Сатпрем. Заметки Апокалипсиса. Том 1

1974	январь	01 02 16 31
	февраль	16 20 26
	март	08 14 15 16
	апрель	03 17
	май	21 24 25 26
	июнь	начало 18 22
	июль	05 22
	сентябрь	27
	октябрь	02 20 26 27
	ноябрь	20
	декабрь	06 11 12

Твоя телеграмма пришла вчера, как раз тогда, когда я шёл отправить письмо.

Вся эта боль подтолкнула меня идти ещё глубже внутрь, к Источнику, который является единственной Реальностью. Это то, с чем мы должны воссоединится, иначе всё похоже на болезненную иллюзию.

Я видел недавно Франсуа, несколько раз, возможно именно тогда, когда он уходил, и это были нежные встречи, каких у нас не было долгие годы, словно он снова стал близок мне. Сделано всё необходимое для того, чтобы его переход был настолько безопасным, насколько это возможно. Я не знаю внешних обстоятельств его ухода, но то, что я видел, убеждает меня, что он ушёл, не потеряв контакта со Светом – его душа находится рядом со мной.

Говорил ли он обо мне с тобой перед уходом? В самом последнем письме я писал ему, я сказал ему, чтобы он приехал сюда и присоединился ко мне...

Остаётся одна важная вещь: письма, которые я написал брату. Я вкладывал в них год за годом всё своё сердце – я дал Франсуа больше, чем кто-либо в мире. Эта переписка была борьбой со смертью. Мне хотелось бы, чтобы она однажды помогла другим людям, подобным Франсуа, и возможно, избавила их от некоторых болезненных дорог – пусть страдания этого несчастного парня помогут хотя бы другим. Поэтому мне хотелось бы получить эту переписку назад – я не знаю каким образом.... Давай, по крайней мере, позволим чему-то позитивному для мира и несчастных людей появится из этой беды. Когда-нибудь я сделаю книгу из этих писем и лучших писем от Франсуа. О, моя милая мама, всё, что мы можем сделать – вытянуть немного света помощи и сострадания из всего этого несчастья. После ухода Матери и Франсуа моя жизнь сломалась. Я не знаю, сколько я ещё проживу, но я хочу использовать оставшиеся годы или дни, для того чтобы всего себя отдать лучшему моему Искусству, поскольку это всё на что я способен. Это не наша печаль, это печаль мира.

Как я могу быть свободен, если мой брат находится в аду?

Вчера я получил твоё первое письмо; с тех пор как ушёл Франсуа, я получил письмо лишь от Колетт и эту короткую телеграмму.

Мне хотелось бы сказать тебе нечто важное. Ты знаешь, жизнь быстро проходит и для нас важно понять, зачем мы вообще пришли, и совершить прогресс, ради которого мы пришли в это земное тело. Если бы Франсуа постарался по-настоящему понять, он бы не ушёл и совершил прогресс, который должен был совершить – мы умираем потому, что мы не в состоянии совершить необходимый прогресс. Твой сын Франсуа, мой брат, которого я любил, как никого в этом мире, не был обычным человеком (так же как и твой сын Сатпрем, по той же самой причине), но неординарные люди имеют также неординарные трудности, которые не могут быть решены обычными средствами. Франсуа, как и твой сын Сатпрем, был рождён, чтобы воплотить нечто от божественной Любви и создать нечто посредством силы этой Любви. Но божественная Любовь не имеет ничего общего с сентиментальной человеческой любовью – она любит всё и вся, но не запирает себя нигде. Это универсальная сила. Трудности Франсуа суммируются несколькими словами, сказанными Колетт, которая не догадывалась, насколько она права: “Его бедное сердце не было соизмеримо с его любовью”.

Действительно, велика была его любовь, потому что она исходила из божественного источника, но он пытался запереть эту Любовь в семье, доме, детях или медицине – и потерял всё. Поскольку эта Любовь не предназначалась для того, чтобы жить в таких ограничениях, она не заперта в маленькой благонамеренной истории (“доктор душ”, “идеальный отец” и т. д.), ей было предназначено творить и быть более широкой, более универсальной. Франсуа никогда не мог творить и поднимать свою любовь на более высокий план, и творческая сила, которую он не использовал, превратилась в деструктивную силу. Нет, Франсуа не был обычным человеком, но его сердце было несоизмеримо с тем, что стремилось пройти через него. И вы все продолжали толкать его в неверном направлении: ты хотела дать ему “тёплый, уютный дом”, правильные “лекарства” и окружить его ограничениями от которых он должен был избавиться, если хотел выжить. И, в конце концов, Lorient¹ – действительно, хорошее место для самоубийства. Всё это не было тем, что могло его спасти. Напротив, он должен был найти в себе силы бросить свою семью, вместе с работой и матерью, и раскрыться навстречу своей собственной Реальности, Источнику своей Любви – он должен был стать универсальным. Он был рождён для этого. Но Франсуа совершает самоубийство не впервые – я знал своего брата в течение нескольких жизней и каждый раз он делал одну и ту же глупую ошибку, у него не было силы совершить это погружение, он был ложно заперт своей семьёй, которая хотела ему только “добра” – но добра маленького, религиозного, морального, медицинского и тому подобного, не имевшего к нему никакого отношения. Франсуа был жертвой “добра” больше, чем жертвой “зла”, и когда он бросался из одной крайности в другую – таблетки, сексуальные излишества и остальное – это было всё ещё попыткой освободиться от душившего его “Добра”. Я знаю, что это такое: мне потребовался концентрационный лагерь и несколько уединённых адов, чтобы освободится от хорошего образования и семьи, раз и навсегда, иначе я бы покончил с собой как Франсуа. Как и он, я не раз совершал самоубийство в прошлых жизнях – вот почему я хорошо знаю своего брата, хорошо понимаю его болезнь и то, что могло бы его спасти. Существует узел судьбы, и каждый раз мы возвращаемся сюда для того, чтобы развязать этот узел, то есть, сделать прогресс, расшириться, любить более широко – мы рождены для этого. И если мы не развяжем свой собственный узел в этой жизни, мы должны будем возвращаться вновь и вновь до тех пор, пока работа не будет сделана и мы не будем свободны, чтобы наконец-то, выполнить миссию своей души.

Ты накрепко привязана к этому узлу; не раз ты была свидетелем трагической судьбы двух своих сыновей, Франсуа и Сатпрема. Именно эта подсознательная память придаёт твоей боли особую интенсивность. Но это также является и причиной, почему ты должна понять – другими словами, ты тоже должна совершить необходимый прогресс и расшириться. Нельзя вновь совершать эту трагическую ошибку. Я не знаю, понятен ли тебе мой язык, но на этот раз, по крайней мере, Истина должна быть сказана. Поскольку в чём польза от жизни, если не вложить в неё немного больше истины и не стать взрослее? Старые истины должны быть разрушены для того, чтобы ты мог продвинуться к большей истине – иначе ты запираешь себя и умираешь, или растрачиваешь себя в безрезультатных страданиях. Моя мать также не является обычным существом и её испытания тоже не обычны, но она должна найти смелость использовать необычные средства и пройти по ту сторону своих ограничений. Тогда она будет в состоянии выполнить то, для чего она была рождена и у неё будет больше возможностей помочь Франсуа развязать его узел. Твоя материнская любовь не помогла Франсуа, совсем наоборот, хотя ты и могла питать иллюзии по этому поводу. Эти иллюзии были настолько сильны, что ты даже писала: “Казалось, он был в полном порядке... мы думали, что он находился вне опасности... он отправился в Lorient для того, чтобы встретится с владельцем...”. Но я видел приближающуюся к нему шаг за шагом смерть, и я знал, что он умрёт, если останется рядом с тобой, и я никогда не переставал говорить: “Отправь его сюда, затолкай его в самолёт, это единственное, что может его спасти”. Да, он отправился в порт Lorient – Orient²– он не нашёл в себе смелости сесть на корабль и отправиться на Восток, и убил себя.

Это так. Некого винить, каждый делал всё, на что он был способен согласно своим представлениям. Но каждый должен делать наилучшее, чтобы понять, чтобы найти истинное Значение своих жизней. Ты не предназначена для того, чтобы закончить свою жизнь, не найдя её истинного значения и уступая эгоистической боли – поскольку, на самом деле, плачут лишь над собой.

Любовь – истинная Любовь – не является чем-то сентиментальным и благонамеренным, чем-то, что хочет согнуть человека определённым образом: она расположена наверху, она сияет чисто, ничего не желая; и благодаря собственной исключительной силе, чистой и лучащейся, она, даже не стараясь преобразовывать, преобразует всё вокруг. И она обязательно делает это, потому что не хочет ни этого, ни другого, она даже не хочет добра (поскольку наше так называемое добро вещь сомнительная и всегда оказывается неприменимой для нашего соседа и даже – сверх всего – для наших собственных детей).

Итак, если ты захочешь приехать в Пондишерри, у тебя может появиться возможность взглянуть в лицо настоящей глубине твоей жизни – приезд сюда предназначен не для того, чтобы “скрыть свою печаль”, а для того, чтобы погрузиться и найти то, что лежит по ту сторону печали – Источник – и развязать узел. И если ты развяжешь этот узел в своём уме и своём сердце, ты сможешь сделать наилучшее для Франсуа, даже на другой стороне, и помочь нам всем. Тогда ты действительно будешь безукоризненной, и твоя жизнь получит своё значение. Поскольку моя милая мать не является обычным человеком, и это недостойно её – быть побеждённой страданием, – то есть, в конце концов, быть побеждённой эгоизмом, поскольку мы страдаем только из-за самих себя.

Поэтому я приглашаю тебя приехать. Ты привезёшь мне коробку с корреспонденцией, а также дневник Франсуа – мы соберём всё это для того, чтобы сделать книгу, прекрасную книгу, поскольку и здесь тоже, мы должны придать вещам истинное значение, вместо того, чтобы позволить всему рассыпаться в пыль. Понятно, что ты приедешь не для того, чтобы увидеться с “сыном”, а для того, чтобы найти то, что должно быть найдено. На самом деле я являюсь твоим сыном постольку, поскольку ты вышла из той же самой семьи и поднимаешься к тому же обширному свету – там мы снова будем вместе и любовь будет течь естественно, без попытки что-либо взять или даже что-либо дать (о! это “отдать” является лишь обратной стороной “взять”!). Кроме того, со времени ухода Матери у меня много серьёзной работы и я полностью удалился для того, чтобы написать книгу о Матери, которую я должен написать – и здесь также, я стараюсь найти реальный Смысл; мы всегда должны искать направленный вверх смысл. Итак, мы встретимся, но не на той же почве что и прежде – без принуждения, когда необходимость этого будет ощущена внутри нас. Ты успокоишься, ты погрузишься в атмосферу Самадхи, и я уверен, или я скорее знаю, что Шри Ауробиндо поможет тебе осуществить погружение и выйти оттуда более широкой, возвышенной, и способной по-настоящему помочь всем. Твой сын существует только потому, что он является Сатпремом – Бернар, это мертвец, которого не нужно беспокоить в его могиле.

И Сатпрем любит тебя
В Истине – скоро увидимся.
Сатпрем

(Сатпрем) Мне бы хотелось, чтобы ты снова визуализировала, притянула вниз то видение, которое было у тебя вскоре после ухода Матери. Это произошло в феврале 1974 года, через три месяца после того, как она ушла.

Я записал его в своей тетради: “Мать возобновляет свою активность, болячки на её спине исцеляются”. Ты знаешь, я записал только три строчки, потому что... Я не хотел, чтобы это было напечатано(!).

И я записал это на.... Подожди, я попробую найти.

Да. Это датировано в моём дневнике 16 февраля 1974 года.

А сейчас... какой сегодня день? 6 января, 1991 год – ба-ба-ба!

Ты знаешь, для меня это более или менее связано с визитом Индиры Ганди.

Да, она даже провела одну ночь в комнате Павитры, насколько я помню. Мне помнится, что это было приблизительно в то время. Я думаю, что это видение, вероятнее всего, было в ту ночь (потому что много видений у меня было также и в полдень). Итак, я находилась на веранде, там, где сейчас находится фруктовая комната, ты знаешь? Прямо позади меня находилась дверь и кабинет моего отца. Я стояла там и смотрела в направлении моря, то есть на восток. И с этой точки двор Ашрама мне был виден полностью. (В противоположной стороне двора находилась комната Булы.) Я стояла там, и вдруг я увидела идущую Мать, она шла очень быстро. Я увидела, как она повернула за угол – очевидно она вышла из медитационной комнаты...

Да. Место, где они оставили её кресло... Они спустили её вниз и положили там, в медитационном зале.

Она вышла оттуда и повернула за угол комнаты. Именно здесь я увидела её появление. Она шла очень быстро. Чем дольше она шла, тем ближе и больше становилась (таким образом она шла с востока на запад). Чем дольше она шла, тем выше становилась – во всяком случае, она была очень высокой, я помню. Действительно очень высокой. И она смотрела в никуда: словно она только что проснулась или... что то вроде этого, я не знаю – она пробудилась. У меня было впечатление, что она выходит из шока оттого, что её положили в ящик. Тем не менее, она двигалась вперёд. Я не знаю, сколько шагов она сделала, но она шла гигантскими шагами! Затем она спустилась на уровень Самадхи, немного прошла и оказалась перед окном Пуджалала, которое находится на одной линии с нижним концом Самадхи.

Она с этой стороны? Его голова направлена на запад или на восток?

Это была узкая сторона, то есть, западная, у ног Шри Ауробиндо.

В тот момент, когда она вошла туда, я вдруг поняла (Мать не смотрела на меня, она продолжала идти), что её платье, которое, казалось, волочилось по полу, (оно закрывало её полностью, ты знаешь, и вероятно, доставало до пола, я точно не знаю), или часть её платья, попыталось смести человека, стоящего в стороне. И этот человек покатился в сторону Самадхи (не касаясь его), к одной из сторон Самадхи.

Действительно, он покатился, сметённый её платьем.. Мать не остановилась, она продолжала идти.

Она не глядела по сторонам, ничего подобного. Я не думаю, что её глаза были закрыты, но она не глядела по сторонам: она пристально глядела вперёд.

Я была очень удивлена, увидев человека катившегося к Самадхи. Это был Наваджата!

Смела краем платья. Это было ошеломляюще. Мать не делала совсем никаких усилий, она шла, не останавливаясь даже на долю секунды, а сделала это краем своего платья (которое было длинным), словно платье само сделало усилие, чтобы смести его, слева направо, вот так. Он покатился по двору, знаешь, его смело.

Я была ошеломлена, осознав, что это был Наваджата.

Как я уже говорила, Мать не останавливалась, она продолжала идти. Она, так сказать, подходила всё ближе и ближе туда, где я стояла. Затем она сделала несколько шагов и достигла... как сказать? Ты знаешь лестницу, которая поднимается в комнату Павитры?

И вновь, без всяких усилий, платье смело ещё одного человека.... Вторым был Барун Тагор!⁴

Полностью. Понимаешь, словно сухой лист. Как сметают опавшие листья, это не потребовало никаких усилий.

Да, я почувствовала, что в отношении первого платье сделало усилие. Но не для второго: его смело как сухой лист. Я была свидетелем, как смело эту парочку. После этого Мать продолжала движение и шла туда, где стояла я. (Я не двигалась, я была просто свидетелем, взирающим на всё это. Я не чувствовала что должна двигаться.) Затем Мать подошла ко мне. В тот момент её рост был близок к обычному и, тем не менее, она была высокой. Она была высокой. И она показала, что счастлива меня видеть. (У меня было ощущение, что там находилось ещё несколько человек.)

Она позвала меня, и я вдруг заметила, что на её левой руке было нечто похожее на рану. Не знаю, как это назвать – на английском говорят “пролежни”?

Да, я видела это. Это мне причинило боль. Знаешь, они кровоточили.

На самом деле?! (со слезами в голосе) Ублюдки! Ублюдки – убийцы.

И Мать сказала мне, что хочет принять ванну, она попросила меня подготовить всё, чтобы она смогла принять ванну. Это всё. Здесь видение прекратилось.⁵

Позже я узнала об этом, потому что не встречалась с Матерью после того, как они закрыли её двери (в мае 1973 года). И когда мы пришли утром 18 ноября, то был уже своего рода барьер...

... к Матери было невозможно приблизиться. Но я навела справки. Там находились Васудха (помощница Матери) и Миноу, я с ними немного поговорила (Миноу стирала одежду Матери, поэтому она знала), и они обе подтвердили, что у Матери на самом деле были пролежни. Когда о Матери заботилась Миноу (Мать болела несколько раз), у неё никогда не было пролежней. Но на этот раз они были. И я поняла, что у неё не только были эти пролежни, но даже иногда они несли её вниз... (Мать находилась там два или три дня...)

...Вниз, в медитационный зал. Они всё ещё кровоточили... Её одежда была в пятнах крови.

Вот так. Я ничего об этом не знала, я только видела, и потом я навела справки.

Я никогда-никогда не мог понять, как они могли быть такими жестокими или безрассудными, чтобы спустить её вниз всего лишь через три часа после этого... Сразу, вот так: хоп! отнести её вниз и поместить под вентиляторами, перед многотысячной толпой...

Я никогда не мог этого понять. Предполагалось, что эти люди имели минимальное йогическое образование, не так ли? – через три часа они отнесли её вниз. Это невероятно! Нолини дал своё согласие, Андре дал своё согласие, согласились все! – Они все согласились на это.

Нолини протестовал. Но ты знаешь, перед Пранабом...

Да. Даже Саньял (врач Матери) сказал им, что Мать просила не тревожить её сразу же. Нолини сказал то же самое. Но за обоими послали уже только около одиннадцати часов, то есть, ПОСЛЕ того, как её уже потревожили.

Это означает, что они сменили её одежду немедленно и всё устроили. За Нолини не посылали до одиннадцати часов.

Но как не горевать? Мать ТАК МНОГО сделала для нас, ТАК МНОГО! Чего она не сделала для нас? И так с ней обойтись – что это значит? Они не люди, они недочеловеки.

О, да! Но мы это видим повсюду. Нечто, что совсем не является человеческим – и этому предназначено исчезнуть.

Только пишачи (демоны низшего витального) способны на такое.

Именно так. Они образчики того, что не является человеческим. И те, кто был немного более человечным, не отважились выразить то, что они чувствовали. Полное отсутствие смелости – фактически, трусость.

О, Господи, как хорошо, что всё это теперь для нас позади.

О, да... Я видела это около семнадцати лет назад, мой дорогой, не так ли?

Но Наваджата... Ты видела? Фффф! Покатился... Но сколько лет спустя?!

Интересно... Он ушёл в 83? Или в 82? Я забыла. Я всегда забываю.

Я теперь не помню.⁶ Но он всё же ушёл. На самом деле, это было... Он хотел создать религию Шри Ауробиндо! Повесить золотого Кришну на цепочке и изображать его повсюду. Дайте нам немного денег – дайте нам денег.

О, он вместе со своим обществом получил много денег!⁷

О, он был... он подкупил всех: магистратуру, почтовых чиновников, всех... Он контролировал всё. Самолёты... фантастический шпионаж: ты не мог сесть на самолёт, чтобы он не узнал об этом, ты не мог отправить письмо без того, чтобы оно не было открыто, нельзя было сделать звонок, чтобы его не прослушали – невероятно! Подкуплены убийцы – всё, всё – всё было в его распоряжении. Он подкупил судей: отправите такого-то в тюрьму.

У этого человека была фантастическая власть. И в Дели тоже!

И он ЗНАЛ, что Сатпрем был ТЕМ КТО ПРЕГРАДИТ ЕМУ ДОРОГУ. Он знал, что я был врагом.

О, да! Чего он только не делал, чтобы убрать тебя со своего пути!

И только подумай, я писал письмо за письмом ауровильцам, чтобы заставить их понять, чем является это общество! Сколько я потратил энергии!

Давай забудем об этом. Мне только хотелось, чтобы то, что ты видела, было записано.

Этот человек мог купить всё. Судей, почтовых чиновников...

...Полицию, всё! Он мог купить всё. В Дели он подкупил чиновников в ведомстве по регистрации иностранцев, не так ли, он же контролировал ведомство по регистрации иностранцев (F.R.O) Пондишерри – его власть распространялась повсюду. Нельзя было обратиться с заявлением в F.R.O. Мадраса, чтобы он не узнал об этом сразу же – нельзя было сделать ничего и нигде – это было невероятно. У него было столько денег, сколько он хотел. Он мог купить всё. Он постоянно был информирован обо всём и в министерствах.

Но, ты знаешь, это на самом деле является признаком Врага.

Ах, кстати, я хотела рассказать тебе и забыла. О человеке, который приехал к нам 1 января 1978 года...

Да, с письмом уведомляющим о моём изгнании? Он тоже был человеком Навы?

Понимаешь, мы уехали из Мадраса в Дели, оттуда в Алмора⁸, и нас преследовали повсюду! Мы прибыли в Дендра Дан, а они уже были там, они знали в каком отеле мы остановились и пришли к нам, чтобы передать письмо от попечителей, уведомляющее об изгнании! За нами следовали по пятам, охотились, шпионили – повсюду.

В отеле... я вспоминаю. В Дендра Дане мы остановились в “Президент Отеле”.

Да. Они сказали нам: “Кое-кто хочет с вами встретится”. Мне ни за что не пришло бы в голову, что человек Наваджаты мог там находиться! С письмом подписанным Коуноумой: “Вы изгнаны из Ашрама”. В Дендра Дане! В холле отеля!

Мы были связаны: ни одного звонка, ни одного письма, ни одного такси – а он знал всё.

Люди не могут даже вообразить какой шпионской сетью, какой властью он обладал.

И не только в Пондишерри, но и почти повсеместно в Индии!

Да, в Калькутте, в Дели, он знал обо всём, манипулировал всем, чем хотел, даже в министерствах.

Могущество подкупа, которым он обладал, было поистине фантастичным.

Он собирался причинить огромный вред – он уже его причинил своей “религией Шри Ауробиндо...”.

Понимаешь, золотой Кришна был его маленькой собачкой, которую он взял на прогулку.

Да. (смех) Ну, у Суперразума были свои собственные соображения по этому поводу!

Этот Девдат принадлежал к Обществу Шри Ауробиндо.

Поэтому, понимаешь.... Он был одним из тех, кто принёс нам то письмо. Я помню, это произошло в тот вечер....

Мы сразу же взяли такси обратно в Дели, затем сели на самолёт...

Мы вернулись в Нанданам... для того, чтобы обнаружить нашу дверь закрытой.

И Коуноума послал за Дилипом (сторожем Нанданама), и сказал ему: “Позови полицию”.

Да. Он позвонил в полицию, которая конечно сразу же приехала: даже полиция была в руках Наваджаты.

Кроме того, Ашвини был тем человеком, который немедленно проинформировал Коуноуму о нашем возвращении.

И приехала полиция по причине “нарушения общественного порядка”.

К счастью, там были наши друзья (как их звали?), N. и остальные, которые всё организовали ....

Да. У этого человека была фантастическая власть. И какие у него были планы...

Да. Уфф! Невозможно представить, какой бы вред это нанесло.

Да, так всё и происходит. Ложь всегда захватывает Истину для.... Это сама основа лжи: она захватывает Истину. Это фантастический феномен: власть Лжи произрастает из захваченной Истины.

Да. И чем сильнее Истина, тем более могущественна ложь.

Смотри: есть Папа с Церковью Христа и миллионами и миллионами маленьких Христиан – и миллионы маленьких последователей религии Шри Ауробиндо!

Это мне стало понятно сразу: религии Шри Ауробиндо не будет. И разрушу её я.

Не будет Пап и священников Шри Ауробиндо – Нава I, Нава II, Нава III; бизнеса, передаваемого от отца к сыну попутно с несколькими Инквизициями.

Я хотел бы кое-что добавить, что меня вдруг поразило и чего я прежде не понимал.

Второй человек, которого Мать смела словно сухой лист, был Барун Тагор.... Здесь снова....

Он был неприятным, маленьким человеком, но он обладал такой властью – и план, который у него был.... Поскольку он имел власть над Лафонтом. Он хотел поймать, завладеть Сатпремом, стать хозяином Сатпрема, понимаешь?

Помнишь, он постоянно говорил: “Я собираюсь переиздать эту книгу, ту и ту”.

Он хотел стать собственником Сатпрема – и затем задушить его. Понимаешь?

Фактически, роль, которую он играл, была очень важна. Как я боролся с Лафонтом! – и Лафонт не понимал того, что я пытался ему сказать; он никогда не понимал, что находится под влиянием Баруна: “Но почему ты враждебно относишься к Баруну?!” Он не понимал, но в глубине своего сердца он очень сильно меня любил.

И сердце заставляло его делать вещи, которых он не понимал.

Но на самом деле Лафонт находился под влиянием Баруна.

И идеей Баруна было (не его идеей, он только её озвучил!): “Я владелец Сатпрема”. Точно также, как Наваджата был владельцем Ауровиля, владельцем Ашрама и Золотого Кришны. Ну, а Барун был владельцем Сатпрема: и на этом основании он мог делать всё, что ему вздумается.

Фактически, если бы Барун преуспел в том, чтобы стать хозяином Сатпрема, путь для Наваджаты освободился бы в тот же момент.

Теперь я понимаю. Он добивался того, чтобы стать владельцем написанного Сатпремом. Как только он становится хозяином, он может тебя придушить, ты больше ничего не можешь сделать.

Но у меня было видение о котором я хочу тебе сейчас рассказать.

Это было вскоре после ухода Матери, вероятно, когда я писал Трилогию. У меня было видение о Пурне¹⁰ (Бог знает почему, Пурна и Барун были вместе!)

Итак, я находился за столом в своей спальне и писал, писал и писал. Я был заперт в этой комнате. Затем в замке повернулся ключ. Пурна принесла мне поднос с завтраком. Потом она вышла и закрыла дверь. Я продолжал писать. Пришла ночь: открылась дверь, Пурна принесла поднос с ужином; ключ снова повернулся в замке – а я продолжал писать без остановки.

Она была хозяйкой Сатпрема. Она держала Сатпрема взаперти – по крайней мере, она так думала, точно также как и Барун: заключить Сатпрема в тюрьму, поймать его, запереть.

Она тоже хотела запереть Золотого Кришну. Видишь, как всё сходится, как видения встречаются. И планы, которые были у этих людей.

О, я очень хорошо помню! Это было показано с юмором, потому что я писал и писал. Затем Пурна открыла двери, принесла мне ужин, вышла, и снова закрыла двери...!

Но понимаешь, Мать была достаточно добра, чтобы дать нам... предупреждающие знаки, если можно так выразиться.

Да, предупреждение было, но мы должны были пройти сквозь битву!

Но Барун манипулировал Лафонтом долгие годы.

У меня были дюжины видений на эту тему, начиная с видения “Тюрбана”.

Это было и смешно и не смешно – совсем не смешно. Я находился полностью под тюрбаном этого человека.

Его офис – я точно не знаю, это был дом Лафонта и я стоял во дворе. Я стоял там и ждал, а Барун вышел от Лафонта. Что касается меня, то я ждал во дворе(!) В тот момент (когда он вызывал машину) я увидел, что на нём гигантский тюрбан, примерно два метра в ширину. (Суджата смеётся). Он сел впереди, а меня затолкали в маленький угол возле двери, под тюрбан (Суджата взрывается смехом). Я был зажат в углу Баруном и его огромным тюрбаном. (Мне кажется, что именно Барун управлял автомобилем – это очень символично!)

Во всяком случае, я не заходил к Лафонту, я ждал во дворе: от Лафонта вышел Барун!

И Лафонт находился под влиянием Баруна годами – я должен был бороться.¹¹

Да. Я помню: к счастью, L. находился там и мог хотя бы немного ему помешать.

Да, совсем немного, но благодаря этому смогла выйти Агенда.

Но они выпустили фальшивую Агенду, не так ли, и Барун тут же отправил её Лафонту, сказав: “Мы опубликовали первый том Агенды!” Слава Богу, сердце подсказывало Лафонту, вопреки всему. Он телеграфировал мне: “Ауропресс выслал мне первый том Агенды??”

(Суджата смеётся:) Скопированную с“Заметок на пути”.¹²

Да. И они назвали её “Агенда” – на самом деле!

“Агенда Матери!” К счастью, Лафонт был достаточно порядочным человеком, чтобы телеграфировать мне: “Они прислали мне первый том Агенды – что я должен делать?”

Да! Нет ничего, чего бы этот человек не писал Лафонту!

Я видела, что платье Матери отбросило в сторону только этих двоих, Наваджату и Баруна. Больше никого.

Оба они на самом деле были препятствиями на пути Работы.¹³

Долгое время я не понимал гибельной важности этого маленького человека: Наваджату я понял сразу же, но Баруна я понял не сразу.

Да, потому что это было... как это выразить? мельче или....

Но сначала Она смела эти два препятствия. Однако... всё это было решено заранее, но мы должны были идти к этому шаг за шагом.

Этим утром моё сердце грустило. Это будто поднимающееся тепло. Я почти плачу. Когда Мать явит себя нам?

Я знаю, что моё последнее письмо расстроило тебя. Но я никогда не стремился разрушить тебя, я лишь пытался вытянуть тебя выше, поскольку существует только один способ превзойти наши страдания – превратить их в свет. Вместо того, чтобы погружаться в яму, ты поднимаешься и расширяешься. Страдания, это липкая ложь – внутри истины всё лучезарно. Причиной страданий является недостаток света, недостаток широты сознания. Я часто говорил об этом Франсуа – тщетно. Я говорю об этом и своей милой матери, и не хочу, чтобы это было напрасно. Если этот мир хоть что-то значит, если он не является трагическим фарсом, то он должен был быть создан для того, чтобы научить нас широте сознания и радости среди чего угодно – и все обстоятельства, даже с виду наиболее жестокие, существуют исключительно для того, чтобы научить нас этой иной высоте сознания, где всё кажется другим. Но люди предпочитают умирать вместе со своими страданиями, вместо того, чтобы плюнуть в лицо этой Лжи и сказать: я более велик, чем ты, более велик, чем удары, которые ты мне наносишь, более велик, чем моя собственная маленькая история. И поднимаешься всё выше, становишься всё шире.

Люди цепляются за определённый способ жизни, являющийся способом смерти.

Вот где ты находишься, лицом к лицу перед этой судьбой, как и Франсуа, и ты имеешь в своём распоряжении всё, что необходимо для того, чтобы из этого выбраться – если пожелаешь.

Ты скажешь, что ничего больше не хочешь, но это всего лишь ещё один способ погрузиться на новую глубину.

Когда ты приезжала в Пондишерри первые два раза, ты ощутила нечто, другую возможность, другой способ жизни и существования – и затем это исчезло. Когда ты приехала после этого, ты была целиком затянута своей семьёй в старую яму, которая на самом деле является ямой боли, где ты для других не можешь ничего сделать и ничего не можешь исцелить. Это нисходящая жизнь. Что касается меня, то мне хотелось бы дать тебе жизнь восходящую – восходящую до самого конца – если ты пожелаешь. Вот почему я настаивал, чтобы ты не приезжала сюда в том же самом прежнем состоянии, с тем же старым отношением. Здесь есть нечто восходящее – то, что необходимо уловить. Тогда можно умереть, это не имеет значения, потому что ты более велик, чем смерть. Ты схватил истинную нить, сплетающую все жизни и развязывающую все узлы. И ты можешь помочь другим, потому что ты можешь помочь самому себе. Тогда всё приобретает другое значение, всё видится иначе. Это разница между жизнью муравья и жизнью птицы. Только ты должна вырваться из всего этого – ты должна выполнить то, что не нашёл смелости сделать Франсуа. Это не вопрос жизни в Индии, а вопрос жизни на высотах самого себя – здесь тебе просто помогут сделать этот шаг. Однажды, в каньоне, ты с большой силой сказала мне, что была “свободна”. Свобода – означает свободу от страдания в любых условиях, что не мешает существовать любви и состраданию, вместо сентиментальности грязной ямы – высшая сила, чистая и неустрашимая.

Ты скажешь мне, что стара и устала – именно поэтому пришло время изменить всё – ты устала от этого старого, ничтожного мира, о, как устала! Восстань в новом мире. Это именно то, что мне с любовью хотелось бы дать тебе. Я тебя люблю, и возможно, я борюсь с тобою точно также, как я боролся с Франсуа – это мой способ любить. Я желаю людям радости, широты и сознания. Я не хочу ни страдания, ни несознания, ни невежества в которых они живут и умирают – они умирают бесконечно, так и не выучив урок.

Поэтому я снова тебе говорю: приезжай, если захочешь и когда захочешь.

Я люблю тебя в истине и широте, и я желаю тебе начала истинной жизни по ту сторону миллионов смертей – чего-то, что имело бы Смысл, длящуюся реальность, Истинную Опору из свободы и мира. И тогда ты понимаешь – понимаешь всё. Я люблю тебя по-настоящему, Я твой сын в Истине и в высочайшем и обширном Свете. Это то, чего я жду от тебя, я хочу, чтобы для тебя закончилось всё также прекрасно, как ты и жила, и чтобы для тебя всё стало ЯСНО.

P.S. Я передал тебе фотографию Шри Ауробиндо. Держи её в руках, смотри на неё. В ней для тебя кое-что есть.

(Письмо к Кэрол Вайсвеллер, парижскому другу, которая намеревалась снять фильм о Шри Ауробиндо и Саньясине)

Твоя мысль часто посещает меня и ты здесь присутствуешь. Иногда я ощущаю тебя почти как ребёнка, потерявшегося в этом хаотическом мире, и мне хотелось бы, чтобы я смог дать тебе что-то, взять тебя за руку и сказать: “Понимаешь, всё не так сложно, тебе лишь нужно остановиться на несколько секунд, задержать дыхание, снова настроиться на тот Источник – и всё станет простым, нет никакой необходимости думать или бороться, ‘это’ сражается вместо тебя, делает для тебя всё, и ты в состоянии нажать на эту кнопку! И тебе не нужно беспокоиться о результате; это устраивает всё в своё время, которое, возможно, не совпадает со временем, воображаемом нами, однако это правильное время”. Это маленькое дыхание прямо посреди всего, пауза “ради ничто” – ничто, которое на самом деле является всем и делает всё, это помещённое в душу доверие, находящееся позади и приводящее всё в движение, и это есть всё, что необходимо, это ключ ко всему. Нам нужно лишь попытаться! Но мы забываем и прилагаем усилия, чтобы вспомнить, забываем и ловим себя вновь, и постепенно, в этом хаосе появляется своего рода серебряная нить, тихая поддержка, несущая всё: ты легче дышишь, лучше видишь, лучше живёшь. Нам лишь нужно помнить об “этом”! Двери закрыты, или мы стучимся в двери сами того не осознавая, но в действительности никаких дверей нет! Всё открыто на каждом шагу, нам нужно лишь “вспомнить это” на секунду, и оно делает своего рода дыру в этом ходячем удушье, призыв к воздуху, позволяющий войти нужному свету, нужному поступку, нужному решению, расслаблению и широте одновременно. Нам нужно помнить, дышать время от времени, между двумя шагами, на секунду остановившись на обочине, открывая дверь; где угодно, в любое время, нам нужно только сделать паузу и подумать об “этом” – для того, чтобы всё изменилось, для того, чтобы открылись все двери. Мы стучимся только в своё собственное удушье. Поэтому я думаю о тебе, Кэрол, и стараюсь послать несколько чистых дуновений. Пусть Свет будет с тобой.

Теперь о вещах практических: о фильме про Шри Ауробиндо.... Он будет снят, но в соответствии с уже существующей Истиной этого фильма. Тебе известна история об индийских крестьянах, которые были удивлены увидев, как скульптор высекает из камня божество, и спросили: “Как! Откуда ты узнал, что божество находится внутри?” ... Фактически, крестьяне были мудры; бог находился внутри, и скульптор высекал то, что видел внутри.

Да, Кэрол, жизнь высекает себя в самой себе, в соответствии с тем, что ты в ней видишь и с тем, что уже находится внутри. Ты лишь выпускаешь то, что уже находится внутри.

Что касается “Саньясина” – ты нажала все необходимые кнопки и всё пошло. Он выйдет вопреки всем препятствиям и увиливаниям Ауропресс. В конце-концов, одна маленькая капля чистой, настоящей истины более могущественна, чем миллионы людей и препятствий. Чистая, крошечная капля бессознательно освещающая дни “просто так”, и приводящая к безошибочным результатам, несмотря на время, которое это занимает. Мне бы хотелось, чтобы ты научилась этой крошечной капле, этому маленькому дыханию, этому свету, “потерянному” маленькому мгновению, которое находит всё вновь и приводит в порядок всё.

С большой любовью и благодарностью за твою помощь.

Мне потребовалось долгое время для того, чтобы ответить на твою записку, которую ты написала в баре на авеню Карно – я завален работой. (...)

Всё затопляет как в бенгальской пословице: “Когда Бог даёт, его дары ломают крышу”. Вопреки этому наводнению я продолжаю делать свою истинную работу настолько хорошо, насколько могу: книгу о Матери. Это великая тайна.... Я не видел в каньоне свою сову – она ждёт твоего возврата, чтобы вновь показаться – но я хожу туда каждый день; я ложусь на землю, смотрю в небо и уплываю вдаль, туда, где стираются все печали – пробовала ли ты когда-нибудь выйти из своей “фотографии”, оставив эту маленькую личность перед собой, словно маленький чемодан, затем ты постепенно отодвигаешься назад, и всё опрокидывается в обширность. Нужно лишь пытаться снова и снова. Но, понимаешь, наиболее важно не то, что ты должен “добиться успеха”, а то, что ты должен стараться и любить это, думать об этом, помнить об этом – и чем чаще ты об этом вспоминаешь, тем более могущественным, живым и активным это становится, и в конце концов, это становится нами, хотя мы этого и не знаем, оно устраивает всё. Это удивительный ключ: не добиваться успеха, а помнить, призывать, абсолютно просто, ради красоты этого. В конце концов, что ещё в этом мире стоит призывать, среди всей этой отвратительной неразберихи?

Я думаю о тебе и о всей семье с огромной нежностью, и привет Жан-Мари.

“Прививка” действует эффективно. (Написанная) декларация от Нолини: “Непосредственная программа физической трансформации отложена... Земное сознание, так сказать, не вполне готово к финальной трансформации тела Матери, материальной субстанции тела. Поэтому оно не смогло приспособиться к входящей трансформирующей силе – и разрушилось”.

(Из нашего разговора с Douce:) Они не спустятся с небес – Они появятся на земле. Савитри пошла за Сатьяваном в смерть. Не прекрасные, позолоченные маленькие боги, спустившиеся с небес, а прошедшие через смерть тела, победят смерть и вернутся с Истиной.

(Письмо к Андре Бринкуру из журнала Фигаро)

Я только что прочитал вашу статью, которую мне отправила Иоланда; она приятна, добра, открыта, вы сделали замечательную, хорошую работу – мне хочется поблагодарить вас, это в самом деле Мысль, способствующая прогрессу. Сердце радуется, что по настоящему интеллигентные люди наконец-то поняли ту активную и огромную роль, которую они могут сыграть в этой трудной эволюционной работе. Я очень хорошо ощущаю вашу мысль – не как нечто изменчивое, а конкретную, искреннюю. Капля искренности очень могущественна.

Но Сатпрем вовсе не мудрец! Ты вызовешь сотрясение Гималаев! Сатпрем любит, и это всё. САТ-ПРЕМ: тот-кто-любит-по-настоящему. Он любит истину, он любит землю, он любит каждого, кто старается, кто ищет и кто не находит покоя в своей человеческой коже, и пытается найти средства для перехода к следующему существу. И когда я говорил с тобой, я действительно ничего не ответил на твой вопрос, но я очень хочу, чтобы сердце Андре широко открылось живой, могучей истине – тому, что даёт творческий динамизм, тому, чего касаешься в собственной плоти; поскольку, если этого не коснёшься здесь, этого не коснёшься нигде. Поэтому забудь о моей “мудрости” и поверь в мою братскую любовь.

Объятия Матери. Чёрная змея, которой я отрываю голову. Очень эмоционально, почти со слезами на глазах, я говорю Матери: “С меня достаточно человеческого состояния”. После этого, как я помню, я ощутил почти человеческие объятия.

Этим утром я долго держала твоё лицо в своих руках и позволила своему взгляду глубоко погрузиться в тебя. Я попросила Мать помочь и исцелить тебя, подобно успокаивающей ванне, освежающей руке, удаляющей все боли, восстанавливающей всё, что было повреждено, наполняющей сердце и тело спокойной энергией.

(Послание Суджаты: 21 мая 1973 – день, когда Суджата встречалась с Матерью в последний раз.)

Сегодня год, как Милая Мать в последний раз держала мою руку.

(“Sunday Standard”, 5-26-74, после испытаний индийской атомной бомбы:) Индия – “ядерная держава”. Индира Ганди заявляет: “Было сказано, что бедная нация не может позволить себе такую роскошь (бомбу). Тот же самый аргумент выдвигался, когда Индия строила металлургические заводы и станкостроительные предприятия. Это было необходимо для развития, поскольку только через освоение высоких технологий Индия могла победить бедность и экономическую отсталость”.

Та же самая Ложь продолжается со времён Неру.

Видение фальшивого Шри Ауробиндо (с моноклем) в комнате полной шума и народа. И фальшивой Матери, скрывающей половину своего лица краем белого сари.

Случайно встретила Пурну, которая передала мне новости от Баруна. Подробности я расскажу тебе сегодня вечером. Но я хочу сказать тебе сейчас, что Роббер Лафонт решил опубликовать “Саньясина” “независимо от какого-либо сборника”(!), потому что Сатпрем не хочет включения в сборник, чтобы на него не был навешен ярлык. Ты рад, Masai?¹⁶

“Пранам”, на нём присутствует около десяти человек. Сатпрема на нём нет. Суджата идёт меня искать и находит в каньоне с “тамилами”, но я иду быстрее, чем они – один из них пытается выстрелить в Суджату из винтовки. Наконец мы приходим к Матери: она “родила ребёнка”, который очаровательно улыбается (он напоминает Золотого Кришну Суджаты). Несколькими днями позже мы возвращаемся к Матери: “ребёнок” сильно вырос, “словно он каждый день взрослел на год”. Мать одна в маленькой хижине, она сидит на полу и присматривает за ребёнком; она кажется несчастной. У Суджаты ощущение, что я “охранник” этого ребёнка, или, что на меня была возложена ответственность присматривать за ним. Я ворчу: “Родить ребёнка в девяносто шесть лет!”

Выходит Мать. Она идёт по очень узкой тропе. Я нахожусь слева от неё. Чтобы освободить ей место я иду по обочине дороги, заваленной колючей проволокой. Под колючей проволокой ковёр из цветов “Сострадание Шри Ауробиндо”¹⁷. Я иду по этой колючей проволоке, а внизу находится Сострадание Шри Ауробиндо.

...Бедный Раджабхай.¹⁸ Они преследуют его. В мастерских шпион. Бенгальский подросток. Я расскажу тебе подробнее.

Я сказала Им: пусть их имена войдут в сердца людей. Вот ответ:

“Сознание повернулось к Свету”¹⁹ + к четырём Устремлениям. (Я также сказала Им: Пусть мы будем служить Им так, как Они того пожелают.) (...)

Коуноума сомневается в “своевременности” публикации Агенды – они боятся Агенду.

Мать – Суджате: “В этот момент нужно спать” (момент в процессе трансформации).

Сила воли, которую мы используем, чтобы поразить зло – пропорционально увеличивает силу зла.

Я закончил перечитывать Агенду (для моей книги о Матери).

Я нахожусь в твоей старой спальне (в Пондишерри), сижу на твоей кровати.

Работа Шри Ауробиндо и Матери не может потерпеть неудачу. Это невозможно.

Мы рука об руку идём к ней, к нашей Милой Матери.

Моя голова долгое время покоилась на Самадхи.

Пусть Они действительно, действительно будут там.

Позволь нам осознавать Их, в Них, в каждый момент.

¹ Место, где мой брат совершил самоубийство.

² Orient – Восток, восточные земли, страны Востока (англ.) прим. перев.

Олений Дом, это название места, где я нашёл убежище с Суджатой и бумагами Матери. Здесь был большой сад, названный Нанданам.

⁴ Барун Тагор “владелец” ауровильского издательства “Ауропресс”, он должен был опубликовать роман “Телом Земли или Саньясин” в 1974 году.

⁵ Суджата забыла сказать, что видела на руке Матери золотые волосы... что долгое время оставалось для нас загадкой.

⁸ В 1978 году Суджата и я уже искали убежища в Гималаях.

⁹ Фактически, наш сторож был уволен Коуноумой и компанией, чтобы заменить его более “надёжным” сторожем.

¹⁰ Пурна, дочь Андре Мориссе и друг Баруна, присоединилась к банде, старавшейся помешать публикации Агенды Матери.

¹¹ Барун использовал грязную тантрическую силу для того, чтобы влиять на Лафонта (это было показано мне через дюжину довольно неприятных видений), и конечно, он использовал это против меня (что также было мне ясно показано). Только 30 апреля 1984 года Лафонт вернул мне (то есть, Институту Эволюционных Исследований) права на “Саньясина”, неправомерно захваченные Ауропресс-Баруном.

¹² Некоторые фрагменты из Агенды, которые я опубликовал Бюллетене Ашрама.

¹³ Барун будет сметён в сентябре 1987 года (когда индийские власти захватили Ауропресс), то есть, тринадцатью годами позже.

¹⁵ Edgar Faure был президентом Французского Сената.

¹⁷ Такое название Мать дала красному портулаку.

¹⁸ Абхай Сингх, брат Суджаты; Мать доверила ему мастерские Ашрама и сады Нанданама, где жили я и Суджата – попечители Ашрама бесцеремонно уволят его.

¹⁹ Это имя Мать дала простому жёлтому подсолнуху (Helianthus).