Мать
Агенда
Том 7
Декабрь 1966
7 декабря 1966
(Мать протягивает Сатпрему цветок, называемый «Милостью», затем дает вторую «Милость»)
Хочешь вторую «Милость»?… Ее никогда не бывает слишком много!
О, на днях кто-то спросил меня о послании к 24 ноября 146 , и Шри Ауробиндо ответил. Это было так интересно! Вдруг я что-то увидела. Когда он говорил, было совершенно чудесно. Я видела Сострадание и Милость, «Закон» и Сострадание, и как Сострадание воздействует на все — на всех и каждого, без различия и условий — и что Сострадание заключается в том, чтобы привести их в состояние, в котором они смогли бы воспринять Милость.
Я нашла это чудесным.
Таким было переживание: я видела, чувствовала это Сострадание, которое работает через ячейки сети, а также насколько всемогущественна Милость, то есть, «Закон» больше не является препятствием. Я видела это Сострадание, прикасавшееся ко всем и дававшее всем их шанс — я поняла, что в действительности он имел в виду, когда говорил, что оно «дает каждому свой шанс»: равным образом, без различия, не зависимо от важности, условий, или чего-либо еще, состояния — совершенно одинаковый шанс всем. Цель Сострадания — пробудить к существованию Милости, заставить всех почувствовать, что во вселенной есть еще что-то, как Милость. И на тех, кто стремится и доверяет, Милость сразу же воздействует — она действует всегда, но она становится полностью эффективной для тех, кто доверяет.
Все это было таким ясным, таким точным! Это действительно как новое переживание, откровение. И до какой степени Шри Ауробиндо был выражением этого Сострадания… Оно было видно в его глазах, конечно же, его глаза были полны Сострадания. Но я поняла, чем действительно было это Сострадание (это было в субботу после полудня).
Он также где-то писал: «Очень редко, когда Милость отворачивается от кого-либо, но многие сами отворачиваются от Милости.» Не помню точных слов, но, думаю, он использовал слово «crooked» [«искривленные»]. И здесь это было таким живым: это вовсе не Милость отводила свое действие, совсем нет (Милость продолжает действовать), но это сами люди были, да, crooked, искривленными…
Лживыми?
«Лживыми»?… Если человек лжив, это раз и навсегда, это не то. Это их сила и действие, вместо того, чтобы идти прямо, непосредственно, извивается, идет обходными путями, поворачивает назад — все это искажает вибрации; искажает их собственный способ бытия (но ко мне все время приходит слово distort [искажает]). Это искривлено вместо того, чтобы быть прямым. И тогда Милость больше не имеет эффекта; она не может иметь эффекта.
В то время это был совершенно живой образ. 147
*
* *
Чуть позже
Ты закончил свою книгу?
(Сатпрем, с нотками неудовлетворения:) Да.
О! Это не очень-то твердое «да».
Почитаешь мне в субботу?
(Сатпрем делает гримасу)
О, это тоже!
У меня такое впечатление, что это средненько.
Это ничего не значит — тебе всегда кажется, что это средненько! Это ничего не значит.
Милая Мать…
Хочешь сказать что-то?
Да, мне меня часто мучила одна проблема, она часто вставала передо мной. Когда мы пишем, то вдохновение является просто чем-то глобальным, как форма света, и мы «тянем» определенную общую вибрацию, или же все уже существует и попросту приходит — все в точности существует, слово за словом?
Я так не думаю.
Я так не думаю, поскольку там вверху нет языка. Там нет языка.
Да, но нет ли чего-то, что в точности соответствует словам?
«В точности»… Ты знаешь, как всегда, есть колебание. Я говорю тебе об этом, поскольку каждый день и, очень часто, несколько раз за день, я получаю что-то «напрямую» [жест свыше]. Что же, в тот момент, когда я получаю, если я сразу же пишу, это обретает определенную форму, а затем, если я остаюсь очень-очень молчаливой, очень спокойной, часто меняется слово или форма; тогда это становится более четким, более точным, иногда более гармоничным. Следовательно, это что-то, что приходит свыше, и обретает одеяние в ментальной области.
Я не слышу слов. Я получаю что-то, и это всегда прямое и императивное (и я ясно чувствую, что это оттуда [жест вверх], где-то там), но, например, это может (почти одновременно, почти в то же самое время) выражаться по-английски и по-французски. И я убеждена, что если бы я знала другие языки, это могло бы выражаться сразу на нескольких языках. Это то же самое, что в свое время называлось «даром языков». Были такие пророки: когда они говорили, все люди слышали на своем родном языке — пророк говорил на каком-то своем языке, но каждый человек слышал на своем родном языке. Очень долгое время тому назад я имела это переживание (я не делала это намеренно, я ничего не знала): я говорила на собрании «Bahai», а затем люли из различных стран подходили и поздравляли меня с тем, что я знаю их язык (эти языки я совсем не знала!): они слышали на своем родном языке.
Ведь то, что приходит, это что-то, что порождает слова —порождает слова или облекается в слова. И тогда когда как: это может порождать различные слова. И это в универсальном запаснике, не обязательно индивидуальном; он не обязательно индивидуальный, поскольку это может облекаться в слова. Языки такие узкие, тогда как это универсальное… Как можно было бы назвать это?… Это не «душа», но дух вещи (хотя это конкретнее): это СИЛА вещи. И благодаря качеству этой силы притягиваются самые подходящие слова; это не вдохновленный человек находит или приспосабливает слова, совсем не так: это вдохновение ПОРОЖДАЕТ слова.
Но я понимаю, что ты имеешь в виду. Ты хочешь знать, существует ли что-то уже сделанное, совершенно готовое, а мы заставляем это спуститься… [Мать остается молчаливой]. Это существует в области, гораздо более высокой, чем слова. Например, я часто воспринимала что-то вот так [жест вверх], напрямую, затем я переводила это; я не ищу (чем больше я молчу, тем более конкретным, мощным это становится — мощно конкретным), но часто я вижу, как что-то, исходящее от Шри Ауробиндо, делает поправку, уточняет (это редко бывает добавлением, это не так: это только в форме, особенно, по части точности); первое впечатление немного расплывчатое, затем оно становится более четким. И я не ищу, не прикладываю усилий, нет никакой ментальной активности: это всегда вот так [жест ровности, спокойствия на уровне лба], и в этом [этой неподвижности] это и приходит: вдруг это приходит, плюх! плюх! — Ах! я говорю «смотри-ка!» и записываю.
Это мое переживание.
Я не знаю, может быть, где-то в ментальной области уже существует что-то совершенно готовое, но мне кажется, что это будет что-то наподобие того, как писал Шри Ауробиндо [«Yogic Sadhan» 148 ], когда это приходит совершенно готовым, как есть; там было даже то, что не согласовывалось с его взглядами: это приходило императивно. Но сейчас я совсем не имею этого переживания. Или же это может быть как то, что происходило с музыкой в тот день: я тебе рассказывала, как в течение двух-трех минут играл «кто-то». Это должно быть тем же самым явлением. Но тогда ощущение совсем другое: ты больше не существуешь, ты с трудом сознаешь то, что происходит. И это, можно сказать, «неисправимо», в том смысле, что это приходит совершенно готовым и ты не можешь ничего изменить, а в противном случае это больше не будет этим, это будет что-то, что ты сделал активно. Как только разум становится активным, с этим покончено. Кончено. Это может приходить из твоего супрасознательного, но это становится совершенно личным.
Но это вдохновение приходит из самой высокой области, из той, что превыше всех индивидуализаций. Вот почему это трудно сформулировать, объяснить. Это полное, совершенное в себе, но это совсем не носит характера сформулированной идеи. И это совершенно императивно, абсолютно. Но затем, как только это касается ментальной зоны, это словно притягивает слова. У меня такое впечатление, что чем я молчаливее, тем это точнее. Следовательно, именно это, именно это нисходящая сила притягивает слова. Это даже не идея (это приходит не через идеи): это переживание, это что-то живое, что приходит и притягивает слова для своего выражения. Такое и происходило в воскресенье: мне задали тот вопрос о Милости, затем я была охвачена сконцентрированным, чрезвычайно сильным молчание в течение, может быть, минуты (даже меньше), и это пришло. Затем я заговорила. И я слышала, как я говорила. Но тогда это ясно шло через Шри Ауробиндо.
Если бы это уже было написанным, полностью готовым где-то, ты не смог бы ничего изменить; у тебя было бы ощущение, что это совершенно в себе, и ты не можешь ничего изменить.
Это было бы хорошо!… Когда я пишу, я постоянно сожалею, что это не сообразуется с чем-то, что должно быть выражено ВНЕ МЕНЯ.
Но это то, о чем я тебе говорила, это прямое вдохновение. Ведь если бы ты знал, до какой степени императивно то, что приходит свыше! Все мысли кажутся невыразительными, немощными…
Да…
…частичными, скудными. Такое впечатление.
Когда слова приходят совершенно спонтанно, это хорошо, но… Это странное явление: иногда есть только чистое переживание — что это? это невозможно сформулировать; чтобы сформулировать, вы сразу же вынуждены использовать слова, а слова все ослабляют и уменьшают. Но я помню, что в момент того переживания я говорила, почти не слыша, что я говорю, но я имела переживание. (Переживание было чудесно ясным, мощным, безмерным — вселенским.) Затем я услышала, что говорю, и тогда я увидела, что это уже вызвало сужение переживания. Затем я стала ощущать умы других людей, которые делали огромное усилие в попытке понять (!), и тогда я опять еще чуть сузила переживание: я была вынуждена сузить, чтобы меня поняли. Я проследила за всеми этими этапами последовательного сужения. Но в тот момент речь была очень мощной: это был в точности стиль и способ выражения Шри Ауробиндо, и это было очень мощным. Сейчас у меня осталось только смутное впечатление, как воспоминание. Однако всегда есть — всегда, во всех случаях, даже при самых лучших условиях, даже в таком случае, как этот, когда формулировка делалась Шри Ауробиндо — впечатление сужения. Сужения в том смысле, что много ускользает; это немного затвердевает, ослабляется, уменьшается, и есть также как бы тонкости, которые ускользают — они ускользают, испаряются, они слишком тонки, чтобы конкретизироваться в словах. И если иметь волю к совершенному выражению, то это очень разочаровывает. Я вполне понимаю это; если ты хочешь, чтобы твоя книга достигла некоего совершенства, это невозможно. Это невозможно реализовать, ощущается разница в сравнении с тем, что находится там вверху, и это очень разочаровывает.
Я постоянно разочарован.
[Мать смеется] Да, это меня не удивляет!
Я ни на секунду не удовлетворен.
Даже когда ты чувствуешь «вещь», которая приходит?
О, это прекрасно, тогда я только должен оставаться там вверху, там я счастлив.
[Мать смеется] А, вот оно! Вот почему.
Я мог бы вечно оставаться вверху.
Но в том, что я прочла в твоих книгах (оставим в стороне книгу о Шри Ауробиндо, потому что это особый случай: все чувствительные люди сразу же приводились в контакт со Шри Ауробиндо; это совсем особый случай), в твоей первой книге, которую я прочла («Золотоискатель»), я почувствовала, что это пришло свыше. Я чувствую это; только, конечно, книга стала бы нечитаемой! это должно было конкретизироваться, материализоваться. Но если человек имеет связь с планом свыше, он должен чувствовать его в том, что написано: есть множество людей, которые чувствуют «нечто», пронизывающее все это. Вот почему я хочу, чтобы ты прочел мне свою новую книгу: чтобы увидеть, есть ли «это»… Ведь я вот так [жест ко лбу, указывающий на ровную неподвижность], это стало постоянным состоянием: это экран. Экран: совершенно для всего. И, действительно, ничто не приходит изнутри: это либо вот так [горизонтальный жест вокруг Матери], либо вот так [жест вверх]; горизонтально снаружи, и отклик свыше. Здесь [жест на уровне эмоционального центра] это так нейтрально, что ничего нет; а здесь [жест ко лбу] все ровно, едино, неподвижно. Так что, если я останавливаюсь [жест, обращенный верх], то сразу же, мгновенно, это приходит волнами: непрерывный свет, который приходит и приходит, приходит и приходит, приходит… [жест прохода через Мать, как через приемник- передатчик]. Когда мне что-то читают, когда люди задают мне вопросы, когда мне рассказывают о каком-то деле, это всегда вот так [экран], и, что очень интересно, когда вопрос не заслуживает ответа или когда дело не требует моего вмешательства, или, наконец, когда это можно выразить через: «это меня не касается, это не мое дело», тогда это абсолютно blank: совершенно пусто, нейтрально, без отклика. Я вынуждена говорить, что нет ответа (по правде говоря, я должна бы ответить: «Я ничего не слышу, не понимаю»). Так что это абсолютно неподвижно и нейтрально, и если это остается так, это значит, что нет ничего, не на что смотреть. Иначе, когда есть отклик… нет даже времени, почти не проходит времени: как если бы ответ шел одновременно с моей речью; я сразу же беру бумагу или письмо и отвечаю. Это происходит автоматически. Вся работа так делается. Здесь [жест ко лбу] ничего нет.
Очевидно, надо примириться с этим. Мир находится в состоянии значительного несовершенства, так что все, проявляющееся в мире, разделяет это несовершенство — что можно поделать?… Единственное, что можно сделать, это пытаться медленно трансформировать — но это медленно, медленно, непрерывно: трансформировать это тело.
И, как очень хорошо сказал Шри Ауробиндо (я очень хорошо понимаю то, что он имел в виду), чудеса происходят, но они мимолетные; то есть, на несколько минут, иногда на несколько часов (но это редко) вещи становятся совершено другими. Но они не остаются такими — это не остается, возобновляется старое движение. Ведь надо, чтобы ВСЕ достигло определенного уровня (я предполагаю), определенной степени восприимчивости, готовности к восприятию, чтобы «это» могло установиться; иначе продолжается старое движение и продолжает действовать старый закон.
Я вижу это по отношению к клеткам тела: бывает, что на несколько секунд или минут (самое большее — на несколько часов), но не для физических вещей; для физических вещей это всегда длится секунды и минуты, вдруг проявляется нечто вроде совершенства — а затем исчезает. И очень хорошо видно, что это не может оставаться из-за непрекращающегося вторжения всего, что находится вокруг и несовершенно. И тогда это тонет. Как в первый раз, когда спустились супраментальные силы [в 1965 году]; я видела их нисхождение, ты знаешь, и я видела также большие волны сил земли: бррф! бррф! [жест вспучивания и поглощения], и это было поглощено. Силы нисходили громадными потоками, но эти волны были еще громаднее, они поднимались, бррф! и поглощали — и Это исчезло.
Это все еще так.
Это всегда здесь. Это здесь и Это работает, но… противодействующие вибрации еще слишком мощные и слишком многочисленны, чтобы Это не исчезло в их массе. Но изнутри Это работает и работает…
И также в теле: на несколько секунд, самое большее, на несколько минут, вдруг тело чувствует себя в состоянии неотразимого могущества, невыразимой радости, незапятнанного сияния — это чудо, конечно же. Говоришь себе: «А! Вот они!». А затем это исчезает. Есть только время, чтобы заметить это. То есть, это приходит, чтобы показать вам: «Вот так, вот как оно будет.»
Да, но когда это будет, мы заметим это!
Но как эта фиксированность собирается превратиться в пластичность, достаточную для выражения того, что находится внутри?… Шри Ауробиндо говорил, что на это уйдет триста лет — мне это кажется слишком коротким сроком. Привычки насчитывают тысячелетия! Это фиксировано, жестко, сухо, скудно.
И, естественно, то же самое относится и к Разуму, но в гораздо меньшей степени. К счастью, там это более текучее… Но, ты знаешь, когда я воспринимаю и записываю то, что идет сверху, это обладает сильным сиянием и необычайной мощью убеждения. Я записываю, потом передаю это людям (причем тем людям, которые, по идее, могли бы и понять), и затем они передают это мне [их внутренняя реакция возвращается к Матери], и, мой мальчик! это становится… [смеясь] как старое полувысохшее дерево!
Вот как.
Так что действительно гадаешь: пришло ли время говорить это? К чему это?… Они думают, что поняли — они не только думают, что поняли, но и воодушевляются, что означает, что это заставило их сделать прогресс — так что где они были раньше!? И это ничто; то, что они понимают, это ничто, это становится карикатурой.
Я отдаю себе отчет, что слова сами по себе являются ничем; была сила… сила, которую слова не способны удержать! Как следствие, пока не воспринимаешь напрямую, не воспринимаешь ничего. То, что воспринимаешь, это как луковая кожица.
(молчание)
В конечном счете, когда мы достигнем конца («конца», являющегося началом чего-то иного), конца этой работы по трансформации, когда действительно произойдет трансформация, когда мы укоренимся в ней, тогда, может быть, мы вспомним и получим особое удовольствие от воспоминания о том, через что мы прошли?… В «высших сферах» всегда говорилось, что те, кто имели отвагу придти для подготовки мира, будут иметь, когда это кончится, превосходный багаж и более сокровенное и глубокое качество, чем те, кто дожидаются, пока другие не сделают за них работу.
Возможно, это так.
Во всяком случае, с внешней точки зрения, из-за грандиозности работы, которую надо сделать, это кажется очень неблагодарной задачей. Но это только чисто поверхностный взгляд. Подобные волны приходят ко мне от мира, от всего класса манифестации, говоря: «А! нет, я не хочу заниматься этим, я хочу просто спокойно жить, насколько могу. Мы увидим, когда мир будет трансформирован, тогда и наступит время заняться этим.» И это среди самых развитых и самых интеллектуальных людей, они таковы: «О! очень хорошо, посмотрим, когда это будет сделано.» То есть, у них нет духа жертвования. Это то, что говорит Шри Ауробиндо (я постоянно натыкаюсь на цитаты Шри Ауробиндо), он говорит, что надо иметь дух жертвования, чтобы делать Работу.
Однако, на самом деле, те несколько секунд, к примеру (приходящие ко мне от случая к случаю, но все чаще), если спонтанно взглянуть на эти несколько секунд, что же, они стоят тех мучительных усилий. За эти несколько секунд стоит отдать годы борьбы и усилий, потому что это… Это за пределами всего воспринимаемого, понимаемого, даже возможного для жизни, какой она является сейчас. Это… это невообразимо.
И в этом действительно есть милость: это держит в определенном состоянии, так чтобы жизнь, как она есть сейчас, вещи, как они есть сейчас, не показались бы хуже спустя эти несколько секунд. После этих секунд нет ужаса падения в пропасть: нет этого, нет этого ощущения. В памяти остается только нечто вроде слепящей вспышки света. 149
14 декабря 1966
…16-го, в пятницу, я должна буду увидеться с 85-ю людьми!… Чудо, если я не буду полностью измотана.
Да, у тебя невозможная жизнь.
О! день и ночь.
Я бы не выдержал и минуты твоей жизни.
[Мать смеется] Начиная с 8 утра, это место ужасно. И они не довольны! Они хотели бы большего.
Это невозможно даже по-человечески.
Ах, могу уверить, что по-человечески это возможно. Я знаю, что это, я должна все время… исчезать во Всевышнем. Иначе это невозможно. Все время, все время, вся физическая личность уходит вот так [жест вверх], так чтобы только Он был там. Иначе я не выдержала бы.
К счастью, они [люди, которые придут к Матери завтра] придут получать, так что это немного смягчает… [улыбаясь] милостивый подарочек всех их трудностей (но их и так достаточно!). Они приходят с идеей получить силу, так что, естественно, я активна [жест связи между верхом и низом], и это лучше, гораздо лучше. Легче работать с тем, кто приходят с той идеей, что они хотят получить, укрепиться.
17 декабря 1966
Один ученик из Школы спросил меня: «Как математика, история и другие науки могут помочь мне найти тебя?»
Я нашла это очень забавным!
Я ответила так:
Они могут помочь так:
1) Чтобы быть способным воспринимать и переносить свет Истины, разум должен быть укреплен, расширен, и он должен стать гибким. Эти занятия являются очень хорошим способом для достижения этого.
2) Науки, если вы изучите их достаточно глубоко, научат вас нереальности видимостей, и таким образом приведут вас к духовной реальности.
3) Изучение всех аспектов и движений физической Природы приведет вас в контакт со вселенской Матерью, и таким путем вы окажитесь ближе ко мне.
Я еще помню свое впечатление, когда я была довольно маленькой и услышала, что все состоит из «атомов» (в то время использовался этот термин). Мне сказали: «Видишь этот стол? Ты думаешь, что это стол, что он прочный и деревянный: но это только движущиеся атомы.» Помню, что в первый раз, когда мне сказали это, это произвело некую революцию в моей голове, принеся ощущение полной нереальности всех видимостей. Я сразу же сказала: «Но если это так, тогда ничто не истинно!» Мне было не более четырнадцати-пятнадцати лет.
Его вопрос заставил меня вспомнить это. Я сказала себе: «Это открывает дверь в другую реальность.»
*
* *
(Чуть позже, по поводу одного ребенка из Школы, который утонул во время пикника, организованного группой его возраста)
Я получила тетрадь от V. 150 Он пишет, что (довольно резко и прямо, bluntly, как говорят по-английски): «Когда я узнал, что В утонул, это ни обеспокоило меня, ни задело; я просто подумал, что это неправда.» И почему? «Потому что ты знала» (это он мне пишет, обращается ко мне) «ты знала, что мы все пошли на пикник, и, значит, ничто не могло случиться.» [Мать смеется] Я нашла это восхитительным — восхитительно бесцеремонным! 151
Но это мило!
Да, но несчастный случай все же произошел.
Так что я сказала ему… Ведь я посмотрела; я сразу же посмотрела под ЭТИМ углом… Что касается меня, я смотрю на вещи совсем по-разному, и никогда таким образом. Что касается меня, это совсем по-другому, это… это кристаллизующаяся Вибрация Господа. Вот и все. И всегда, всегда — все время. Так что нет ни «как», ни «почему» — это очень просто, элементарно в своей простоте. Но я не могла сказать ему это, он бы не понял. Так что я взглянула на это с его точки зрения и внезапно увидела; я сказала: «Да, как так вышло?» [Мать смеется] Тогда я ответила ему так (не помню, какими именно словами, но суть такова): защита распространяется на всю группу, когда она действует слаженным и дисциплинированным образом, а если кто-то начинает действовать НЕЗАВИСИМО от группы, он сразу же подпадает под собственный детерминизм, то есть, защита действует согласно его личной вере, вовсе не как что-то коллективное: защита действует в большей или меньшей мере, следуя его личной вере.
Я увидела, что это было точно так. Я видела, как это произошло (потому что его вопрос заставил меня взглянуть на это, так что я увидела). В этом есть одна интересная точка: ментальная инициатива переплыть этот пруд принадлежала Р и еще одному ребенку — следовательно, по человеческим понятиям, это они «ответственны» (но это не верно, это не так!). Но, как бы там ни было, они были вне группы, это было действие, не имевшее ничего общего со всей группой, и они поступили так из-за того, что в назначенный час они должны были присоединиться к группе, но не успевали. Так что, определенно, это был личный «нарост». Но обход вокруг пруда занял бы три часа, а у них едва ли оставалось два часа перед тем, как начнет темнеть; они были в джунглях, и у них не было никакого света, ничего. Это была другая невозможность. Так что, по здравому человеческому смыслу, он решил «лучше уж переплыть». Но он не предвидел (вот где была неосмотрительность), что воды была ледяной.
(Суджата:) Но Р уже переплыл пруд один раз, ведь он не был с группой: его позвали из лагеря, и он прибыл, переплыв через этот пруд, а несчастный случай произошел по возвращению. Остальные были на другой стороне.
Он дважды переплывал, ты уверена?
Да, его позвали; он один раз уже переплывал пруд, чтобы встретиться с ними.
Это было во второй раз… Тогда это было еще более опрометчиво, чем я думала! Он почти что встретил свой конец. Ведь я видела это, я знала это до того, как пришла новость: я вдруг почувствовала большую опасность. Но Р имел веру, и поэтому его пронесло, а другой встретил свой конец.
Это было совершенно опрометчиво, ведь здешние тела не приучены к холодной воде, и когда вы оказываетесь в слишком холодной воде, вас схватывают судороги.
Но Р был достаточно защищен, чтобы избежать этого и спастись, тогда как другой встретил свой конец.
(Суджата:) Кажется, что трое мальчиков звали тебя (всего их было четверо, ты знаешь), трое звали тебя, а тот, кто утонул, звал на помощью только Р. Но трое других очень сильно помнили тебя.
Я прекрасно знала это! Такое я всегда знаю! не нужно мне об этом говорить, я знаю. И я знала, что тот мальчик не звал: но не чувствовал, что это может ему помочь.
Это даже не ментальный вопрос: надо ЧУВСТВОВАТЬ здесь [жест к сердцу], быть убежденным, что это действительно активно [присутствие Матери], что это что-то реальное, что «это» действительно защищает. Не просто «думать вот так», метафизически: это чувство. У него его не было.
Если бы он оставался в группе, то разделил бы защиту, распространявшуюся на всю группу. А как только он начал действовать отдельно, все стало зависеть от его внутреннего состояния — это то, что все они должны понимать.
*
* *
(Чуть позже, по поводу наводнения во Флоренции. Эта беседа была записана по памяти.)
Я видела фотографии наводнений во Флоренции… Кажется, потоки воды мчались со скоростью семидесяти километров в час! Автомобили смывались и ударялись в дома. Говорят, что это был внезапный сильный прилив на море… однако вода неслась к морю (или, может быть, это был отток воды?). Во всяком случае, это очень загадочно.
Вода поднялась на уровень головы. Все дворцы и музеи были затоплены, и, кажется, они полностью в грязи. Так что студенты теперь чистят там все. Пытаются высушить манускрипты. Но множество вещей действительно потеряно.
Это было одно из пророчеств начала века: Италия и Англия уйдут под воду.
Может быть, это начало.
Чье пророчество?
Мое. Но, что странно, были затоплены Флоренция и Неаполь, но не Рим, находящийся между ними…
Но почему Италия? Если бы только Англия, тогда нет вопросов, но почему Италия?
Из-за Муссолини.
Но он мертв.
Смерть Муссолини могла смягчить положение. Но это не «кара»: никогда не бывает наказания, «вины» — нет ни тени «вины», нигде! Это только вопрос вибраций.
Тогда почему же не Рим?
О! им не придется долго ждать.
Конечно, они раздуваются от гордости: «Бог» защитил их…
20 декабря 1966
(Письмо Сатпрема к Матери)
Милая Мать,
Я хочу попросить о милости. Ты знаешь, ты видишь. Я хотел бы, чтобы ты сказала мне правду об этой книге: составляет ли она часть того, что должно быть? или же это усилие маленькой ментальной личности писателя? Сегодня утром я перечитал длинную первую главу: она нечитаема — ее надо полностью переделать. Я гадаю, не так же обстоят дела с другими главами? Скажешь ли ты мне из милости, что в точности должно быть, должен ли я продолжать прикладывать свое усилие, чтобы сделать самое лучшее и переписать то, что должно быть переписано, или же я должен оставить все.
Я немного огорчен, конечно же, поскольку я пытался писать с самым лучшим от своей души, но я не привязан к написанному, так что готов принести эту неудачу к твоим ногам, с уверенностью, что все хорошо, даже если я еще не вижу замысел Господа. Я только хотел бы, чтобы ты сказала мне о более глубокой истине за этой книгой — если эта книга должна быть, я готов сделать усилие и терпеливо исправлять или переделывать то, что надо переделать. Но должна ли она быть?
Мать, существует только Это. Это меня и утешает.
С любовью, я твой ребенок —
да, ты существуешь, тогда
все остальное вторично.
Подпись: Сатпрем
(Ответ Матери)
Я уверена, что книга ДОЛЖНА БЫТЬ НАПИСАНА.
Но, чтобы быть совершенно искренней, с самого начала и до конца, я должна сказать, что я почувствовала, что писательство было для тебя чем-то вроде «садханы», чтобы определенно избавиться от всего способа бытия, мышления и письма, что принадлежит прошлому и больше не соответствует твоему теперешнему состоянию сознания.
В нескольких страницах, которые ты прочел мне (за исключением, может быть, описания сна), я ясно увидела эту борьбу между прошлым и нынешним состоянием.
Правка этой книги будет еще продолжением этой «садханы», но, если смотреть под таким углом, работа будет менее тяжелой и более интересной.
Думала, что отвечу тебе завтра утром, но я сразу же послала тебе эту весточку, чтобы ты мог взглянуть на эту проблему и задать мне завтра утром другие вопросы, если они у тебя еще будут.
С любовью и благословением,
Подпись: Мать
21 декабря 1966
(Мать сначала читает свое послание к 1967 году)
Люди, страны, континенты!
Выбор императивен:
Истина или пропасть.
*
* *
Хочешь что-нибудь мне сказать?
Я гадаю, как ложное выражение (поскольку это ложно, я чувствую, что все это выражение ложное), какую ценность может иметь сохранение этого ложного выражения? Стоит ли править, делать всю эту работу, когда я чувствую, что это выражение не истинно? Может ли оно все же быть полезным?
Проблема не в этом. Наверняка ты наблюдал две вещи: прежде всего, разница в условиях, когда ты пишешь, и, затем, разница в «давлении» того, что хочет, чтобы ты записал это. Ты замечал это различие, когда писал?
Да, конечно.
Так и есть. И, затем, как только это объективизировано на бумаге, ты можешь отдать себе отчет в разнице между давлением, которое ты воспринимаешь, и давлением написанного тобою, что имеет различные качества. Например, когда ты прочел мне те несколько страниц, то по отношению к определенным вещам я увидела Свет позади; по отношению к другим вещам это было как горизонтальный источник или горизонтальная воля [горизонтальный жест на уровне лба], и это было очень мило, прекрасно (я вовсе не смотрю на это с литературной точки зрения или даже с точки зрения красоты формы, это не так). Это качество вибрации в написанном. И пока ты читал мне, я чувствовала эти два источника, и я чувствовала нечто вроде конфликта между тем, что пришло вот так [жест свыше] и тем, что пришло по привычке [горизонтальный жест на уровне лба]: это была, главным образом, старая привычка, что-то, что пришло из прошлого и принадлежало ментальной, артистической, литературной области (это то, что любит форму, любит определенные эмоции, определенные выражения, все это). И все это образовывало горизонтальный мир, который давил с целью выражения: во многом по привычке, но также и с некоей волей быть, волей продолжаться. Другой исток — это свет, который падал и выражался совершенно естественно — спонтанно, без усилия, и НЕ ЗАБОТЯСЬ О ВНЕШНЕЙ ФОРМЕ. И это было гораздо более прямым в своем выражении. Однако, конечно, это не было четко разграниченным, и не так легко было сказать: «О! это приходит отсюда [жест на определенном уровне], а вот это приходит оттуда [жест на другом уровне].» Но есть движение выше и движение ниже.
Так что я думаю, что «садхана» должна состоять в том, чтобы сделать сортировку или, скорее, развить такую чувствительность, так чтобы различие стало бы ясным, совершенно воспринимаемым, и тогда больше не было бы ума, который делал бы выбор, говорил: «Это пойдет, то не пойдет.» Было бы спонтанное согласие с тем, что одето в этот свет свыше, и отвержение того, что не одето в него. Садхана должна состоять в том, чтобы развить эту чувствительность, отделить себя от старого движения, ставя его вне себя.
Я очень хорошо понимаю это, твое письмо было милостью для меня в том смысле, что я ясно увидел. Я действительно ясно увидел. Вопрос только в том, что вся книга кажется мне… неадекватной.
Да, я думаю, что вся книга такова. Я не знаю, потому что ты прочел мне не всю книгу, но в том, что ты прочел, например, в этом описании сна, даже там, время от времени я чувствовала вкрапление старой привычки.
Но тогда стоит ли сохранять все это? Надо бы написать все заново.
Ты имеешь в виду, что было бы лучше написать новую книгу?
Да.
Я сказала тебе: «Книга ДОЛЖНА быть написана», но должна быть не обязательно эта книга: это может быть другая книга! [Мать смеется]. Ты понимаешь, для меня есть разница. «Где-то» есть что-то, что должно быть сказано, и это что-то очень полезное: я вижу, например, что те люди, которые стали доверять тебе благодаря книге о Шри Ауробиндо, они прочтут твою новую книгу с открытым умом, и если в этот момент ты дашь им нечто вроде ощущения переживания, это во многом им поможет. Вот почему я сказала, что эта книга полезна. Но лично для тебя, если ты склонен скорее полностью переписать книгу, чем править ее, это не имеет значения… Единственно, чтобы ты смог переписать книгу, не впадая в старое состояние, тебе надо иметь ясное осознание разницы состояний. Предположим, ты скажешь «я перепишу книгу», и, как только ты начнешь писать, будет возвращаться старый конфликт, тогда это будет бесполезно… Что-то должно произойти там, в уме, и именно там ты должен начать полностью сознавать вибрации.
Я достаточно хорошо вижу, что нужно вычеркнуть… Но много чего надо вычеркнуть!
Ты ясно видишь.
Да, но у меня такое впечатление, что надо вычеркнуть почти все. Это весь способ выражать…
А! это, в особенности, способ — это способ чувствовать, способ думать.
Но с точки зрения внешней формы остается вопрос, что легче: использовать уже написанный текст или же начать все заново. Начать все заново… Ты понимаешь, пока ты не стал господином своей деятельности…
Да, я буду впадать в старый конфликт.
Это бесполезно.
Что же, буду исправлять старый текст.
Да, я думаю, что лучше править. Может быть, это не очень-то приятно, но это очень полезно с точки зрения ментальной дисциплины.
Я действительно чувствую твое письмо как милость, потому что я все бы выбросил.
Нет!
Ты заставила меня увидеть, сколь ложным это было.
Надо не уничтожить, а стать мастером выражения своего вдохновения. Ты должен стать мастером, то есть, ты не должен воспринимать вещь «как он приходит» и записывать ее «как она идет». Ты должен воспринимать вдохновение и сознавать явление выражения. Тогда это будет совершенным.
У меня есть привычка оставаться без движения и позволять вещи «течь».
Да, но твой ум активен – ум активен. Ведь Шри Ауробиндо мог делать это благодаря тому, что его ум больше не существовал; он был совершенно, совершенно неподвижен, и вдохновение проходило через него как через чистый воздух. Но твой ум… В самом деле, это дисциплина, которую тебе следует проделать, потому что твой ум имеет привычку снова становиться активным. Хорошо, когда то, что приходит свыше, идет вот так, но при условии, что ум совершенно неподвижен. Можно сказать об этом и по-другому: это чтобы научить твой ум быть неподвижным и одновременно писать.
24 декабря 1966
(По поводу учеников Школы:)
Со всех сторон они ставят вопрос (все они такие): «Что такое Истина? Что вы имеете в виду, говоря об Истине?»
Они хотят получить ментальное определение Истины…
Истина не может выражаться в ментальных терминах. Вот в чем дело. И все их вопросы – ментальные.
Истина не формулируется, не определяется, она ЖИВЕТ.
И те, кто полностью посвятили себя Истине, кто хочет жить Истиной, служить Истине, КАЖДУЮ МИНУТУ будут знать то, что надо делать: это будет нечто вроде интуиции или откровения (чаще без слов, но иногда выраженным на словах), что каждую минуту будет знать, какова истина этой минуты. И вот что интересно... Они хотят знать «Истину» как что-то хорошо определенное, классифицированное, установившееся; и затем, когда вы спокойны, вам не надо ничего искать! Вы принимаете это и говорите: «Вот Истина», а затем это фиксируется – это то, что делают все религии, они ставят свою истину как догму. Но это больше не Истина.
Истина – это что-то живое, меняющееся, выражающее себя каждую секунду и являющееся ОДНИМ из способов приближения ко Всевышнему. У каждого свой способ приближения ко Всевышнему. Возможно, кто-то может приближаться к Нему сразу со всех сторон одновременно, но кто-то приближается через Любовь, кто-то приближается через Силу, что-то приближается через Сознание и кто-то приближается через Истину. Но каждый из этих аспектов столь же абсолютен, императивен и неопределим, как сам Господь. Всевышний Господь абсолютен, императивен и неопределим, неохватываем в своей целостности, и его атрибуты имеют то же качество. Тот, кто ставит себя на службу одному из этих аспектов, будет знать (это передается в жизни, во Времени, в движении Времени), в каждый момент он будет знать, что такое Истина — это очень интересно – или в каждую минуту он будет знать, что такое Сознание или что такое Сила или что такое Любовь. И это многоформенная Сила, Любовь, Сознание, Истина, которые многообразно выражаются в манифестации, как Господь многообразно выражает себя в манифестации.
28 декабря 1966
По поводу заболевшей ученицы:
Она уезжает в Гонконг на три месяца.
Три месяца!
«Распоряжение доктора.»
Но Гонконг не поставит ее на ноги!
Хуже того, доктор сказал: «Если она вернется в Пондишери, не проведя двух месяцев в холодном климате (а в Гонконге не холодно!), то она станет неизлечимо больной, ее печень никогда не придет в норму.» Так что, столкнувшись с таким внушением, я сказала: «Я не беру никакой ответственности: поезжай в Гонконг лечить свое внушение!»
Они ужасны.
И они сказали, что она умирала, а они «спасли» ее, но она снова начнет умирать, если вернется сюда… Мне написали все это (ее муж написал это; что касается нее, то она готовилась возвратиться сюда). Я ответила: «Я не хочу, не беру ответственности, внушение слишком сильное, пусть она едет лечить свое внушение в Гонконг.»
Ей надо вылечиться от внушения!
Да, это так! [Мать смеется]
31 декабря 1966
Мать дает Сатпрему
красную розу:
Красная роза – это орден «кавалера Истины». Ты знаешь это?… Я учредила его, когда полковник Репитон прибыл сюда – это он прошел по Африке во время войны. Каждое утро я давала ему красную розу, и с тех пор я учредила это. И теперь, когда я даю человеку розу, он становится кавалером Истины.
Но я не говорю ему об этом.
*
* *
(Чуть позже, Сатпрем предложил Матери самому переводить некоторые тексты, чтобы экономить время Матери. Мать с улыбкой отказывается и хочет сама делать перевод:)
Если я послушаю, Шри Ауробиндо скажет мне это, так будет лучше!
Вдруг он говорит мне, что следует написать – это так ясно! так ясно, так очевидно! Иногда бывает, что я не расслышу какое-то слово; тогда я спрашиваю «Что?», вот так, и он повторяет!
Думаю, что из-за этого я стала глухой! я постоянно прислушиваюсь вот так [жест, обращенный к высотам], все время. Так что я не достаточно хорошо слышу здесь.
То же самое с глазами. Я стала видеть с открытыми глазами, ох!… состояние людей, их мысли, но особенно состояние их витала (ведь это видение физического, очень тонкого физического, очень витализированного, и это все представляется в картинках). И их состояние проявляется… если бы ты знал [Мать смеется], что можно видеть!… Мириады форм, лиц, выражений; можно сказать, что это альбом самого острого юмориста, которого только можно вообразить. Это чрезвычайно юмористично, тонко в восприятии и в ощущении, сколь смехотворны люди. И затем, вдруг, посреди всего этого, прекрасная форма, прекрасный образ, прекрасное выражение; что-то такое красивое, такое чистое, такое чудесно благородное! И это все вращается и вращается, постоянно. Это действительно очень забавно.
Я всегда жаловалась, что в этой области я не вижу. Главным образом, я видела (в прошлом) ментально – ментальные видения – и затем, естественно, я видела все вверху (но это было организовано), и немного витально, особенно по ночам, но как бы там ни было… Видение было очень развитым, очень ясным, очень точным, но физически («физически», то есть, в тонком физическом и физическом) я никогда не видела с отрытыми глазами: я всегда видела грубую реальность, как она есть, никогда ничего другого, и я всегда жаловалась на это. Пока вдруг это не пришло: однажды я начала видеть, и тогда!… [Мать смеется] Сейчас я вынуждена унимать это, потому что [смеясь] это слишком. Но это невероятно – невероятно, как атмосфера заполнена формами, и такими выразительными формами! Это вот так, да, юмористично, даже карикатурно, постоянно дает тонкое представление того, что происходит материально.
И я думаю, что люди видят это, когда у них бывает то, что медицинская наука называет «галлюцинациями», когда, к примеру, у них жар. Но я уже знала это, поскольку однажды у меня был столь сильный жар, что я была в состоянии, когда, согласно докторам, люди «заговариваются». Тогда я видела (материальным зрением), я видела все эти враждебные существа, которые набрасывались а меня со всех сторон – это было ужасно! Ты понимаешь, тогда больше нет опоры на материальное сознание, и ты полностью находишься в этом видении, и как раз поэтому люди обычно пугаются, а другие думают, что у них «галлюцинации». Помню (Шри Ауробиндо) был здесь, я сказала ему в тот момент: «А! теперь я знаю, что такое галлюцинации, вызванные жаром.» – Это не имеет ничего общего с галлюцинациями! Но это не приятно, это видение не очень-то красивого мира.
Но сейчас это происходит не из-за жара, это просто видение. И тогда… Как я уже говорила, есть все, все возможности; и, вероятно, благодаря ауре [Матери] я не видела ничего, что было бы действительно непристойным и безобразным. Но это должно существовать – это должно существовать, только оно не входит.
Но то, что видно, это работа презабавного юмориста! Вещи… как, к примеру, большие амбиции людей, их удовлетворенность самими собой, их мнение о себе, о! все это комично! Их жизни показываются по отношению к (и, так сказать, в связи с) Свету Истины, и тогда ясно видна разница между движением людей (или мышлением, или позицией, или действием, или состоянием сознания) и Истиной, состоянием Истины, о! если бы ты знал!… Но это видится не через кого-то сурового или мрачного, нет-нет! это видится через кого-то очень тонкого – очень тонкого – с восхитительным чувством юмора и очаровательной иронией.
Это копошится и суетится…
Что же, на днях (вчера или позавчера) я сказала Богу: «Хорошо, довольно! Сейчас я хотела бы войти в молчание, покой и светлую беспредельность» (ты помнишь, как в ходе той медитации, которая была у нас здесь; это гораздо приятнее!). Тогда это успокоилось. 152
*
* *
(После того, как Сатпрем прочел Матери беседу от 30 сентября, в которой она рассматривала переход от человека к новому существу.)
По моему ощущению (это нечто вроде чувства-ощущения) нужны промежуточные этапы.
И, затем, когда видно, как человек должен был бороться со всей Природой за свое право на существование, возникает впечатление, что те, кто поймут и будут содействовать этим существам, они будут иметь с ними отношения поклонения, привязанности, служения, как животные по отношению к человеку; те же, кто не будет любить их… они будут опасными для них. Помнится, однажды я имела очень ясное видение шаткого положения этих новых существ, и тогда я сказала (это было до 1956 года, до нисхождения супраментальной силы), я сказала: «Супраментал проявится сначала в аспекте Силы, потому что это будет необходимо для обеспечения безопасности этих существ.» И, в действительности, первой низошла Сила – Сила и Свет. Свет, который дает Знание и Силу.
Это что-то, что я чувствую все больше и больше: необходимость промежуточных этапов. Совершенно очевидно, что что-то происходит, но это не «что-то», что было предвидено и явится конечным достижением: это ОДИН из этапов, не конечное достижение.
Шри Ауробиндо говорил: «Сначала придет сила продлевать жизнь по желанию» (это гораздо более тонкое и гораздо более чудесное, чем это). Но это состояние сознания, которое сейчас устанавливается: это нечто вроде постоянной связи и контакта со всевышним Господом, и это упраздняет ощущение износа; замещает его чем-то необычайно гибким, необычайно пластичным. Но СПОНТАННОЕ состояние бессмертия не возможно – «не возможно», по крайней мере, не сейчас. Структура должна превратиться в нечто иное, и, судя по тому, как все идет, на это потребуется долгое время (согласно нашему представлению о времени). И, что довольно замечательно, это чтобы быть в том состоянии сознания, когда больше нет износа, надо изменить свое ощущение времени: вы входите в состояние, в котором время больше не имеет прежней реальности. Это нечто иное. Это очень особенное… это многообразно присутствует. Я не знаю… Даже эта привычка продумывать наперед или предвидеть то, что будет происходить или… это стесняет, снова связывает со старой привычкой существования.
Так много привычек, которые надо сменить.
Вот так.
Желаю тебе счастливого Нового Года.
*
* *
(После полудня Мать посылает Сатпрему следующую записку, как продолжение утренней беседы, подразумевая, что интегральная реализация, реализация нового существа сможет произойти только тогда, когда…)
О! быть спонтанно божественным,
не наблюдая за собой,
оставив стадию,
когда хочешь быть божественным.
146 «Есть три силы [правящие Землей]: 1) Космический Закон, называемый Кармой или как-либо еще; 2) Божественное Сострадание, воздействующее на всех, кого оно может затронуть через сети Закона, и дающее каждому свой шанс; 3) Божественная Милость, чье действие наиболее непредсказуемое, но и самое непреодолимое.»
147 Магнитофонная запись начала этой беседы не сохранилась.
148 «Йогическая Садхана» — книга, написанная Шри Ауробиндо «автоматическим» способом.
149 Есть магнитофонная запись этой беседы.
150 V – юный ученик, который записывал свои вопросы к Матери в свою «тетрадь».
151 «Когда я услышал, что В утонул в пруду, я просто не мог поверить и не был потрясен этой новостью. Единственное, о чем я спрашивал себя: “Как такое могло произойти! Мать знала, что мы были в Гингу, значит, Ее защита была с каждым из нас. Так как же такое могло произойти?”»
152 Магнитофонной записи начала этой беседы, к сожалению, не сохранилось.