера). Фактически, он новый владелец⁸, приехавший вступить в свои права.

Двери позади меня закрыты. У него есть ключи.

Предполагается, что ему нельзя открывать одну из комнат, (как я думала, комнату Матери). Но он идёт прямо туда и открывает дверь.

Он входит. Я тоже, как будто имела на это право. Мы проходим в конец комнаты. У меня смутное впечатление маленького окна в конце стены. И в левом углу находится богато украшенный высокий трон. Тот, кто восседает на нём – Божество.

Он выглядит очень маленьким на огромном троне (около двух футов).

У его ног находятся знаки и предметы поклонения.

Когда мы приблизились к нему, своего рода интенсивная молитва или стремление охватили меня. Мы стоим подле него и смотрим на него – всё моё существо является одной интенсивной молитвой или призывом. Божество пришло живым. Оно слегка улыбается, затем спускается вниз.

Оно едва достигает мне до груди и кажется мне мальчиком восьми – десяти лет.

Все втроём мы выходим из комнаты. Сцена изменилась. Теперь это сельская местность. Широкие, безграничные просторы распростёрлись перед нами. Некоторые участки возделаны, но большинство земель неухожено.

Мы идём. Мы идём по узкому краю возделанного рисового поля, которое находится справа от нас. Оно зеленеет. Я ближе всех к нему. Джентльмен дальше. Божество между нами. Оно забавляется прогулкой. Оно так тяжело (будучи сделанным из чистого золота), что, кажется, идёт шатаясь из стороны в сторону. Меня это беспокоит и я поддерживаю его за руки, чтобы помочь. Я чувствую к нему нежность как к ребёнку.

Затем я поворачиваюсь, чтобы успокоить его. Но вместо того, чтобы смотреть на него вниз, я вижу, что это он смотрит на меня сверху! Я по-настоящему изумлена, увидев каким высоким он стал за эту короткую прогулку из нескольких шагов! Теперь я едва достигаю его плеч. Кажется, он вырос в юношу лет тринадцати – четырнадцати.

Когда я коснулась его, он посмотрел на меня сверху вниз и улыбнулся. О, какая улыбка. Ласковая и полная озорства. Она вмещала в себя весь мир: “Видишь, я в полном порядке. Сейчас ты увидишь, как мы позабавимся!”

Мы продолжали идти. Слева от нас, сидя со скрещёнными ногами и опущенной головой, находится М. (ученик, хорошо изучивший санскритские тексты). Когда мы двигались вперёд, я подумала: “Какая жалость, мы пройдем прямо перед ним, но он даже не узнает КТО прошёл!” Но когда мы были близко, он поднял голову и увидел. Я порадовалась за М..

Мы продолжали путь. Теперь сцены менялись быстро. Мы встречали всё больше и больше людей. Деревьев. Дорог. Всё большее количество людей. Куда бы мы не шли, там начиналось беспокойство, беспорядок, смятение. Как будто Божество сеяло разрушение повсюду. Заминдар начал раздражаться. Он же привёл Божество, чтобы показать людям как он хорош!

Все за это должны уважать его, подчиняться ему – разве не он Хозяин? Но присутствие Бога дало совершенно противоположный эффект! Бог больше не должен находится вне своего дома, его нужно вернуть туда, куда он пришёл и закрыть.

Поэтому мы вернулись в храм. На этот раз я осталась снаружи. Заминдар завёл Бога внутрь. И попытался запереть дверь.

Потолок рухнул. Голова и грудь Бога прошли через потолок. Он разваливал стены и раскидывал кирпичи повсюду. Заминдар исчез под обломками. Золотой Бог рос, становясь всё выше и могущественней. Он не выносил никакого сопротивления.

Своими могучими руками он разрушил стены своего старого святилища.

Когда я пробудилась, я назвала его “Золотой Кришна”⁹

Кумуд, помощница Матери, стоит наверху лестницы, возле дверей Матери, со шприцом в руках: “Никому не будет позволено встретиться с Матерью, до тех пор, пока ему или ей не будет сделана прививка”. Суджата видит мельком в полутьме Мать. Всем делается прививка, даже Нолини, который с трудом, с чьей-то помощью поднимается по лестнице, ему тяжело идти. Хоть Суджате это и не нравится, она соглашается во избежании скандала. Они пытаются взять образец её крови, но кровь не идёт! – они не могут сделать ей прививку.

(Суджата, как и Сатпрем, больше не может встречаться с Матерью, но она сообщает ему обрывки новостей, которые можно получить из “круга” людей окружающих Мать)

Как ты? Хорошие новости от Матери. Она ходит!

Милая Мать очень сильно погружена в себя этим утром.

Ей требуется на всё очень много времени и она почти не ест.

(Письмо Сатпрема Иоланде Лемон, другу Тата, директору Air India, который будет играть важную роль в спасении “Агенды Матери”)

Это постскриптум к моему последнему письму. Возможно, вы не знаете настоящей ситуации в Индии – включите радиоприёмник, послушайте громкоговорители на каждом углу, извергающие смесь европейского джаза перемешанного с ситаром и гавайскими гитарами, посмотрите кинофильмы, приносящие в каждую индийскую деревню кривлянье Мулен Руж. Мы находимся перед лицом всеобщей деградации сознания – организованного, разрушающего умы действия, эксплуатацией самых низших, но таких доходных инстинктов. Я преследовал эту деградацию шаг за шагом, в течение почти двадцати лет в Индии, и обнаружил, что она добралась до деревень в Гималаях.

Есть поистине незабвенная и благотворная работа, которую нужно сделать для всех людей.

я слышала стоны Матери. Поэтому я не взяла для тебя цветов.

Этим утром, у входа в Нанданам¹¹, рухнула целая

Странным образом Мать дала мне знать о своём уходе¹²: Мать стоит на четвереньках подобно животному, словно светящаяся собака перед сверкающей, пустой тарелкой или чашкой (сделанной будто из платины или позолоченного серебра) – “Как ты пожелаешь”. Она пытается лаять. Она стоит и затем вдруг падает на землю, как будто в обмороке. Прибывает персонал Пранаба и её немедленно уносят.

На французском тоже говорят: “относиться, как к собаке”.

Около полуночи Мать просится ходить. “Иначе меня парализует”.

¹ Я до сих пор помню: я шёл по правой стороне улице в сторону ворот.

² Она умерла в октябре 1932 года, когда Суджате было только семь лет. Это был единственный раз, когда Суджата видела свою мать после её ухода.

³ Достаточно странно, давайте заметим, что в те дни (1956 год) Сатпрем или “Бернар” был только отдалённо знаком с Суджатой, которая видела его только когда он приходил работать в офис Павитры, или на встречи с Матерью для первых бесед, которые должны будут стать “Агендой Матери”, или когда он сидел возле моря. И только три года спустя их жизни соприкоснулись. (Сатпрем вернулся в Индию в конце 1953 года, и в начале 1954 года он поселился возле Матери).

⁴ Фактически, двенадцать лет спустя, в мае 1973 года, нас всех попросили “выйти”.

⁵ Глядя на это теперь (1979 году) мне совсем не кажется, что этот “сон” был из подсознания. Он был именно из области тонкого физического: НЕСМОТРЯ на толпу, которая осаждала Мать и отнимала у неё силы (отталкивая меня), мне удалось “приблизиться” к Матери, что совпадает с её видением. “Одетый как саньясин” означает “избавленный от случайностей”.

⁶ Суджата уточнила: “Звезды стали падать в море, но больше не было воды! Это была твердая поверхность, это был лед, море льда как на полюсах. И этот лед не был ослепительно белым, а был скорее серо-белым, почти как матовое стекло, не прозрачное, а просвечивающее. И пассажиры имели нечто вроде голубых поясов.”

⁷ Я подчеркнул несколько особенно важных дат

⁸ Новый владелец Ашрама и работ Матери и Шри Ауробиндо. Это был май, 1973 года, а Мать уйдёт только в ноябре 1973 (17 ноября). Владелец, то есть Наваджата. Его “Общество” и его финансы должны были бы управлять Ашрамом и Ауровиллем... временно. В своей попытке добиться признания и провозглашения “религии Шри Ауробиндо” он дойдёт до Верховного Суда Индии.

⁹ Очевидно “Кришна из золота” это символ нового творения Матери и Шри Ауробиндо, супраментального Могущества, которое они посеяли в Землю и которое должно будет выявить всю скрытую Ложь – принося смятение, бунты, беспорядки, которые мы видим распространяющимися повсюду – для того, чтобы было установлено Божественное правление и Истинный Человек возник из хаоса.

¹⁰ Douse – французское слово, аналогичное английскому “Sweet” (милый, дорогой, единственный, любимый, сладость).

¹¹ Нанданам – сад, где после того как для них будут закрыты двери Матери, найдут убежище Суджата и Сатпрем.

¹² Только позже я понял значение этого; в то время я думал, что Мать собирается отказаться от пищи, что означало конец животной жизни – я ни секунды не допускал, что Мать может уйти.