Мать
Агенда
Том 9
Август 1968
3 августа 1968
(Мать очень утомлена, но она все же слушает длинную запись об Ауровиле, которую она отвергает и подготавливает с Сатпремом заметку, в которой вкратце излагается идеал этого будущего города:)
«В течение тысячелетий мы развивали внешние средства, внешние инструменты, внешние приемы жить — и теперь все эти средства и приемы подавляют нас. Знаком нового человечества является обращение точки зрения и понимание того, что внутренние средства, внутреннее знание и внутренние методы могут изменить мир, не подавляя его.
Ауровиль — это место, где вырабатывается этот новый способ жизни, это центр ускоренной эволюции, где человек должен начать изменять свой мир мощью внутреннего духа.»
*
* *
Затем Мать входит
в долгое созерцание
Это кажется ускоренной трансформацией, это немного подавляет.
Посмотрим.
7 августа 1968
(Поднимаясь к Матери, Сатпрем встретил доктора, спускающегося по лестнице. Доктор сообщил, что у Матери боли в груди, а ее сердце находится в плохом состоянии. Мать сидит в своем кресле, очень бледная.)
Нам надо сделать перевод послания на 15 августа.
Я выбрала вот что [Мать протягивает Сатпрему листок]:
Надо иметь спокойное сердце, крепкую волю, полное самоотречение и глаза, постоянно направленные на запредельное, чтобы жить, не падая духом, во времена, подобные этим, которые действительно являются эпохой всеобщего разложения.
Шри Ауробиндо (6.5.1915)
(молчание)
Это всеобщее разложение?
(Мать улыбается
и кивает головой)
У тебя есть новости?
Из Рима?… Он приедет к концу месяца. Монсиньор не может сразу же приехать, а приедет чуть позже. Он написал очень хорошее письмо, кажется.
О! Прочтешь его мне?
Оно адресовано J, вслед за тем письмом, которое я написал и в котором говорил, что внутренне ты «обильно» ответила на его письмо, лучше, чем словами. Так что он пишет:
«Много раз я был в прямом контакте с Матерью, и я чувствую ее силу, окутывающую меня. Вчера я начал читать «Молитвы и Медитации» Матери. Это великолепно. Каждый день мы с P.L. говорим об Ашраме Шри Ауробиндо. Каждый день. Господь ввел вас за руку в этот оазис мира и света: благословите это. Я вам завидую!… Вместе с P.L. мы образуем небольшую команду. У нас большие планы — и мы реализуем их. Я считал себя «старым», но P.L. открыл мне, что “становишься старым тогда, когда перестаешь прогрессировать”.»
Хорошо.
У тебя есть новости от твоего издателя «Человеческого Цикла»?
Нет, совсем ничего.
Ба! 98
(Мать входит в
долгое созерцание)
Вот что произошло: у тела вдруг (да, однажды это так и охватило) возникло нечто вроде… не точно отвращения, но, во всяком случае, неудовлетворения своим способом бытия, всеми своими движениями, всем своим сознанием и всем, и тогда… (очевидно, это соответствовало движению — движению трансформации): это было полное разложение. И совсем спонтанно, со всей искренностью, на которую оно способно, тело отдалось трансформации, говоря: «либо трансформация, либо разложение.» Вот так.
Так что, кажется, все приняло ускоренное движение, и все старые энергии, приходившие… по сути, приходившие просто от эго, от ощущения персональности, эта энергия ушла. Так что материально, результат в том, что пульс стал более чем фантастическим.
Но спонтанно и постоянно тело взывает, взывает и взывает…
Единственно, тело еще находится на том этапе, когда есть боли повсюду — все убого, везде. И… нет позитивной радости, ты знаешь, есть некое изумление, но… И затем совершенно никакой силы.
Я была вынуждена урезать всю работу; в минуту или минуты контакта с другими людьми Присутствие приходит очень позитивно, как всегда, но… [Мать качает головой]. Кажется, обстоятельства выстраиваются так, чтобы доказать Присутствие и Помощь; например, сила над другими еще есть, но это… [Мать указывает на свое тело, как если бы в нем больше не было ничего, и не было никакой силы над телом].
(молчание)
Я не знаю…
Тебе говорили что-нибудь обо мне?
Нет.
Я не знаю, что они говорят между собой, но у меня очень сильное впечатление, что они думают, что это конец.
Нет-нет! Нет-нет!
Нет?
Нет, милая Мать! Нет-нет!
Сознание ясное-ясное-ясное, ты знаешь, совершенно не затронутое 99 , совершенно, но…
Ясное — возможно, даже более ясное.
Еще вчера я вообще не могла говорить: только начав говорить, я принималась кашлять и кашлять. Сейчас я говорю в первый раз после того, как в последний раз виделась с тобой.
Нет, милая Мать, напротив, у всех нас 100 есть вера — естественная вера в то, что это действительно окончательная возможность и она НЕ МОЖЕТ НЕ реализоваться!
Тело отдает себя со всей искренностью, действительно со всей искренностью. Единственно, не слишком ли много надо сделать? Я не знаю.
(Мать входит
в состояние созерцания)
А! до следующего раза…
В субботу… но люди понимают, Мать!
Они понимают?
Да, «Заметки на Пути» помогают им понимать.
О, хорошо.
Они знают, что работа идет.
Хорошо 101 … [Мать иронически смеется]
Мой мальчик…
10 августа 1968
(Мать выглядит чуть покрепче: она стоит на ногах, давая цветы Сатпрему и Суджате. Сатпрем подносит Матери свою пенсию)
Сатпрем стал богачом! [Мать смеется]
Мы должны что-то сделать!… Я уверена, что должна показать тебе кое-что… что я делала с тобой.
(молчание)
Я делала это с тобой прошлой ночью.
(Мать входит
в долгое созерцание)
Есть ощутимое улучшение, но еще невозможно говорить.
У тебя есть вопросы?
Который час?… Четверть двенадцатого.
ДАВНО я не могла отдохнуть так спокойно — давно. 102
22 августа 1968
(Сатпрем не виделся с Матерью с 10 августа. Доктора говорят, что ее сердце слабо, она ничего не ест и не может стоять на ногах. Все же на 5 минут Мать выходила на балкон в день даршана 15 августа, но P и V — телохранитель и помощница — стояли позади рядом, готовые поддержать Мать. Мать выглядела такой бледной в серебряном одеянии. Этим утром, 22 августа, она послала Сатпрему записку и пакетики с супом, помня даже о его материальных потребностях. Ее подчерк сильно изменился.)
22 августа 1968 г.
Вот пакетики с супом. У тебя, должно быть, их больше не осталось.
На этот раз ДЕЙСТВИТЕЛЬНО интересно — но несколько тотально и радикально.
И как мы далеки, далеки от цели…
Я попробую вспомнить.
Всегда с тобой.
Подпись: Мать
28 августа 1968
(Мать принимает Сатпрема и Суджату, сидя в своем новом низком кресле из розового дерева, которое останется у нее до самого конца. Она больше не будет подниматься с кресла, чтобы выбирать им цветы.)
Подходите сюда, я глуха как никогда! Как дела?
Давно мы тебя не видели!
Было интересно, мой мальчик. Я сохранила все записи, мы их посмотрим. Это не кончилось. Это не кончилось, и я не знаю, когда это кончится. Но, как бы там ни было, я смогу снова встречаться с тобой по утрам.
Прежде всего, ты, должно быть, голодный!
Нет, совсем нет!
(Мать дает Сатпрему
пакетики с супом)
У тебя есть новости?
Нет, милая Мать. Я видел кое-что ночью, до 15 августа, где-то 11 августа. Я видел огромную, фантастическую волну белой пены, выше дома, фантастическую волну. И этой волной подгонялся большой, совершенно черный теплоход; казалось, что его несет на скалы, но он не разбился. Он несся этой волной. И был еще один корабль, гораздо меньший; он выглядел светлосерым и двигался еще быстрее. И была эта фантастическая волна белой пены.
Там много чего происходит… Ты знаешь о событиях в Чехословакии. 103
Все движется.
Черный теплоход?
Да, огромный теплоход. И, что странно, казалось, что его несет на скалы (тоже черные), но он не разбился.
Я уверена, что движение началось… Сколько уйдет времени, чтобы достичь конкретной реализации, видимой и организованной? Я ничего не знаю.
Что-то началось… Кажется, это должно быть напором нового вида, нового творения.
Земная реорганизация и новое творение.
Что касается меня, все стало очень острым… Было невозможно сказать и слово, только одно слово: как только я пыталась говорить, начинался кашель и кашель, и кашель. И тогда я увидела, что было решено, что я не должна говорить. Я оставалась вот так и позволила развиваться этой линии. Затем я поняла. Мы не в конце, а… (как сказать?) мы на другой стороне.
Был момент, когда все стало таким острым… Обычно я не теряю терпения, но дошло до того, что все-все-все было словно аннулировано в существе. Я не только не могла говорить, а моя голова была в таком состоянии, в котором она у меня никогда не была — болезненном состоянии. Я совсем не могла видеть, совсем не могла слышать. Затем, однажды (потом я расскажу тебе об этих переживаниях), однажды, когда было действительно… было тяжело, были боли повсюду, тогда тело сказало, оно совсем спонтанно и очень сильно сказало: «Мне все равно, распадусь ли я, я вполне готова жить, но состояние, в котором я нахожусь, невозможно, так не может продолжаться — либо жизнь, либо смерть, но не это.» И с этого момента стало немного лучше. Затем, постепенно, все заняло свои места.
Я сделала несколько заметок, которые не многого стоят, но я думаю, что они могут пригодиться [Мать ищет заметки на столе возле себя]. Я еще не вижу. Я не вижу, но я знаю.
У меня здесь две записки. Первая — саркастическая и короткая, ее можно использовать в рубрике «По поводу» в следующем номере «Бюллетеня». И есть другие записки, из которых, я думаю, ты мог бы составить текст для «Заметок на Пути».
Записка для «По поводу» очень короткая [Сатпрем читает]:
Доктора рекомендую не утомляться. А что утомляет? — Только то, что бесполезно.
Встречаться с искренними людьми, для которых эта встреча во благо, не утомительно.
Но те, кто приходят, чтобы обсуждать теории и практики, те, кто со своим интеллектом думают, что они гораздо выше и способны отличить истину ото лжи, кто воображает, что могут решить, истинно ли учение и находится ли практика в согласии со Всевышней Реальностью, эти люди утомительны и встречаться с ними бесполезно, по меньшей мере…
О, да, я понимаю! Я очень хорошо понимаю это!
[Мать смеется] Я думаю, что из этого можно сделать маленькую забавную заметку.
О, я встречался со множеством таких людей, ты знаешь!…
…Пусть высшие умы следуют своей маленькой дорогой, которая будет длиться тысячелетия, и пусть они позволят простым людям с доброй волей, тем, кто верят в Божественную Милость, спокойно двигаться по своему пути света.
Вот еще несколько заметок, я не знаю, что это…
(Мать протягивает
Сатпрему листочки)
Первая запись датирована 22 августа:
В течение нескольких часов пейзажи были чудесными, совершенно гармоничными.
Также в течение долгого времени были видения внутри громадных храмов, с живыми божествами. У всего была своя причина, точная цель, чтобы выразить не ментализированные состояния сознания.
Постоянные видения.
Пейзажи.
Строения.
Города.
Все грандиозно и очень разнообразно, покрывая все поле видения и выражая состояние сознания тела.
Много, множество строений, грандиозных строящихся городов…
Да, строящийся мир, будущий строящийся мир. Я больше не видела, больше не слышала, больше не говорила: я жила там внутри, все время, все время, все время, день и ночь. Затем, как только я смогла писать, я записала это.
Всевозможные стили построек, в большинстве новые, невыразимые. Это не показанные картинки, а места, где я была.
Да, это так. Я объясню тебе, что произошло. Затем еще одна записка о самом начале:
Витал и ум отправлены «прогуляться», чтобы физическое действительно было бы предоставлено самому себе.
Совершенно одно! Совсем одно. И тогда я поняла меру, в которой витал и ум являются тем, что заставляет вас видеть, слышать и дает способность говорить. Это было… Я видела, в том смысле, что я могла двигаться, но этому совершенно не хватает точности. Не было точности. Я слышала еще меньше, чем раньше, то есть, очень мало-мало: иногда было то же, что и раньше, а иногда я слышала совсем слабый, отдаленный звук, который другие не могли слышать; а когда они мне говорили, я не слышала: «Что вы говорите?». Я не знаю. И так постоянно, день и ночь.
Одной ночью (это чтобы показать тебе, как все было перевернуто), одной ночью были боли; что-то произошло, и была словно сильная боль: невозможно было спать. Я оставалась сконцентрированной вот так, и ночь прошла, как мне показалось, за несколько минут. А в другой раз, в другой день, в другой момент я была сконцентрирована и время от времени спрашивала, который час; однажды мне показалось, что я оставалась сконцентрированной целые часы, а когда я спросила «который час?», оказалось, что прошло только пять минут… Ты понимаешь, все было, я не могу сказать «перевернуто», но совершенно другого порядка, совсем другого.
23 августа были именины А. Я сказала себе: «бедный малый», он пришел сюда, мне надо с ним встретиться. Я позвала его, и он сел. И тогда вдруг, внезапно, голова заработала — не «голова», не «мышление» [Мать показывает всевозможные волновые потоки, проходящие через нее], я не знаю, как объяснить это; это было не мышление, это было нечто вроде видений, восприятий. И тогда я стала задавать ему вопросы, и он их записывал [Мать протягивает Сатпрему напечатанную запись]. Он записал только мои вопросы, не стал записывать свои ответы.
Мать говорила…
23 августа 1968 года после полудня
Известно ли, как была сформирована Материя?…
Это физическое задавало эти вопросы. Я не знаю, вероятно, из-за контакта с атмосферой А 104 это тело стало интересоваться, как все это было сформировано. А. был здесь; я знала, что он мог бы что-то ответить, так что я задавала эти вопросы.
Известно ли, как была сформирована Материя?
Сказать, что это сгусток энергии, означат просто отодвинуть подальше эту проблему.
На самом деле спрашивается вот что: как Всевышний сумел сделать так, чтобы манифестировать в Материю?…
Бедный А был несколько удивлен! Ведь эти вопросы считаются такими важными, такими большими, такими величественными, такими… а я говорила о них совсем по-детски и совсем обычными словами [Мать смеется], так что это вызывало «неувязочку»… что было трудно для него! Он сказал: «Я делал все, что мог» (!)
…Известно ли, каков возраст Земли?
Когда мы говорим о миллионах и миллиардах лет, что это значит?…
Ведь не было наблюдателей, ты понимаешь!… Это сказало тело с простотой ребенка: вы говорите о миллиардах лет, но чем вы измеряете!
Точно ли то, что всегда было одним и тем же то, что мы называем годом?… В последнее время у меня было осознание нереальности нашего обычного представления о времени. Иногда минута кажется нескончаемой, а в другой раз часы и даже день проходят словно мимолетно.
Они говорят, что было начало?
(Здесь А объясняет Матери теорию, согласно которой вселенная проходит через последовательные этапы расширения и сжатия, и эта теория, кажется, нравится Матери)
Да, это пралайя. 105
…Сейчас тело задает эти вопросы. Ум ушел уже давно. Но тело, клетки тела хотели бы иметь контакт с истинным существом, без того, чтобы, так сказать, проходить через витал или даже через ум. Вот что происходит.
За последнее время два или три раза у меня было Знание…
Ах! Были моменты, два или три раза, совершенно чудесные и уникальные моменты — непереводимые. Это непереводимо.
…Но как только есть сознание такого переживания…
Имеешь переживание, а затем начинаешь сознавать, что имеешь его; и как только начинаешь сознавать, что имеешь его, так оно затемняется. Что-то затемняется.
Да, это все явление объективизации ума, что, в сущности, исчезнет у следующего вида.
Да, кажется так.
(Продолжение записи,
сделанной А)
… Но как только есть сознание такого переживания, как только оно запечатлевается в памяти, оно уже полностью искажается. По сути, это то, что происходит с учеными. Как только они получают маленькую частичку знания, они должны одеть ее, облечь во что-то, чтобы оно стало доступно для человеческого сознания, стало понятно уму.
(молчание)
Известно ли, когда появился человек?
Для появления сверхчеловека уйдет меньше времени, чем понадобилось для развития человека, но это не прямо сейчас…
В этот день, 23 августа, я еще была… я еще была в той каше, мой мальчик! Так что я сказала себе: чтобы выйти из этой каши и стать действенным существом (которое существует и действует), на это потребуется долгое время. Вот что я ему сказала.
Но в заключении ты также говоришь:
Мы сделаем все, что сможем.
Да, я сказал ему это, чтобы утешить его!
И одной ночью вот что произошло [Мать протягивает Сатпрему другую запись, написанную ею самой]:
Ночь с 26 на 27 августа
Мощное и длительное проникновение супраментальных сил в тело, везде и одновременно…
Проникновение в тело. Да, проникновение потоков у меня было несколько раз, но той ночью (позавчера) это проникновение было таким, как если бы больше не было ничего, кроме супраментальной атмосферы. Не было больше ничего, кроме этого. И мое тело было в этом. И это ДАВИЛО, чтобы войти, одновременно отовсюду-отовсюду-отовсюду. Ты понимаешь, это не было просто входящим потоком: это была атмосфера, проникающая отовсюду. Это длилось, в течение, по меньшей мере, четырех или пяти часов. И только в одну часть ЕДВА проникала эта атмосфера: эта часть отсюда и досюда [жест: между горлом и верхом головы]: здесь казалось серым и тусклым, как если бы сюда атмосфера менее проникала… Мои зубы были в ужасном состоянии, и голова тоже — я говорила тебе, что я больше не вижу, больше не слышу, я… Всему этому [от головы до горла] требуется большая трансформация. Но помимо этого, во все остальное атмосфера проникала и проникала и проникала… Никогда я не видела такого прежде, никогда! Это длилось часами — часами. Совершенно сознательно.
Так что, когда это произошло и было здесь, я была сознательна: «А! Вот для чего, вот для чего! Вот что Ты, Господь, хочешь от меня, вот что! Вот для чего, вот для чего, вот что Ты хочешь.» В тот момент у меня было впечатление, что ЧТО-ТО произойдет.
Я надеялась, что это вернется прошлой ночью, но не было ничего.
Такое было в первый раз. Часами. Оставалось только То. А это [тело] было словно впитывающая губка.
Только в голове было еще серо, тускло — серо и тускло. Зубы все разрушены, как бы там ни было, все еще в состоянии… Но все же было очень ясное видение того, что произошло с этим телом за последние несколько месяцев и… почти надежда. Почти надежда, как если бы мне было сказано, что что-то может происходить здесь. Вот так.
И это было в отклик на то, что тело сказало (возможно, за два-три часа до этого), что я сказала тебе с самого начала: то, что оно было совершенно готово к растворению (это совершенная сдача) и было совершенно готово жить в любых условиях, но только не в этом состоянии. Не в этом состоянии разложения. На это не было отклика в течение двух дней, а затем произошло это проникновение. На следующий день я была чуть лучше, я могла начать… Ведь до этого я не могла даже стоять! Я потеряла чувство равновесия, меня надо было поддерживать. Я потеряла ощущение равновесия, не могла сделать ни шагу. И тогда я запротестовала. А на следующий день все стало восстанавливаться.
Затем было 23 августа, когда я виделась с А, и я заметила, что когда он был здесь, ТЕЛО было совершенно пробуждено — ведь не было ни ума, ни витала: они ушли!… Я не знаю, можешь ли ты осознать, что это значит!
Да, это фантастично.
Тело было без ума и без витала. И оно было в этом состоянии. Были только те восприятия [города, строения, храмы], тело жило в состояниях духа: были состояния духа других, состояния духа земли, состояние духа… Это состояние духа выражалось через образы. Это было интересно. Я не могу сказать, что это не было интересно, это было интересно, но не было контакта с материальной жизнью, совсем мало: я с трудом могла есть и не могла ходить… Как бы там ни было, тело стало чем-то, за чем должны присматривать другие.
И тогда, через контакт с А, тело начало интересоваться всем этим и совершенно спонтанно задавать вопросы, не зная почему. Оно спрашивало и спрашивало: «О, вот как это было сотворено…» И оно начало забавляться.
Это займет некоторое время.
Когда позавчера было это Проникновение, я сказала себе: «Ах!»… Я надеялась, что линия ускорилась, и что мы скоро выйдем, но этой ночью не было ничего. Это заставляет меня сказать, что на это еще потребуется время.
Но, странно, в своей записи от 26 августа ты добавляешь вот что:
Как если бы все тело купалось в силах, проникающих в него отовсюду, одновременно, с небольшим трением…
Затем ты говоришь:
Голова до шеи была наименее восприимчивой зоной.
Странно ли, что это наименее восприимчивая зона?
Нет, это наиболее ментализированная зона. Ум и создает препятствия.
Странно, всякий раз, когда у тебя были такие великие моменты или великие потрясения, если можно так сказать, всякий раз сметались ум и витал. В первый раз, в 1962 году, тоже было так.
Да, всякий раз.
Я знаю, это так: ум и витал были инструментами, чтобы… разминать Материю — разминать и разминать и разминать ее всевозможными способами: витал через ощущения, ум через мысли — разминать и разминать. Но они производят на меня впечатление временных инструментов, которые заменятся другими состояниями сознания.
Ты понимаешь, это фаза вселенского развития, и они… они отвалятся как инструменты, утратившие свою ценность.
Так что, у меня было конкретное переживание того, чем является эта материя, размятая виталом и умом, но БЕЗ витала и БЕЗ ума… это нечто иное.
Но это «восприятие состояний духа», были вещи… чудесные! Никакое, НИКАКОЕ ментальное представление не может быть столь чудесным — никакое. Я пережила моменты… Все, что можно чувствовать и видеть на человеческий манер, есть НИЧТО по сравнению с этим. Были моменты… совершенно чудесные моменты. Но без мысли, без мышления.
Можно было бы поместить это в рубрику «По поводу»… (где я подшучиваю над людьми!), а затем ты мог бы подготовить «Заметки на Пути» со всем этим материалом.
Здесь еще несколько заметок, которые я тебе еще не прочел. Ты говоришь:
Для человека в большинстве случаев сознание начинается с ощущения. Что касается тела, то все ощущения были словно уменьшены или, скорее, затушеваны: видение и слышание как из-за вуали. Но совершенно четкое восприятие степени гармонии и дисгармонии. Передача через образы: без мысли и даже без ощущения.
Я говорила тебе, я видела… «Видела» не так, как видят картину: это БЫТЬ ВНУТРИ, быть в определенном месте. Я никогда не видела и не чувствовала ничего столь прекрасного! Это не было чувствованием, это было… Я не знаю, как объяснить это. Были совершенно чудесные, чудесные моменты, уникальные. И не было мышления, я не могу даже описать — как описать? Можно начать описывать, только когда начинаешь думать.
Есть еще одна заметка:
Состояние сознания тела и качество его деятельности зависят от индивида и индивидов, с кем оно находится…
А, да, это было очень интересно… Это было очень интересно, потому что я видела вот так [жест: как развертывающийся фильм], это менялось. Если кто-то подходил ко мне, это менялось. Около меня были P, V, доктор, и время от времени был C, но C не оказывал большого влияния на атмосферу. А трое других, особенно P и V… Однажды, мой мальчик, я не знаю, что с ними произошло: они были суперменами. Вероятно, в тот день, когда я была в опасности, я не знаю. Один день, в течение всего дня, были образы (не «образы»: места, где я была), это было так чудесно красиво, гармонично… Это было невыразимо, невыразимо. И тогда все начинало меняться с малейшем изменением в их сознании! Это было как какой-то вечный калейдоскоп, день и ночь. Если бы был какой-нибудь способ записать это… это было уникально. Это было уникально. И тело было в этом, ты понимаешь, оно было почти пористым — пористым, без сопротивления, как если бы все проходило через него.
У меня были часы… самые чудесные, я думаю, какие только можно иметь на земле.
И это было таким выразительным и таким откровением! Таким выразительным. Одной ночью, в течение двух часов, были те храмы, о которых я говорила (это не было физическим),с такой грандиозностью, с таким величием… ЖИВЫЕ божественности, мой мальчик! Не картинки. И я знаю, что это. А затем состояние сознания Вечности, о!… как над всеми обстоятельствами.
Были УНИКАЛЬНЫЕ вещи, но как о них рассказать?… Невозможно. Невозможно: даже недостаточно сознания, чтобы смочь написать.
Запись продолжается:
Местоположение и поле сознания [тела], как и качество его деятельности, меняется, следуя присутствию людей, в полной гамме, с самого материального до самого духовного, проходя через все типы индивидуальной деятельности.
Но восприятие Присутствия постоянно и связано со всеми состояниями сознания, какими бы они ни были…
А! Я заметила, что клетки, везде, все время, все время, все время повторяли: ОМ НАМО БХАГАВАТЭ, ОМ НАМО БХАГАВАТЭ… постоянно, все время.
…и ОМ НАМО БХАГАВАТЭ повторялось спонтанно и автоматически в некоем плавающем мире.
Вот почему не скажешь, что тело страдало, не скажешь, что оно было больно, это невозможно! Это невозможно.
Был только один момент, когда, действительно, что-то (я не знаю что, в теле), что-то сказало… (но я не записала это, потому что я не хотела, чтобы это было сказано, это не должно быть сказано; я говорю тебе это просто для того, чтобы объяснить, но это не должно быть опубликовано, это не должно быть сказано, я не хочу…). Тело сказало (оно было в своем Единении), оно сказало: «Я готово к полному растворению. Я готово и к вечной жизни. Но не это, не это состояние полуразложения: надо выйти из этого.» И с этого момента все стало подниматься.
Иными словами, на несколько минут тело потеряло терпение. И затем оно знало, эта глупышка, оно знало — спустя несколько минут оно знало: что же, оно просто отказалось принять более полное переживание. Ты видишь, у тела не оказалось необходимой отваги, выносливости, терпения или веры, чтобы принять более полное переживание.
Представь себе, вдруг, я не знаю… Должна сказать, что это не было приятно (!), было что-то, как злое внушение, пришедшее снаружи и сказавшее мне: «Если ты выздоровеешь, то когда ты будешь умирать, ты снова начнешь с этого.» 106 Это было мерзко! И я думаю, что это явилось причиной этой вспышки [нетерпения тела].
Так что об этом не надо говорить.
Я рассматриваю это как поражение.
Но должна сказать (очень скромно), что не думаю, что многие могут выдержать это.
Вот так.
Так что сейчас тело сделало свое mea culpe [раскаяние].
Посмотрим.
Вот так, мой мальчик. 107
30 августа 1968
Думаю, что было бы лучше добавить маленькое введение к твоей последней заметки в «По поводу», поскольку не все, читающие «Бюллетень», в курсе событий. Предлагаю добавить вот что: «Эта заметка была написана Матерью после испытания, угрожавшего ее физическому телу.»
Это несколько драматично!
Но, в конце концов, так и было.
[После молчания] Да, ты прав, лучше сказать, что это чисто физический вопрос — нет больше испытаний «где-то там»! Только тело нуждается в испытаниях.
(Затем Сатпрем читает Матери «Заметки на Пути», собранные из последней беседы. Мать не уверена, стоит ли публиковать эти переживания)
«Бюллетень» распространяется везде, не так ли… Это не личный вопрос, на это надо смотреть с точки зрения работы и эффекта, который это окажет. Как бы там ни было, решайте вы вдвоем [Сатпрем и Нолини], подходит ли это или нет для работы.
У меня такое впечатление, что это так ясно объясняет переход от ментального и витального инструмента к другому инструменту, не ментализированному и не витализированному. Это так важно!
Конечно.
Это очевидно. Сейчас у меня такое впечатление, что это действительно ново.
Да!
Это действительно новое переживание.
(молчание)
Иногда возникает такое впечатление, что, по сути, Разум является наиболее грандиозной иллюзией в мире…
(Мать кивает головой)
…и именно он вуалирует настоящий мир.
Согласно тому, что я вижу сейчас, мне кажется, что Разум был инструментом, необходимым для перехода от несознания к сознания, то есть, он был необходим для того, чтобы сделать эту Материю способной воспринимать сознание. Но он будет либо медленно трансформироваться, либо будет устранен.
То же самое касается Витала. Витал взял очень худой оборот, не так ли; это Витал содержал все враждебные силы и все трудности. Что же, с ним то же самое: он был первым средством вытянуть Материю из Несознательного, но как только он сделал свою работу, ему можно сказать [смеясь]: эй, вы, два разбойника, уходите прочь!
Есть переживание (Шри Ауробиндо постоянно имел это переживание): есть Понимание, гораздо более высокое, чем Разум, и оно не имеет ничего общего с Разумом. «Понимание вещей»… И именно поэтому он назвал свое новое творение «супраментальным». И он всегда описывал его как совершенное понимание вещей.
Но такое впечатление, что Разум — это не только вуаль на знание, но и вуаль НА САМ МИР! Мы не видим мир, как он есть на самом деле, из-за того, что смотри на него ментально.
Да, возможно. 108
(молчание,
Мать смотрит вокруг себя)
Я еще не вижу…
98 Магнитофонная запись начала этой беседы не сохранилась.
99 Мать фактически отвечала на вопрос о состоянии окружающей атмосферы.
100???
101 Есть магнитофонная запись этой беседы.
102 Сатпрем снова увидится с Матерью только через 18 дней. Это вторая великая поворотная точка в йоге Матери, после первой поворотной точки в 1962 г.
103 20 августа советские войска вторглись в Чехословакию.
104 А имел научную подготовку.
105 Пралайя – конец мира, за которым следует новый мир или новая эра.
106 Однажды ночью один ученик, очень хороший ясновидящий, услышал голос, чьи вибрации были явно враждебными (чувствовалось, что этот голос пришел из витального мира, очень близкого к материи, из почти материального мира). Этот голос заявил, что Мать на этот раз вышла из этого, но последняя битва развернется в 1972 году.
107 Есть магнитофонная запись этой беседы.
108 Есть магнитофонная запись этой беседы.