Мать

Агенда

Том 7

Октябрь 1966

5 октября 1966

По поводу финансовой ситуации: есть одна маленькая история, произошедшая в воскресенье или понедельник. Я говорила тебе, что ситуация была совершенно… для обычного сознания она была критической. Надо было платить; я больше не помню материальных деталей, но надо было очень срочно за что-то заплатить (думаю, надо было заплатить рабочим, потому что они попросту были голодны, так как не получили своих денег). Мне нужна была некоторая сумма денег, и ее у меня не было: у меня не было ничего. Тогда вечером, когда я ходила (у меня был час медитации и покоя, концентрации), я поднесла все это вот так [жест к Высотам], и с почти детской позицией сказала Господу (Он был здесь, конечно же, я была с Ним) что-то, что можно перевести (я не знаю, я не говорю, но это можно перевести в слова) примерно так: «Я знаю, что Ты со мной и что Ты стоишь позади всего, что я делаю и везде, но я хотела бы знать, интересует ли тебя или нет то, что я делаю, работа, которую я делаю! [Мать смеется] И если это тебя интересует, что же, у меня должны быть эти деньги.»

Это пришло вот так, в совсем детской форме, но очень, очень чистым. И два дня спустя, когда было нужно, чтобы пришли эти деньги, что казалось совершенно невозможным, тогда вдруг пришел Амрита и сказал мне: «Вот, такой-то человек прислал мне такую-то сумму.» — Это была как раз та сумма, что нужно. И я думаю, этот человек впервые прислал мне деньги. Это было совершенно неожиданно, форменное чудо — чудо для детей. Как раз в нужный момент нужная сумма и совершенно неожиданно. Тогда я действительно засмеялась. В этот момент я сказала себе: «Как мы глупы! Мы не знаем, что происходит точно то, что и должно произойти.»

Не могу сказать, что я была озабочена (я никогда не озабочена), но я спрашивала себя… иногда я задаюсь вопросом: «Продолжится ли так или…» Я не очень-то уверена, что произойдет, потому что… Я никогда не пытаюсь знать и не желаю знать, но у меня нет впечатления, что мне «говорится». (Я думаю, что это еще одна ментальная глупость, и что, когда ничего не формулируется, это означает, что все так, как и должно быть.) Но, конечно, какое-то ребячество хочет, чтобы ему «сказали»: «Делай вот так, делай так и так…» Но так не пойдет! Это не так!

Я не получаю приказов: когда мне что-то надо сказать, я получаю слово или фразу абсолютным образом; но, чтобы действовать, я не получаю приказа, потому что… Думаю, я не колеблюсь, я никогда не спрашиваю себя: «Сделать то или это?» Никогда. Все мое усилие направлено на то, чтобы жить минута за минутой. Иными словами, каждую минуту делать точно то, что надо делать, не строя планов, не думая, не… поскольку все это становится ментальным; как только начинаешь думать о чем-то, ответ приходит. И с деньгами то же самое; единственное, к чему меня подводят, это говорить: «Такому-то надо столько-то, такой-то Службе надо столько-то», вот так (не задолго до того, как это потребуется, а как раз тогда, когда это становится совершенно обязательным). И это все. Это вот так. Так что я не знаю, что произойдет завтра; я не стремлюсь узнать, что произойдет, совсем нет. Но в тот день было так, как если бы я просила: «Что же, представь доказательства, что это Тебя интересует.» — Пуф! свалилось как раз вовремя. Тогда я рассмеялась, сказал себе: «Каким же ребенком я все еще являюсь!»

И через два дня, как раз в тот момент, когда мне надо было что-то делать, пришли деньги. Тогда я сказала себе: «Хорошо, так и надо.» Но сейчас это не так забавно! А тогда это было действительно забавно.

Сейчас здесь, позади, есть некое доверие: что же, когда это будет необходимо, это придет, вот и все.

Организаторский дух, возможно, на не совсем обычном, но человеческом уровне (возможно, не только на человеческом, но как бы там ни было), организаторский дух любит, чтобы все предстало перед ним как на картине, а затем он строил бы планы, организовывал, смотрел: это будет так, то – так… Все это бесполезно. Надо учиться жить от минуты к минуте, вот так. Это гораздо удобнее. И то, что препятствует (я думаю), чтобы было так, это то, что это совершенно противоположно рассудительному человеческому духу и что все люди вокруг меня ожидают, чтобы я строила планы, принимала решения и… Так что есть давление; я думаю, это так. Иначе, естественно, спонтанно было бы так! ежеминутное чудо. У меня всегда есть тенденция говорить: «О! не беспокойтесь; чем больше вы беспокоитесь, тем больше вы затрудняете дело — не беспокойтесь, не беспокойтесь.» Но тогда они смотрят на меня с каким-то ужасом [Мать смеется]: я не «планирую», вот так.

Вот моя маленькая «история» — мое маленькое чудо. Это было словно для того, чтобы сказать мне: «А! хочешь увидеть чудо? — Вот оно, получай.» [Мать смеется]. Хороший урок.

8 октября 1966

(Речь заходит о ближайшем дне рождения Сатпрема. Мы публикуем текст этой беседы, несмотря на ее личный характер, поскольку «ритмическое» значение дней рождений интересно всем, и всегда есть, как сказала Мать, линия, тянущаяся из прошлого, которая едва соединяется с линией будущего)

Скоро твой день рождения.

Я вижу, что то, что мы называем «днем рождения», это удобный случай разобраться в своем положении. Вот почему люди советуются с астрологами по определенным датам.

Индивид имеет определенную связь или ряд связей со Вселенским, и должен быть ритм, и вещи автоматически воспроизводятся в один и тот же момент, так что каждый год можно определять свое положение по отношению к тому, что находится ниже и выше, или к тому, что находится позади или впереди.

Должно быть так, поскольку пересмотр твоего положения начался с началом этого месяца. И затем это передается через эти «поздравительные открытки» и через то, что я скажу тебе на твой день рождения (все это не продумывается: это приходит вот так, это очень забавно, я присутствую на постоянном спектакле). И я видела кое-что очень интересное, и, возможно, это то, что я скажу по поводу твоей книги. 107

Это как встреча двух линий: одна линия приходит из прошлого, а другая уходит в будущее, и день рождения является точкой встречи этих линий. И тогда я увидела твою книгу как некое завершение линии, тянущейся из прошлого… И здесь есть точка, которая еще не ясна в твоем мышлении или в твоем понимании там [жест над головой]: это что-то, принадлежащее восходящей линии будущего. И трудность в этой точке: движению, принадлежащему линии прошлого, трудно соединиться с движение будущего. Я вижу это как схему. Это не мысль: это схема. Есть точка, где эти линии не соединены.

Я выбрала две «открытки». Они здесь. Я не покажу их тебе: ты получишь их 29 октября. Я еще не знаю, что напишу на них и напишу ли что-то вообще.

Но этот год кажется мне очень решающим для твоей индивидуальной жизни — твоей ЖИЗНИ, ты понимаешь (как сказать?), вечной жизни в тебе. Вечная жизнь в твоей индивидуальности. Кажется трудно соединить два эти движения… Они еще не соединены. Это очень интересно; я вижу их, эти линии, они очень красивы.

Все это проходит там вверху; и, затем, что очень забавно, я вижу тебя не так [жест снизу-вверх], а вот так [жест сверху-вниз], и я вижу там вверху. Чуть выше этого [жест над головой], и я смотрю свыше.

Но я видела эти линии, я начала их видеть. Я знаю их, я видела их с начала месяца, и они ясно вырисовываются. И они очень красивы — они красивы, очень элегантны. И новая линия — словно великолепная струя воды — гораздо красивее этого! И она продолжает подниматься, она не опускается, но выливается золотым дождем на землю.

Это хорошо.

Если бы кто-нибудь нарисовал такую картину, я дала бы ее тебе!

*
*   *

(Чуть позже разговор повернулся к вопросу одного молодого ученика, который спросил по поводу описания жизни Шри Ауробиндо в «Путешествии Сознания», когда Шри Ауробиндо был агностиком и начал йогу «ради освобождения своей страны»)

Это глава, названная «Конец интеллекта», в которой я написал, что сначала Шри Ауробиндо был агностиком, и, развивал, главным образом, интеллект. Затем V подвел некий итог этой главы и в конец спросил: как же можно практиковать йогические дисциплины, не веря в Бога или в Божественное?

Как? — Очень просто. Ведь это только слова. Когда практикуют, не веря в Бога или в Божественное, тогда практикуют ради достижения совершенства, чтобы сделать прогресс, по всевозможным причинам.

Много ли людей… (я не говорю о тех, кто имеет религию: те учат катехизис с совсем малых лет, так что это не очень-то много значит), но если взять людей, как они себя ощущают, многие ли среди них верят в Божественное?… Не в Европе, во всяком случае. Но даже здесь немало таких людей, которые по традиции имеют «семейное божество», но это не мешает им, когда они недовольны, взять свое божество и выбросить его в Ганг! Они так поступают, я знаю людей, которые сделали так; в их доме была семейная Кали, они взяли и швырнули ее в Ганг, потому что были недовольны ею — если вы верите в Божественное, вы так не поступите, не так ли?

Я не знаю… Верить в Божественное?… Жаждешь некоего совершенства, возможно, даже того, чтобы превзойти самого себя, достичь чего-то, превосходящее то, что есть; если вы филантроп, вы стремитесь к тому, чтобы человечество стало лучше, чтобы оно было менее несчастно и менее жалко, вы стремитесь ко всему подобному — можно практиковать йогу для этого, но это не вера. Верить — это иметь веру в то, что без Божественного не может быть мира; что само существование мира доказывает Божественное. И это как раз не «вероисповедание», это не что-то, что вы надумали или чему вас научили, ничего подобного: это вера. Вера, которая является живым знанием (не выученным знанием), что существования мира достаточно для доказательства Божественного — без Божественного нет мира. И это так очевидно, конечно, что есть ощущение, что глупо думать по-другому! И это «Божественное» не в смысле «причины существования», «цели», «кульминации», ничего подобного: мир, как он есть, является доказательством Божественного. Потому что ОН ЕСТЬ Божественное в определенном аспекте (довольно искаженном, но все же).

Что касается меня, то для меня это еще сильнее: я смотрю на розу, как на ту, что я тебе дала, она содержит такую концентрацию спонтанной красоты (не сфабрикованной: спонтанной, это расцвет), что достаточно только взглянуть на нее, и ты увидишь, что Божественное существует, это уверенность. Не можешь не верить, это невозможно. И как люди — это невероятно! — те люди, что изучали Природу, действительно глубоко изучали, как все устроено и работает; как можно искренне, со вниманием и заботой изучать, не будучи совершенно убежденным, что есть Божественное? Мы называем это «Божественным» — Божественное, это совсем мало! [Мать смеется] Для меня существование является бесспорным доказательством того, что есть… есть только ЭТО — что-то, что мы не можем назвать, не можем определить, не можем описать, но что мы можем чувствовать и чем мы можем СТАНОВИТЬСЯ все больше и больше. «Нечто» более совершенное, чем все совершенство, болеем красивое, чем все красоты, более чудесное, чем все чудеса, что даже вся совокупность того, что есть, не может выразить ЭТОГО — и существует только ЭТО. И это не «нечто», плавающее в ничто: есть только ЭТО. 108

12 октября 1966

(После медитации с Матерью)

Сейчас опять, как всегда, как только я остаюсь спокойной, а ты рядом со мной, опять возникла некая безграничная грандиозность, свет, такой чистый, такой спокойный… И он белый, но белый, который может иметь в себе голубизну, но такую бледную, что это белый цвет. Теон называл эту область (он давал особые имена всем этим областям), я не помню, но над ней были только области, которые он назвал «патетика» (варварское название) и которые принадлежали непроявленной божественной Любви. И я сама переживала переход через все эти области, и эта область [область белого света, в которой происходила медитация], она была как раз последней, принадлежащей свету, а затем, после, области… в сущности, это были области божественной Любви, но непроявленной, то есть, не такие, как они проявлены на земле. Это были последние области на пути ко Всевышнему. А эта [в медитации] была последней из принадлежащих сущности света, то есть, Знанию. И это… о! в этом такой мир и покой и такая ЯСНОСТЬ — особенно это: впечатление ясности и прозрачности. Это спокойствие больше, чем тишина, но это не инертная неподвижность, я не знаю, как сказать… Это производит впечатление крайне интенсивной вибрации, но аб-со-лют-но покоящейся, покоящейся, светлой… почти с ощущением неподвижности. И такой ясной, такой прозрачной!

И всегда, когда я остаюсь вот так вне действия, и ты здесь рядом, всегда это приходит, всегда. В последний раз было то же самое: это когда я видела две линии твоего существа — линия из прошлого и линия будущего соединялись в день твоего рождения — что же, это опять было в этом свете.

Но сегодня… И безграничное, ты знаешь, вне времени, вне пространства — великолепно! Большой-большой отдых. И всегда так, когда ты находишься здесь. Должно быть, именно оттуда ты черпаешь свое вдохновение. Должно быть так. Хорошо! [Мать смеется] И это очень приятно, я не знаю, как объяснить. Это очень приятно. И это совершенно молчаливое, но сознательное, очень сознательное, и в совершенном спокойствии — светлом-светлом-светлом, ничего, кроме этого: сущность света.

И восходящая линия шла за пределы этого, в те области, которые Теон называл этим варварским словом: «патетика». И когда входишь в эти области, а затем выходишь за их пределы, тогда это… это Всевышний вне творения, за пределами творения. Это там я видела представительную форму нового творения (и это было до того, как я что-либо услышала о Шри Ауробиндо и Супраментале), это там я видела форму, которая должна сменить человеческую форму, это было как символическое представление нового творения. Это было за два-три года до того, как я услышала о Шри Ауробиндо и повстречалась с ним. Так что, когда он рассказал о супраментальном творении, я сказала ему: [смеясь] «Конечно, я знаю, я видела это там вверху!»

Никто ничего мне не говорил. Только когда я прибыла в Тлемчен, мадам Теон сказал мне, что это было. Она умела проходить через все состояния существа, последовательно от одного к другому… оставляя каждую оболочку в соответствующей ей области и проходя дальше. И тогда, совершенно спонтанно и естественно, я научилась это делать. И в тот раз я сделала как раз так — так я и увидела этот прототип, в самом верху, в самом верху.

Учение Теона совсем не было метафизическим и интеллектуальным: все выражалось в некоей картинной объективизации; это наподобие того, как когда я говорила о том видении [«птиц»], это более богатое, менее ограниченное выражение, чем выражение чисто интеллектуальное или метафизическое. Оно более живое.

И это приятно — я люблю медитировать с тобой. Это не «медитация», это молчаливое и очень приятное созерцание-концентрация. Вот почему [смеясь], когда ты здесь, я сижу и ничего не говорю! 109

Но совершенно теряется ощущение времени.

15 октября 1966

Беседа началась с опозданием

на полтора часа

Ладно. Сейчас одиннадцать тридцать. Я ничего не начинаю — ни говорить, ни молчать (потому что это надолго!)

Я попытаюсь сыграть музыку 30 октября, если смогу. Я не знаю, что придет… Однажды, когда я спокойно сидела, я спросила себя, придет ли что, и тогда вдруг я стала очень большой, очень большой, с большими руками, и я сидела перед другим инструментом, не этим: инструмент был гораздо больше, и я начала играть такую фугу! Это было грандиозно. Я смотрела и видела себя с большими руками, и я видела большой инструмент… И это было очень хорошо [смеясь], МУЗЫКА была очень хороша!

В первый раз я видела себя так.

Но в памяти не осталось ничего, ни единой ноты.

*
*   *

(Затем Мать смотрит на свою тетрадь назначенных встреч и на пачку писем от людей, просящих о встрече с ней.)

Все это [указывая на пачку писем] — просьбы о встрече! И это очень просто, это не утомляет — ничто не утомительно, если не к спеху. Но если вы все время думаете о следующем деле, которое вам предстоит сделать, это ужасно. Если вы делаете дела по мере их появления, не думая ни о чем другом, это очень хорошо… Эта отвратительная привычка думать, все время думать — очень плохо. Но я начинаю… [с лукавой улыбкой] думаешь, рыбы мыслят?! Поскольку мне хочется сказать: «Я начинаю жить как рыба в воде!» [Смеясь] Рыбы не должны думать. А дельфины думают, нет? Они разговаривают, так что должны думать… их мозг тяжелее человеческого.

А! кончаем болтать.

19 октября 1966

Я припозднилась еще больше, чем обычно: сейчас дни Пуджи. 110 Множество людей приходят сюда для пуджи.

Рассказывала ли я тебе историю о Дурге?

Недавно?

Это произошло не недавно; не помню точно, когда: то ли в прошлом, то ли позапрошлом году, во время пуджи.

Ты мне как-то сказала, что Дурга «осуществила сдачу».

Это верно.

Она surrendered [осуществила сдачу]. Иными словами, раньше она была совершенно независима в своих движениях и не чувствовала необходимости зависеть от кого-либо, а в тот раз… Не помню точно, было это в прошлом или позапрошлом году (она ежегодно приходила, когда я спускалась для даршана по случаю пуджи: я спускалась, и она приходила и оставалась в течение всех пудж). С тех пор, как я обосновалась наверху, мы больше не проводим пудж, но однажды она пришла, и я рассказывала тебе, что последовало за этим.

И из-за этого возникла огромная разница. Люди, естественно, ничего не заметили, но атмосфера значительно изменилась.

Я очень сильно чувствовал это в эти последние дни.

Разница в каком смысле?

Все, кто искренне делают пуджу (искренне, естественно, не как машина, а с поклонением), всегда притягивают эманацию или представление, представительную форму, которая присутствует на пудже и отвечает. Каждая семья, поклоняющаяся Кали, например, имеет свою Кали. И это так, это маленькие сущности, не совершенно независимые, но ведущие собственную жизнь. И, что касается Дурги, это было очень ясно. Так что, когда я говорю, что из-за этого возникла огромная разница, это означает, что теперь все эти представительные формы Дурги влились в одно движение сотрудничества.

Естественно, все эти сущности более или менее сознательно делали работу Всевышнего, но… (как сказать?) без сознательной воли: они делали ее просто и спонтанно, поскольку это существа гармонии, и они гармонично работали. Но теперь, что касается Дурги, это очень ясно — это очень ясно: оно вот так [жест обращенности к высотам, в ожидании Приказа Всевышнего]. В своей связи с враждебными существами, в своем легендарном сражении (это, естественно, символично), она теперь вот так [тот же жест], хочет знать установку, указание, жест, который надо сделать.

Когда Шри Ауробиндо был здесь, то ежегодно во время сражения Дурги я обычно получала от него очень ясное указание на аспект враждебных сил, который следовало покорить и подчинить (это было очень интересно, я обычно замечала это, но не знала, куда все это уходит). Так было в течение тридцати лет. А после его ухода… остался только Всевышний.

Она приходила, она совершенно явно присутствовала в течение шести дней пранама. Но теперь, с тех пор, как… (я не помню, поскольку время для меня больше не очень-то отчетливое, оно больше не имеет той же ценности), но я помню, что это произошло в то время, когда я ходила со своей джапой. Я сказала ей, что есть что-то более важное, чем это полурелигиозное воспоминание людей, что важнее этого глубокая природа Работы и выбор враждебного аспекта (представленного вселенской трудностью или, во всяком случае, человеческой трудностью, если брать только землю), того аспекта, который следует покорить, преодолеть, чтобы вести к трансформации. И в этой связи я сказала ей, что восприятие указания Всевышнего — как раз то, что нужно; что Он видит лучше, чем мы, что надо сделать, и порядок, в каком надо делать. И я почувствовала… (она была очень конкретной [Мать делает такой жест, как если бы Дурга была в ней]), я почувствовала, что это неимоверно ее интересует. Тогда я сказала ей: «Что же, посмотри, не пришло ли время (я перевожу это в слова, но не было слов), не пришло ли время получить от Него прямой импульс для своего действия?» И она ответила радостно и спонтанно.

Разница состоит в том, что сейчас везде, где оно себя проявляет, я чувствую этот зов ко всевышней Истине проявить себя.

Какой аспект и трудность этого года?

Я не знаю. Я не занималась этим в последние дни, это начнется только завтра.

Я не знаю, я не занимаюсь активно этим, я посмотрю…

О! я очень хорошо знаю это, но… [Мать прикладывает палец ко рту в знак молчания]

(медитация)

22 октября 1966

(Суджата) Заболела Р.

Опять заболела! Что случилось с этой девушкой?

Что ей следует делать внутренне?

Не бояться заболеть. Вот что.

Ведь они говорят: «Но я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО больна.» Они заходят с другой стороны, говоря, что они больны, так что они боятся. Это не так! Сначала они боятся, а потом заболевают. Все время они живут в некоем опасении: «О! что же случится?» Поэтому что-то и случается! [Мать смеется] Это бедное тело, у него такое впечатление, что от него ждут этого, и оно подчиняется!

Да, девяносто девять человек из ста таковы. И это происходит в них более или менее подсознательно, то есть, это не отражается в ясном мышлении, так что они заявляют: «Нет, это не так!» — Они ничего не знают, они не знают, что происходит в них.

(Затем Мать дает Сатпрему цветы.

Она выглядит утомленной)

У нас есть полчаса на тишину и покой, разве что ты хочешь что-нибудь сказать?

Может быть, ты скажешь что-нибудь?

Мне нечего сказать, нечего, я совершенно измотана, я измотана.

(Вдруг Мать предлагает Сатпрему

входить в ее комнату в день их встреч

ровно в 10:15, даже если секретари

еще не ушли от нее)

(Сатпрем, не веря своим ушам:) Мне приходить в 10:15?

Ты мог бы прямо подняться, посмотрим, что произойдет!

Но я не хочу ставить тебя в трудное положение…

О, если бы ты знал, до какой степени… Нет никакой реакции, ты понимаешь. Я смотрю на это с очень ясным видением, с очень ясным знанием последствий, но нет реакции: я просто стала какой-то машиной, которая подписывает, делает то, это… И тогда, когда мне надо написать что-то, я превращаюсь в автомат: я остаюсь совершенно пустой, молчаливой, вот так [жест неподвижности, обращенной вверх], и затем я оставляю это (это зависит от случая) либо Шри Ауробиндо, либо чему-то свыше, что приходит и диктует. Я же вот так [тот же жест] и все больше и больше так — я все больше так: меня нет, есть машина.

Я несколько раз говорила им, что можно было бы заменить это на прекрасно сделанного робота, потому что этому не стоит [смеясь] быть здесь! Прекрасно сделанный робот, с совершенным механизмом: для одного дела жмешь на одну кнопку, для другого — на другую, и все работает!

Ты знаешь мое положение: за двадцать четыре часа в сутки НИ НА МИНУТУ я не остаюсь одна. 111 И в дополнении ко внешней толпе есть еще и внутренняя толпа: отовсюду, все время, это приходит, приходит и приходит — о! все время и все больше и больше. Так что я вот так [жест, указывающий на разливающееся сознание], нечто вроде сознания, отвечающего вот так, безо всякого участия. Сознание, которое отвечает как машина.

Я думаю, что иначе было бы невозможно.

Да, по-человечески, у тебя адская жизнь.

Если бы я не знала, как делать это, я бы либо свихнулась, либо заболела: это невозможно. К счастью, это в пределах возможного! Благодаря тому, что работа делается автоматически, мне не надо прикладывать усилий.

И количество вещей нарастает [Мать смотрит вокруг себя]. Когда я в первый раз вошла в эту комнату, она была пуста; когда появилась музыкальная комната, она была пуста. Сейчас же [Мать делает изумительный жест, указывающий на нагромождения вещей на подоконниках, мебель, повсюду], ни для чего не остается места! Вещи громоздятся дальше некуда. Так что я удивляюсь, глядя на людей — на тех, кто считает себя лишенным чего-то и тех, кто скучает; для меня обе эти категории людей — что-то немыслимое! Как можно иметь время на скуку и как может чего-то не хватать!?

Работа (что касается мира) все увеличивается; корреспонденция — это что-то невероятное! Она льется отовсюду. Я получила… [Мать смеется] письмо из Америки то кого-то, кого я совсем не знаю: он услышал на пластинке запись моего голоса. И, я не знаю, это люди, которые, как кажется, имеют «оккультные переживания» или, возможно, практикуют «спиритизм»; он пишет мне, что слышит мой голос и что я даю ему «откровения» по поводу него самого. И это… [смеясь] фантастические откровения! Он говорит, что не сомневается, что это мой голос (он принимает даже то, что кажется самым нелепым), но все же, чтобы окончательно убедиться, он хотел бы спросить меня (!), действительно ли я говорила ему все это. И среди того, что я ему якобы сказала, я заявила, что он является комбинированной реинкарнацией Будды, Христа, архангела Гавриила, Наполеона и Карла Великого!… Я собираюсь ответить ему, что эти пять выдающихся личностей принадлежат различным «линиям манифестации» и что маловероятно, чтобы они скомбинировались в одном существе (одном человеческом существе)!

Очевидно, это забавляются маленькие витальные сущности. Они забавляются, и чем больше нелепицы, тем забавнее, конечно же!

Но судя по письмам — всей корреспонденции — есть некая оккультная активность, распространяющаяся на земле очень странным образом… В Корее один человек объявил себя «Новым Аватаром»… Таких много, и они есть везде. С материальной точки зрения это выглядит так, что люди потеряли равновесие. Такое впечатление, что вся земля наполовину сошла с ума. И с их новыми изобретениями это может вылиться в странные явления.

Но с начала этого века до сегодняшних дней на земле произошло такое изменение — в мышлении, в деятельности, в производстве, в изобретениях — это невероятно! Невероятно до такой степени, что вещи начала века кажутся давно отжившими свое время, как если бы им было двести лет. Это странно.

Очевидно, все быстро движется.

Кажется, что люди мчатся к… Как если бы они мчались, не зная почему, а в конце была бы большая дыра!… Я не знаю, что произойдет.

(молчание)

Если это тебя не смущает… [с лукавой улыбкой], то есть, если у тебя не чувствительные нервы, в следующий раз приходи в 10:15 и спокойно располагайся! По крайней мере, это будет уроком. Посмотрим, что произойдет.

В какое время?

В десять пятнадцать. Ты тихо откроешь дверь и войдешь. Это меня немного позабавит!

Ведь лично я перепробовала все, и все безрезультатно. Когда я им говорю: «Время вышло» со всем своим авторитетом, они просто отвечают: «Да». Вот и весь эффект.

А! моя крошка [поворачиваясь к Суджате], завтра я встречусь с сорока двумя людьми перед встречей с тобой — с сорока двумя! 112

26 октября 1966

Ты знаешь, что я вчера играла? Я опробовала орган. Это было очень занятно: как только я села, что-то вошло в мои руки, но это что-то ЛЮБИЛО музыку, и оно вошло так легко, так сладко, так интенсивно, и вдруг к моим рукам вернулась их прежняя привычка — добрая половина моей руки была захвачена маленьким существом. Это было действительно красиво, это выглядело очень детским и было очень очаровательно, очень очаровательно.

В первый раз это было таким полным: это вовсе не были мои руки, вовсе нет. Это было в первый раз. Я не знаю, будет ли так 30 октября [в день рождения Сатпрема].

*
*   *

Чуть позже

Я хотела тебе кое-что показать. Ты знаешь, в тот день 113 я выходила на балкон, был очень солнечный день, и это полностью изменило мою видимость [Мать ищет пачку фотографий]. Должна сказать, что я чувствовала себя совсем по-другому, чем когда я обычно хожу туда. Я не говорю ничего, посмотри…

(Мать протягивает

Сатпрему фотографии)

Я выглядела как-то по-другому.

О, да, странно, совсем не похоже.

Некоторые находят сходство.

Но я выглядела как мужчина, нет?

Да, есть что-то мужское, особенно на этой фотографии.

Да, я выглядела мужчиной.

Кто-то другой был там — но всегда есть другие, люди не знают этого! Другие приходят все время, все время, все время [Мать очерчивает круг вокруг своей головы]: старые, новые, будущие, все время они есть. Это очень странно. И фотография запечатлела это.

Да, вот на это очень разительно; на других это менее выражено.

И это кто-то, кого я знаю, но не могу дать ему имя. Я выгляжу старым ученым, не правда ли? Это странно [Мать еще раз смотрит на фотографию]. Есть что-то странное: нечто вроде очень острого знания, которое приходит из наблюдения [в личности на фотографии], но я не могу определить, из какой это страны и из какой эпохи.

Это определенные состояния сознания, которые точны и особенно хорошо выражены в определенных личностях в определенные моменты — это не в течение всей жизни личности, это не так: это определенные состояния сознания, достигающие в определенные моменты своего максимума образования и интенсивности. И все это вращается как большая карусель [Мать очерчивает круг над своей головой и вокруг себя], все время, через все эпохи и все страны. И фотография запечатлела это, и когда я увидела эту фотографию, у меня возникло впечатление, что я вижу вовсе не эту личность [Мать], а кого-то, кого я хорошо знала, кто мне очень хорошо знаком: «Но, в конце концов, это же ты!». Но я не могу назвать имя.

Да, это как карусель всех моментов, когда Сознание проявляло себя в людях. Это очень интересно. Тело сейчас становится очень безличностным.

Но однажды, находясь рядом с тобой, я имел странное переживание… Я никогда не имел видений с открытыми глазами, но однажды (это меня поразило), много лет тому назад, еще внизу, ты рассказывала мне историю о кошках и упомянула о «короле кошек», которого ты почувствовала, это «гений» вида — и тогда твое лицо (это было необычайно) стало кошачьим! но передо мной был супер-кот! И у меня никогда не было видений, совершенно не было, но это было совершенно видимо. Это меня очень поразило. Это было необычайно.

Тело выглядит по-другому.

Да, все твое лицо выглядело по-другому. И я уверен, что фотография могла бы запечатлеть это, потому что это не было видением.

Да, такое может запечатлеваться на фотографиях. Они очень чувствительны.

Это странно.

Однажды на балконе я была Буддой, абсолютно! Это длилось одну-две минуты. И много людей сказали мне: «О! Вы были Буддой.» Если бы сделали фотографию, это было бы видно на ней.

Но это происходит вот так, все время, как какая-то карусель людей [тот же жест кругом]: хоп! они проявляются и уходят, хоп! они проявляются и уходят… И на этих фотографиях я несколько раз распознавала кое-кого, но не могу назвать имя.

Но это [Мать еще раз смотрит на фотографию], это мужчина, я уверена, что это мужчина, и у меня такое впечатление, что это не «официальный» ученый, это человек, который обладал знанием, вел очень сокровенные и очень острые наблюдения. И это был момент, когда сознание наблюдения достигло своего максимума. И это отпечаталось на фотографии; минуту спустя этого уже не было. Он почти говорил что-то, выражал что-то [Мать показывает фотографию Сатпрему]: ты видишь его рот. Это очень забавно.

Это забавно.

Но с этой точки зрения тело становится очень безличностным; это как и с моими руками вчера: они никогда не были столь спонтанными и столь совершенными — я не могу сказать, что у меня больше не было рук, поскольку больше не было «я». Вот это как, что-то приходит (что-то от личности: идея, сила, движение, выражение), пуф! и становится этим [телом Матери или руками, как в этом примере]. И это было очень радостным и очень милым: было нечто вроде радостного очарования, очень юного. 114 За полчаса до этого я не знала, что буду играть: это пришло просто вот так. И это было не для того, чтобы «играть», не было ничего серьезного, важного, не было всего этого: было только что-то очень юное, кружащееся.

Это явление становится все более конкретным. Это всевозможные… это не люди: это состояния сознания, которые выражали себя или, возможно, даже принимали точную форму в жизни всевозможных людей — некоторые из них очень хорошо знакомы мне; некоторых из них я видела часто, они часто возвращались и очень хорошо знакомы мне; но эти состояния сознания не были исключительно в таком-то и таком-то человеке: они были во множестве людей и во многих эпохах.

И все чаще так. Я думаю, что это для того, чтобы придать гибкость этому агрегату [клеточному].

(молчание)

Шри Ауробиндо писал где-то, не помню, в какой связи, что в определенном состоянии сознания можно обладать силой МЕНЯТЬ ПРОШЛОЕ. Это очень сильно меня поразило.

Ведь несколько раз я имела это переживание; и сейчас, со всей этой работой, я понимаю это лучше. Ведь то, что кажется продолжающимся или сохраняющимся, это не индивиды: это состояния сознания — состояния сознания — и эти состояния сознания проявляются через множество индивидов и различных жизней, и именно это, эти состояния сознания постепенно идут ко все большему совершенству. Сейчас действительно есть всевозможные «категории» состояний сознания, которые приходят одно за другим, чтобы войти в контакт с Истиной, Светом, совершенным Сознанием, и в то же время они сохранили некий отпечаток (как воспоминание) тех моментов, когда они проявлялись.

Идет большая работа трансформации материальных состояний сознания: состояний сознания, самых близких к Несознательному, состояний самого материального сознания. Они приходят вот так [представляя себя Матери], с одним-двумя примерами своей предшествующей манифестации [возможно, даже, своего первого выхода из Несознательного], и тогда я вижу переход (наряду с тем, что трансформировало их, меняло их или просто чуть сдвигало в последовательных проявлениях), весь переход до того, как сейчас им предстать перед всевышним Сознанием для окончательной трансформации. Это, так сказать, вечная работа, поскольку, что интересно, это работа, которую я могу продолжать делать, встречаясь с людьми. Моя работа обычно прерывалась, когда я встречалась с людьми, поскольку я занималась ими, и это уменьшало и ограничивало работу: люди представляли маленький агломерат трудностей, который значительно суживал Действие [Матери]. Но теперь больше не так. И, что интересно, это расставляет людей по той или иной «линии трансформации» сознания. Начиная с некоторого времени я вижу значительное количество визитеров, которых я никогда не видела прежде (что касается старых и известных людей, с ними нет никакой трудности, но встреча с новыми обычно вызывает сужение работы), но теперь, в связи с этим «изучением» состояний сознания люди располагаются: здесь, там, там [Мать прочерчивает в пространстве различные уровни]. И если они восприимчивы, они должны уходить [после встречи с Матерью] с новым импульсом для своей трансформации. А если они не восприимчивы, это проходит мимо них, но это больше не беспокоит: они входят и уходят. И из этого я знаю, в каком состоянии они находятся — я могу делать это даже по фотографиям, но работа получается более полная, когда я вижу людей. На фотографиях всегда запечатлевается только один момент их существа, тогда как здесь я могу видеть даже то, что не проявляется и прячется позади, так что я вижу более полно. Это очень интересно. Это преобразует все это бремя визитеров во что-то интересное. 115

29 октября 1966

Итак, что ты хотел бы сказать мне на свой день рождения?

Я хотел бы делать для тебя больше и лучше.

Делать лучше трудно. А делать больше — для этого у нас должно быть больше времени! Мы могли бы делать много; я знаю это, но на это нужно время.

Но я хотел бы больше служить тебе.

Есть множество вещей, множество вещей… Прошлой ночью мы опять были вместе долгое время. Но мы вместе для того, чтобы РАБОТАТЬ вместе; ты понимаешь, это не так, что ты занимаешься мной, а я занимаюсь тобой: мы встречаемся из-за того, что работаем вместе. И это большие движения сознания.

В сущности, я не люблю ментальную деятельность — я никогда не любила ее. Какое-то время я много работала в разуме: это был период ментального развития, когда я работала над философией — над всеми философиями, сравнительными философиями — чтобы сделать интеллект более тонким. Но, по сути, это меня не интересовало. Но состояние сознания — движение сознания, состояние сознания — это значительно меня интересовало! И в этой связи происходит очень тесное, то есть, очень тщательное изучение связи между состояниями сознания и явлением смерти.

По сути, все верования людей в то, что происходит после смерти… Люди много пытались узнать это, не так ли, и есть религии, которые воображают, что нашли объяснение… Я имела личные переживания. А сейчас эта проблема ставится иным образом, как если бы (я говорю «как если бы», поскольку еще не дошла до конца и не знаю), как если бы из жизни в жизнь переходили не личности, а СОСТОЯНИЯ СОЗНАНИЯ, которые одновременно бессмертны и находятся в постоянной трансформации, и именно состояния сознания трансформируются из жизни в жизнь… Некоторые люди имеют только одно состояние сознание, другие имеют много состояний (некоторые люди имеют даже два почти противоположных состояния, и это приводит к «двойной личности» и противоречиям в жизни). Есть очень простые люди, которые имеют только одно состояние сознания, но из-за этого эти индивиды почти примитивны; но иногда они имеют чудесное развитие в своем состоянии сознания… Это объясняет множество противоречий. Это то, что мне ясно показали в этот момент: состояния сознания, проходящие через множество агрегатов. И затем здесь тоже есть секрет, который надо найти для продления жизни этого агрегата, то есть, то, что придает характер не бессмертия (это что-то совсем другое), а нескончаемое продление жизни — скорее, ФОРМЫ (жизнь никогда не останавливается), формы. Так что, как только будет изучен этот вопрос, будет найден еще один секрет.

Это очень интересно.

(молчание)

Не прошлой ночью, а позапрошлой, я долгое время, почти два часа, провела здесь, со Шри Ауробиндо. Я рассказывала тебе, что у него в тонком физическом есть кое-что, что можно назвать «домом» (это великолепно, великолепно!). Это всегда грандиозное, такое ясное, хорошо определенное и все же полностью открытое. И у меня ощущение… [Мать переводит дух] уф! что оно открытое, светлое — всегда, в любом случае. Он там… может быть, не совсем такой, каким он был здесь (но для меня это не составляет разницы, поскольку изменение шло очень постепенно: я следовала за Шри Ауробиндо почти день за днем, шаг в шаг), и, возможно, там он чуть выше, возможно, с более совершенной формой, я не знаю, но, для меня, его выражение… [Мать улыбается с закрытыми глазами]… его выражение невыразимо. Я провела с ним очень долгое время, и в этих огромных комнатах (они не имели пределов, ты понимаешь, было такое впечатление, что можно бесконечно переходить из одной комнаты в другую, из одного места в другое)… это было в какой-то части с рядом комнат (четыре, пять или шесть комнат, не помню), в которых он управлял «гончарной фабрикой», представь себе! Но это было не как здесь. Это были предметы, вылепленные из «глины», но не было ни процесса обжига, ни раскраски, ни чего-либо подобного (это было не как здесь), но это были формы, выглядевшие как гончарные формы, и они имели силу [Мать делает жест вниз] проявляться. И там было все: животные, растения, люди, вещи, все, всевозможные цвета; и я шла от одного к другому, смотрела, объясняла. Я провела с ним долгое время, и я точно знала, как и почему это было сделано; а затем я изучала работу и наблюдала. Затем комнаты приводились в порядок, вещи расставлялись по своим местам: словно для того, чтобы показать результат. И вещи… очаровательные в своей простоте, и все же они содержали необычайную мощь проявления! но они имели глубокое значение. Я взяла один предмет, сделанный из очень темной красно-коричневой земли, он был «плохо сложен», то есть, форма не была верной, и я показала его «гончарному главе» (в каждой комнате был «гончарный человек», присматривавший за работой). Я показала ему это и сказала (предмет был довольно большим внизу с маленьким кончиком вверху [Мать очерчивает что-то вроде вазы с горлышком], как бы там ни было, это не было хорошо сделано), я объяснила ему это и сказала: «Понимаете, это не сбалансировано», и пока я держала этот предмет в руках, он развалился. Тогда он предложил: «О! Но я поправлю его.» Я ответила: «Если хотите, но должно быть не так…» Конечно, мы рассказываем это на словах, но там это имело очень точный СМЫСЛ. Затем, было нечто вроде больших пролетов между комнатами (это были не «комнаты», а огромные залы), и мы перешли в место, где делались «рыбы»! Но эти рыбы были не рыбами (!), это означало что-то другое. И были большие рыбины, из глины, они имели сверкающие, великолепные цвета: одна рыба была сине-зеленой, другая желтовато-белой, но красиво, так красиво! И они держались на полу, как если бы пол был водой! Они клали рыбу на землю, прямо на пути. Так что я подумала: «Не очень-то удобно для прохода!» [Мать смеется] И все это, если говорить так, кажется каким-то детским, но это имело очень глубокий смысл, очень глубокий.

Это было очень интересно.

Я провела так, по крайней мере, два часа. Должно быть, это было между часом и тремя часами ночи. И ощущение чего-то такого мирного, такого комфортного, столь наполненного светом, сознанием — особенно сознанием — о! это было чудесно. Сознание здесь кажется очень-очень сокращенным. Очень сокращенным. И, кроме того, оно утяжеленное из-за того, что выражается через мысль: это утяжеляет его, сокращает его… делает его костным. Тогда как это есть сознание, свободно движущееся в полном свете, о! атмосфера такая ясная, такая ясная, такая прозрачная… нет тени… и все же все имеет форму. Есть даже улицы (это другие места), но все вот так, в полном свете.

Это ощущение сохранялось потом в течение двух часов.

И это кажется развивающимся и наполняющимся с невероятной скоростью: от одного визита к другому (иногда, возможно, с промежутком в восемь дней) происходит необычайное, грандиозное изменение. Сам Шри Ауробиндо меняется. Я нахожу его… Прежде (например, два года тому назад) я находила его очень похожим на того, каким он был физически (конечно, почти с самого начала я видела его в его супраментальной реальности, но это другое), я говорю о том Шри Ауробиндо, который находится в контакте с нами, все время, все время — это как эманация другого [супраментального Шри Ауробиндо], который является словно продолжением того Шри Ауробиндо, который жил с нами; это вот так. Что же, в течение некоторого времени он был похож на самого себя гораздо больше, чем сейчас; сейчас же он словно больше напоминает другого. Но все же остается очень близким нам, очень близким.

И работа идет быстро, быстро.

(молчание)

Там есть люди, которые жили на земле, но их не много. Там же я встречала несколько раз (очень часто в первый год после ее смерти) ту женщину, которая готовила пищу для Шри Ауробиндо. Как ее звали?

Мриду.

Мриду! Она тоже очень изменилась, очень, но… [Мать улыбается, забавляясь] так, что остается все такой же!

Но у меня было впечатление (это было вчера, я думаю), что вещи гораздо проще — гораздо проще — и гораздо менее драматичны, чем воображает человеческое мышление. Это очень любопытно, у меня все растет ощущение чего-то… что не имеет никакого таинства, и именно наш способ мыслить и чувствовать вносит всю таинственность и весь драматизм — тогда как на самом деле этого нет.

О, как люди все драматизируют!

Это как их взаимосвязь с Божественным… Вчера, пока я работала здесь утром (я раздавала яйца!), меня вынудили прослушать музыку Саханы 116 , гимн их группы, в духе «религиозной музыки». Есть звуки, определенные звуки, которые можно назвать «религиозными звуками»; это определенные «сочетания звуков», и они универсальны, то есть, не принадлежат какой-либо эпохе или какой-либо стране. Во все эпохи и во всех странах люди, имевшие эту религиозную эмоцию, спонтанно издавали этот звук. Пока играла эта музыка, вдруг ко мне очень ясно пришло это восприятие (это сочетание двух-трех звуков), и это пришло как раз с тем состоянием сознания, которое вызывает эти звуки, и это было тем же самым: состояние сознания воспроизводилось этими звуками. Все сопровождение [инструментальное] другое, и, конечно, оно всегда все портит. Но эти два – два или три звука, это восхитительно как точное, четкое выражение религиозного чувства, контакта [жест к Высотам], поклонения: контакт поклонения.

Это было очень интересно.

И в этом отрывке этот звук повторялся два-три раза. Все остальное — заполнение. Но это… Я слышала это в церквях, я слышала это в храмах, я слышала это на мистических собраниях, я слышала это… Всегда смешанным со всевозможными другими вещами, но это… И эти звуки совершенно выразительны (в действительности все наоборот: это состояние сознания вызывает эти звуки, но когда вы слышите эти звуки, это приводит вас в контакт с состоянием сознания). И тогда я поняла, почему люди любят слушать эту музыку: потому что она вдруг дает им… ах! они чувствуют что-то, неизвестное им.

Как это было интересно!

Как все меняется! Вы живете в этом состоянии сознания, и тогда все становится по-другому. Вы видите вещи… да, я думаю, это то, что Шри Ауробиндо называет видеть вещи изнутри-наружу. Вот в чем причина.

Это очень интересно.

В музыке Сунила есть два-три из этих сочетаний звуков, являющихся ярко выразительными сочетаниями, и в его музыке есть великолепие будущего творения, о! это приходит как слепящее солнце.

Но даже в очень древней музыке, или в несвязной музыке, время от времени попадается такое сочетание: два звука, связь между двумя звуками (два, иногда три звука). И я не думаю, что люди знают об этом, но это приводит их в контакт с определенным состоянием сознания.

В сущности, это один из способов взглянуть на эту проблему, но это все упрощает очень интересным образом… иными словами, великие трансформации являются только результатом изменения состояния сознания.

(молчание)

Так что, желаю тебе хорошего года.

Да, милая Мать.

Будет хороший год. Очень ясный год — очень ясный, очень широкий — широкий и ясный… Я не знаю, что произойдет здесь. Обстоятельства кажутся все более трудными, но я должна сказать, что это меня не беспокоит. Условия трудные. В стране, в мире, трудно, все скрипит. Но это кажется только видимостью: это большое давление Света — теплого, золотого, могущественного, супраментального света — и это давление все нарастает и нарастает…

Кроме того, с того дня, как я видела те две линии в отношении тебя, это утверждается, устанавливается, и взлет в будущее великолепен — очень сильный, очень мощный, и в то же время светлый («светлый» — это всегда было так: светлое, даже кристально прозрачное на интеллектуальном уровне), но теперь там есть большая сила. Большая сила.

Я хотела прочертить линию, но надо, чтобы она была красивой, хорошо прочерченной, а у меня нет на это времени — но эта линия здесь (как сказать?…) в невидимом. Одна поднимается, великолепно поднимается, как струя света. 117

Вот так.

(Мать берет маленький

предмет возле себя:)

Хочешь ослика, чтобы он помог тебе!

107 «Саньясин». Сатпрем жаловался, что ему трудно дописать эту книгу.

108 Есть магнитофонная запись этой беседы.

109 Есть магнитофонная запись этой беседы.

110 Пуджа – ритуал, церемония. Здесь речь идет о ежегодных празднованиях Дурги, божественной Матери.

111 Даже ночью «телохранитель» остается в комнате Матери.

112 Сатпрем не помнит, какой эффект произвело его внезапное появление в 10:15 – вероятно, никакого или не очень-то приятный, поскольку этот эксперимент больше не повторялся.

113 21 октября.

114 Следующей фразы нет в магнитофонной записи.

115 Есть магнитофонная запись этой беседы.

116 Ученик – музыкант, бенгалец.

117 Есть магнитофонная запись этой беседы.